Все женщины, присутствовавшие на приеме, так старались привлечь его внимание, что это вызвало сильную ревность хозяина дома.
- А как выглядела княжна Наташа? - спросил герцог.
- Она была настоящей красавицей.
- Была? - переспросил герцог.
- Она умерла год назад. Вот почему мне так жаль Зою. Я привезла ее из Москвы, где ее отец сейчас дирижирует в Большом театре. Хочу дать ей возможность забыть то, что для нее гораздо более трагично, нежели для любой другой девушки в ее положении.
- Почему вы так говорите?
Княгиня посмотрела на него так, словно сожалела о его несообразительности.
- Когда княжна была жива, - пояснила она, - у девочки была возможность встретить приличного человека, для которого не имело бы значения ее социальное положение, но теперь…
Княгиня выразительно развела руками.
- Теперь Зоя просто дочь французского дирижера.
- Но этот дирижер очень знаменит, - заметил герцог. - И кроме того, его музыкальные сочинения смело можно поставить в один ряд с произведениями великих композиторов.
- Каким бы талантливым и приятным в общении он ни был, - холодно ответила княгиня, - вы, мой дорогой Блейк, как и я, прекрасно понимаете, что, хоть Валлон и стал знаменитым композитором и дирижером, для общества он навсегда останется всего лишь французским гувернером.
Она вздохнула и добавила:
- Мне очень жаль Зою. Уверена, после смерти Наташи Стровольские и слышать о ней не захотят. Собственно говоря, они мне это уже сказали. Не думаю также, что Зое сейчас было бы очень весело в Париже, ведь этот Бонапарт забирает в свою ужасную армию всех мужчин старше пятнадцати.
- Ситуация мне ясна, - заметил герцог.
- Теперь вы видите, как великодушно я поступила, позволив девушке жить у нас, - сказала княгиня. - Таня очень к ней привязана. И потом, им вместе веселее в эти тяжелые времена, когда развлечений так мало.
Княгине уже надоело говорить о Зое, и она переменила тему:
- А теперь давайте обсудим наш план, Блейк. Когда вы сможете ускользнуть из Зимнего дворца? Только дайте мне немного времени на подготовку. Я хочу, чтобы праздник удался.
- Боюсь, царь занесет нас в «черные списки»!
- В таком случае попросите кого-нибудь дать царю еще одну Библию, пусть он ее читает! - возразила княгиня. - Всему Санкт-Петербургу известно, что князь Голицын заставил царя углубиться в Священное писание. Лично я стану по-настоящему религиозной только тогда, когда мне будет пора в могилу.
Прежде чем герцог успел ответить, в комнату вошел слуга и что-то прошептал княгине на ухо.
- Ах, какая тоска! - воскликнула княгиня. - Прибыл курьер от моего мужа. Он привез новости с фронта и должен взять бумаги, которые могу найти только я.
Герцог встал.
- В таком случае мне придется покинуть вас, - сказал он. - Будете писать князю, передайте ему, пожалуйста, как я был огорчен, что нам не довелось встретиться.
- Он тоже будет огорчен, - ответила княгиня. - Вы же знаете, он очень расположен к вам.
Взмахом руки княгиня отослала слугу и тихо сказала герцогу:
- Приходите завтра, и мы обсудим наш план. Кроме того, мне нужно многое рассказать вам, а сейчас на это уже нет времени.
Княгиня произнесла это таким тоном, что герцог вопросительно посмотрел на нее.
Убедившись, что слуга вышел из комнаты, княгиня продолжила:
- Остерегайтесь Екатерины Багратион.
- Остерегаться ее? Почему?
- Она в очень близких отношениях с царем. Также известно, что она помогает в сборе информации министерству иностранных дел.
Из вежливости герцог не стал говорить, что ему это уже давно известно.
- Спасибо, дорогая Софья, - поблагодарил он княгиню. - Вы всегда были мне добрым и великодушным другом, и я это очень ценю.
Он поднес руку княгини к губам, поцеловал ее и вышел из комнаты. За дверью он увидел курьера в грязном, мятом мундире. Было видно, что он проскакал верхом огромное расстояние и давно не спал.
Слуга пригласил курьера в Белый салон, а герцог направился по коридору к выходу.
Он был уже возле лестницы и собирался спускаться, когда услышал звуки музыки, раздававшиеся из комнаты, находящейся по другую сторону лестничной площадки.
Немного поколебавшись, герцог подошел к двери и открыл ее.
Он увидел комнату, такую же красивую, как и все комнаты во дворце Всевольских. Прекрасно расписанный овальный потолок поддерживали высокие мраморные колонны, стены украшали фрески с изображенными на них богинями и купидонами. На небольшом возвышении стояло фортепиано, за которым сидела Зоя и играла мелодию, показавшуюся герцогу знакомой.
Он вошел в комнату, закрыл за собой дверь и медленно подошел к Зое. И опять ему показалось, что она окружена светом.
Девушка была полностью погружена в музыку, и только когда герцог совсем к ней приблизился, подняла глаза от фортепиано и увидела его.
Она перестала играть, но не поднялась с места. Их взгляды встретились, и они долго смотрели друг на друга, не произнося ни слова.
Наконец, казалось, после бесконечного молчания, герцог вновь обрел голос:
- Это произведение вашего отца?
- Да.
Голос у нее был очень нежный, именно такой, как и ожидал герцог.
- Я встречался с вашим отцом.
Глаза ее засияли как солнце.
Странно, подумал герцог, что у нее светлые волосы.
Потом он вспомнил, что Пьер Валлон, в отличие от большинства французов, не был темноволосым. Герцог предположил, хотя и не был полностью в этом уверен, что скорее всего Баллон выходец из Нормандии, где светлые волосы и голубые глаза такое же обычное явление, как и в Англии.
Не было сомнения, что свои удивительные глаза Зоя унаследовала от матери, но в них не было той тайны, которая, по мнению герцога, отличала глаза русских женщин.
Напротив, ее глаза, как и лицо, были исполнены такой одухотворенности, которой невозможно было противостоять.
Он поднялся на небольшой помост и облокотился о фортепиано.
- Расскажите мне о себе, - попросил он Зою.
Девушка улыбнулась.
- Что вы хотите узнать?
- Где вы научились так хорошо танцевать? Я видел вас на сцене.
Зою не удивили его слова, и герцог подумал, что она видела его в ложе, когда она и Таня выходили на поклон. - Когда я была маленькой, - начала Зоя, - мы с мамой всегда смотрели, как папа играет для балетной труппы.
- Вы ходили в театр?
- Да, в Париже и всюду, где он выступал, - ответила Зоя. - Мама хотела быть всегда рядом с ним - папе это нравилось.
Зое больше не понадобилось ничего добавлять, герцог и так понял, что ее отец и мать были страстно влюблены друг в друга.
Он понимал, что княжна многим пожертвовала ради этой любви, но для нее близость любимого человека была важнее всего в жизни, важнее той роскоши и положения, которые она имела в России.
- Я хотела танцевать, - рассказывала Зоя, - и мама попросила одну очень известную балерину, которая в то время уже ушла на пенсию, давать мне уроки танца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
- А как выглядела княжна Наташа? - спросил герцог.
- Она была настоящей красавицей.
- Была? - переспросил герцог.
- Она умерла год назад. Вот почему мне так жаль Зою. Я привезла ее из Москвы, где ее отец сейчас дирижирует в Большом театре. Хочу дать ей возможность забыть то, что для нее гораздо более трагично, нежели для любой другой девушки в ее положении.
- Почему вы так говорите?
Княгиня посмотрела на него так, словно сожалела о его несообразительности.
- Когда княжна была жива, - пояснила она, - у девочки была возможность встретить приличного человека, для которого не имело бы значения ее социальное положение, но теперь…
Княгиня выразительно развела руками.
- Теперь Зоя просто дочь французского дирижера.
- Но этот дирижер очень знаменит, - заметил герцог. - И кроме того, его музыкальные сочинения смело можно поставить в один ряд с произведениями великих композиторов.
- Каким бы талантливым и приятным в общении он ни был, - холодно ответила княгиня, - вы, мой дорогой Блейк, как и я, прекрасно понимаете, что, хоть Валлон и стал знаменитым композитором и дирижером, для общества он навсегда останется всего лишь французским гувернером.
Она вздохнула и добавила:
- Мне очень жаль Зою. Уверена, после смерти Наташи Стровольские и слышать о ней не захотят. Собственно говоря, они мне это уже сказали. Не думаю также, что Зое сейчас было бы очень весело в Париже, ведь этот Бонапарт забирает в свою ужасную армию всех мужчин старше пятнадцати.
- Ситуация мне ясна, - заметил герцог.
- Теперь вы видите, как великодушно я поступила, позволив девушке жить у нас, - сказала княгиня. - Таня очень к ней привязана. И потом, им вместе веселее в эти тяжелые времена, когда развлечений так мало.
Княгине уже надоело говорить о Зое, и она переменила тему:
- А теперь давайте обсудим наш план, Блейк. Когда вы сможете ускользнуть из Зимнего дворца? Только дайте мне немного времени на подготовку. Я хочу, чтобы праздник удался.
- Боюсь, царь занесет нас в «черные списки»!
- В таком случае попросите кого-нибудь дать царю еще одну Библию, пусть он ее читает! - возразила княгиня. - Всему Санкт-Петербургу известно, что князь Голицын заставил царя углубиться в Священное писание. Лично я стану по-настоящему религиозной только тогда, когда мне будет пора в могилу.
Прежде чем герцог успел ответить, в комнату вошел слуга и что-то прошептал княгине на ухо.
- Ах, какая тоска! - воскликнула княгиня. - Прибыл курьер от моего мужа. Он привез новости с фронта и должен взять бумаги, которые могу найти только я.
Герцог встал.
- В таком случае мне придется покинуть вас, - сказал он. - Будете писать князю, передайте ему, пожалуйста, как я был огорчен, что нам не довелось встретиться.
- Он тоже будет огорчен, - ответила княгиня. - Вы же знаете, он очень расположен к вам.
Взмахом руки княгиня отослала слугу и тихо сказала герцогу:
- Приходите завтра, и мы обсудим наш план. Кроме того, мне нужно многое рассказать вам, а сейчас на это уже нет времени.
Княгиня произнесла это таким тоном, что герцог вопросительно посмотрел на нее.
Убедившись, что слуга вышел из комнаты, княгиня продолжила:
- Остерегайтесь Екатерины Багратион.
- Остерегаться ее? Почему?
- Она в очень близких отношениях с царем. Также известно, что она помогает в сборе информации министерству иностранных дел.
Из вежливости герцог не стал говорить, что ему это уже давно известно.
- Спасибо, дорогая Софья, - поблагодарил он княгиню. - Вы всегда были мне добрым и великодушным другом, и я это очень ценю.
Он поднес руку княгини к губам, поцеловал ее и вышел из комнаты. За дверью он увидел курьера в грязном, мятом мундире. Было видно, что он проскакал верхом огромное расстояние и давно не спал.
Слуга пригласил курьера в Белый салон, а герцог направился по коридору к выходу.
Он был уже возле лестницы и собирался спускаться, когда услышал звуки музыки, раздававшиеся из комнаты, находящейся по другую сторону лестничной площадки.
Немного поколебавшись, герцог подошел к двери и открыл ее.
Он увидел комнату, такую же красивую, как и все комнаты во дворце Всевольских. Прекрасно расписанный овальный потолок поддерживали высокие мраморные колонны, стены украшали фрески с изображенными на них богинями и купидонами. На небольшом возвышении стояло фортепиано, за которым сидела Зоя и играла мелодию, показавшуюся герцогу знакомой.
Он вошел в комнату, закрыл за собой дверь и медленно подошел к Зое. И опять ему показалось, что она окружена светом.
Девушка была полностью погружена в музыку, и только когда герцог совсем к ней приблизился, подняла глаза от фортепиано и увидела его.
Она перестала играть, но не поднялась с места. Их взгляды встретились, и они долго смотрели друг на друга, не произнося ни слова.
Наконец, казалось, после бесконечного молчания, герцог вновь обрел голос:
- Это произведение вашего отца?
- Да.
Голос у нее был очень нежный, именно такой, как и ожидал герцог.
- Я встречался с вашим отцом.
Глаза ее засияли как солнце.
Странно, подумал герцог, что у нее светлые волосы.
Потом он вспомнил, что Пьер Валлон, в отличие от большинства французов, не был темноволосым. Герцог предположил, хотя и не был полностью в этом уверен, что скорее всего Баллон выходец из Нормандии, где светлые волосы и голубые глаза такое же обычное явление, как и в Англии.
Не было сомнения, что свои удивительные глаза Зоя унаследовала от матери, но в них не было той тайны, которая, по мнению герцога, отличала глаза русских женщин.
Напротив, ее глаза, как и лицо, были исполнены такой одухотворенности, которой невозможно было противостоять.
Он поднялся на небольшой помост и облокотился о фортепиано.
- Расскажите мне о себе, - попросил он Зою.
Девушка улыбнулась.
- Что вы хотите узнать?
- Где вы научились так хорошо танцевать? Я видел вас на сцене.
Зою не удивили его слова, и герцог подумал, что она видела его в ложе, когда она и Таня выходили на поклон. - Когда я была маленькой, - начала Зоя, - мы с мамой всегда смотрели, как папа играет для балетной труппы.
- Вы ходили в театр?
- Да, в Париже и всюду, где он выступал, - ответила Зоя. - Мама хотела быть всегда рядом с ним - папе это нравилось.
Зое больше не понадобилось ничего добавлять, герцог и так понял, что ее отец и мать были страстно влюблены друг в друга.
Он понимал, что княжна многим пожертвовала ради этой любви, но для нее близость любимого человека была важнее всего в жизни, важнее той роскоши и положения, которые она имела в России.
- Я хотела танцевать, - рассказывала Зоя, - и мама попросила одну очень известную балерину, которая в то время уже ушла на пенсию, давать мне уроки танца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37