– И, слушайте, чего они все время меняют деньги? – для достоверности бабка потрясла перед носом у зрителей пачкой потрепанных Керенок, Катенек и еще каких-то никому не ведомых купюр. – Когда в последний раз у меня забрали рубли и дали купоны, мне обещали светлое, свободное от москалей будущее и посоветовали временно потуже затянуть свой ремень, потому что сразу хорошо не бывает. И что? Теперь ни бога, ни света, и я сижу в темноте с затянутым ремнем! Я так и знала, что этим кончится! Когда Семина мама писала из Канады, что отдала почти все свои сбережения за лечение мужа и учение внуков, я радовалась, что у нас все бесплатно, и не слушала Сему, когда он говорил, что бесплатный сыр – только в мышеловке. И кто был прав? Сему бесплатная медицина долечила до кладбища, мои внуки забесплатно научились только на канадских мусорщиков, и я сижу в этой стране почти на помойке. Без денег, без мужа, без внуков и без электричества, потому что мусорщик в Канаде – это лучше, чем профессор в Одессе. А внуки моих недоловленных бандюков ходят на Песох в синагогу, катают белый «мерседес», жрут черную икру ложками и имеют себе памятник на центральном кладбище… Это, что, историческая правда? Это издевательство! – Бабка решительно направилась к ванночке, потрясая кипой старых денег, документов и агитационным листком времен застоя «Все на выборы!» – Это урна? Где надо написать, что я Горцехович? И имейте в голове про проводку, или я буду писать в ЦК. Это ж невозможная жизнь! Я на Семин памятник продала бабкины сережки и осталась нищая, так что меня будут уже хоронить в бумажном кульке, на меня сережек не хватит, а эти жульники скупили полкладбища и понастроили памятников. Теперь сами к себе на могилу ходят и проверяют, чтоб чего не сперли. Да кто ж у них сопрет, когда они сами воры и есть? Уже легли бы спокойно под свой монумент и глаза честным людям не мозолили!
«Чтоб ты провалилась! – бушевала про себя Софка, с тоской осознав, что говорливая бабка свела ее, Софкин, рейтинг до нуля, а, значит, от уборки не отвертеться. – И какой дурак ей натеял про выборы?! Чтоб уж ты отвалила к своему Семе, выбирать главного по Райскому ЧК, или к внучкам в Канаду, по помойкам агитировать! Ну что, ванну с меня снимать будем, или уши развесим?»
Софкино негодование было вполне обоснованно: Аль-вертина и Иоська, добровольно взявшие на себя роль спасателей, нахально манкировали своими обязанностями, таращась на мадам Горцехович. Вера Абрамовна, досрочно уличившая дочь в симуляции, тоже проявляла преступное бездействие.
– Это что, выборы королевы психушки, – раздался насмешливый голос из коридора, – или митинг в защиту прав памятников?
Альвертина, не поверив своим ушам, обернулась и обнаружила среди собравшихся мадам Катарину. «О господи, – от неожиданности Альвертина выпустила из рук свой край ванночки, – ну все, спасайся, кто может! Сейчас она мне устроит за все сразу: и за Ронни, и за Алису, и за пожар, и за потоп». Хилый Оська немного подержался за ванну, понял, что помощи не предвидится, а в одиночку не справиться, и аккуратно положил ее на место, то есть на Софку.
– Это когда-то кончится? – заорала со двора соседка снизу, внося новую ноту в и без того зрелищное шоу. – Или вы заберете свою воду, или я вызываю милицию!
– Деточка, куда ты тащишь урну? – не реагируя на шум, бабка Горцехович намертво вцепилась в Иоську. – Я же еще ничего не голосовала! Дайте мне, наконец, мой талон, я имею право!
Мокрая и злая Софка, придавленная ванной, кое-как села на полу.
– И не забудь убрать все это безобразие, – прошипела Вера Абрамовна. – Мадам Катарина! – лицо тети Веры выражало уже полное счастье. – Как я рада Вас видеть! Мы Вас так ждали, просто ужас! Люся, убери свой штык, мы все зарежемся! Ося, Тина, Софа, вылезьте, наконец, из лужи, что за удовольствие, я не понимаю!
Пока Вера Абрамовна пробиралась к Катарине, Аль-вертина, поняв, что расплата неминуема, лихорадочно соображала, изобразить ей буйную радость от приезда родительницы или, по примеру Чарки, сделать ноги.
– Что у вас здесь происходит? – с искренним интересом поинтересовалась Кэт у Веры Абрамовны, глядя на затопленную кухню, мокрую Софку, свою перепуганную дочь и рвущуюся к участию в общественной жизни мадам Горцехович.
Ответить ей никто не успел, так как в этот момент заколотили в дверь. Внимание зрителей немедленно переключилось на стук. Всем было ясно, что на лестнице большой оригинал – дверь в квартиру была открыта настежь.
– Откройте, милиция, – виновато попросили из темноты подъезда. Робкий голос милиции никак не вязался с производимым ею грохотом.
– Таки не заперто, – после некоторой паузы констатировала Вера Абрамовна, – только я милицию не вызывала.
– Зато я вызывала, – растолкав собравшихся, в кухню прорвалась Генриетта Ашотовна Баранова, упоминаемая выше, как соседка снизу. Вид у нее был несколько инопланетный из-за шального взгляда и торчащих цветными поролоновыми антеннами бигудей в пегих волосах. В руках Генриетта Ашотовна держала здоровенный таз с во-
дой. В воде вперемешку с побелкой плавали тушки обезглавленных скумбрий, несколько тараканов и веточка лаврушки.
– Лейтенант Горобец, – протиснувшись в квартиру, представился милиционер. То, что он, действительно, лейтенант, пришлось поверить на слово, от всей милиции у Горобца имелась только фуражка, остальная форма одежды была свободной – заляпанные меловыми потеками шорты, в девичестве явно бывшие джинсами и безжалостно урезанные к пенсии, тапочки-вьетнамки и футболка с надписью СССР. Фамилию свою он вполне оправдывал, был маленьким и щуплым, где-то в половину мадам Барановой, чьи пышные формы облегал черный шелковый сарафан в ядовито-желтых подсолнухах.
– Это мой чирус, – Генриетта швырнула таз посреди кухни, – он снова плавает, хотя уже давно мертвый. Кто-то мне скажет, зачем соленому чирусу вода? И почему эта вода регулярно льется на мою голову? Я собиралась кушать эту рыбу, а не учить ее плавать!
Дракон, не угнавшийся за Чаркой, догадался, что ему принесли обед, и, сунув голову в таз, радостно зачавкал.
– А милиция зачем? – уперев руки в бока, агрессивно поинтересовалась Катарина, немедленно подключившись к склоке. – Он, что, у твоих безголовых рыбок играющий тренер?
– Скажите, чтоб мне дали талон, – разглядев милицейскую фуражку, мадам Горцехович отпустила Иоську и вцепилась в Горобца, – права не имеете меня голоса лишать, я его заработала, когда твои дед с бабкой еще не думали про твоих родителей! Ты мне будешь говорить!
– Я не говорю, – лейтенант попятился к двери, – вода течет, я насчет воды.
– Он из водопроводной милиции, – любезно пояснила бабке Катарина.
– А электричество он может?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115