Всего этого Виридовикс предостаточно нахлебался от Комитты.
Они глазели на кельта совершенно откровенно. Виридовикс был рад, что не понимает их языка.
Затем взгляд кельта замер. Недалеко от дивана Таргитая сидела девушка. Чем-то она неуловимо напоминала Неврат – такое же резкое и вместе с тем прекрасное лицо. Ее красота была иной, чем у остроносых видессианок. Наверное, дело в глазах, решил кельт. Они, казалось, улыбались и светились, даже когда ее лицо оставалось неподвижным. Девушка встретила взгляд кельта с той же готовностью, но без соленых шуточек.
– Вот красивая девчонка, – сказал кельт Таргитаю.
Густые брови хамора взметнулись вверх.
– Рад, что ты так думаешь, – сказал он сухо. – Но сделай другой выбор. Возьми на этот раз служанку. Это Сейрем, моя дочь.
– Прости, – сказал Виридовикс, заливаясь краской до корней волос. Он прекрасно знал, что его положение в клане еще очень шатко. – Но как мне отличить служанку от знатной женщины?
– По багтэгу, конечно, – ответил Таргитай. Когда вождь заметил, что кельт не знает этого слова, то сделал движение вокруг головы, показывая, что имеет в виду головную повязку.
Виридовикс кивнул, ругая себя за то, что не обратил внимания на эту деталь. На головном уборе Сейрем были нефриты и полированные опалы, а также причудливые золотые украшения. Очевидно было, что она – не рабыня.
Наконец взор кельта остановился на молодой женщине лет двадцати /ob(. Она была далеко не столь красива, как Сейрем, но все же достаточно приятна и обладала хорошей фигурой – этого оказалось довольно, чтобы привлечь внимание кельта.
– Вот эта девушка подойдет, если не возражаешь, – сказал Таргитаю Виридовикс.
– Кто? – Таргитай отложил бурдюк с кумысом, из которого шумно тянул. – А, Азарми. Она прислуживает моей жене Борэйн. Хорошо.
Виридовикс махнул рукой, подзывая девушку к себе. Одна из богато одетых женщин, очень тяжеловесная на вид, сказала что-то своим подругам, которые так и покатились со смеху. Азарми покачала головой. Это вызвало у пожилых женщин новый взрыв хохота.
Кельт предложил девушке кумыс из бурдюка, который Таргитай отложил в сторону. Не зная языка и не имея возможности объясниться с девушкой, кельт не представлял себе, как ему сказать ей что-нибудь нежное. Она не отшатнулась, когда он коснулся ее, но и желания с ее стороны он не почувствовал.
Постель расстелили у костра. Девушка была покорной, и кельт не ощущал неприязни, но зажечь ее он так и не смог. Разочарованный и уязвленный, он жадно думал о Сейрем, спящей всего в несколько шагах от него. Вскоре и самого Виридовикса сморил сон.
* * *
– Мой отец узнал это от своего деда, – рассказывал Ариг. – Когда аршаумы увидели реку Шаум, они приняли ее за море.
– Охотно верю, – отозвался Горгид, глядя на могучую реку, которая несла свои синие воды на юго-запад, к далекому морю Миласа.
Грек прикрыл ладонью глаза: ослепительное полуденное солнце искрилось и плясало на гладкой поверхности воды. Он попытался определить ширину реки, но кто мог бы сказать, на сколько километров она разлилась? На два, на три? После Шаума Куфис, Аранд – да и любая другая река, какую Горгид видел в Галлии, Италии, Греции, – превращались в сущих пигмеев. Горгид обтер лоб ладонью и ощутил шершавое прикосновение песка.
Гуделин, все еще очень неуклюжий в степных одеждах, стряхнул с рукава сухую травинку.
– Как будто дойти до этой реки не было для нас достаточно суровым испытанием… Как же нам перебраться на тот берег? – вопросил бюрократ, обращаясь ко всем и ни к кому в отдельности.
Хороший вопрос, подумал грек. Ближайший брод находился в двухстах пятидесяти километрах к северу. Чтобы построить мост через Шаум, нужно вмешательство богов. Что до кораблей – кто умеет их строить в степи, где почти не встречаются деревья?..
Скилицез оскалил зубы в нехорошей улыбке.
– Пикридий, ты хорошо плаваешь?
– На такое расстояние? Не хуже тебя, клянусь Фосом.
– Лошади плавают лучше, чем вы оба, – заявил Ариг. – Пошли.
Он подвел лошадей к берегу Шаума, соскочил на землю и разделся почти догола, затем прыгнул обратно в седло. Остальные последовали его примеру.
Ариг сказал:
– Направляйте свою лошадь в воду, пока она не начнет плыть. Затем соскользните с нее и крепко держитесь за шею. Я пойду последним. Псой, держи мою лошадь и свою тоже. Я возьму еще одну. Хочу убедиться, что ни одна не останется на берегу.
Аршаум обнажил саблю и проверил остроту лезвия ногтем.
Горгид взял с собой пропитанный маслом кожаный мешок, в котором хранил драгоценную рукопись. Уловив взгляд аршаума, грек пояснил:
– Я буду держаться одной рукой – книга должна оставаться сухой.
Кочевник только пожал плечами. Если грек хочет рисковать жизнью изза каких-то каракулей на пергаменте – что ж, его личное дело.
Оглядев толстого Гуделина, Ланкин Скилицез сказал:
– Ты будешь держаться на плаву лучше, чем я.
Гуделин только фыркнул.
Горгид дернул поводья, направляя лошадь к реке. Она попыталась увернуться, когда поняла, чего добивается всадник, но он ударил ее по бокам пятками, и лошадь вошла в воду. Оказавшись в реке, она дернула головой и недовольно посмотрела на всадника. Затем, как купальщик, пробующий воду ногой, неуверенно пошла вперед. Снова запнулась.
– Итхи! – крикнул грек на своем языке. – Вперед!
Он еще раз ударил ее пятками. Лошадь наконец поплыла. Она испуганно фыркнула, когда копыта перестали касаться дна, но тут же начала сильно загребать. Противоположный берег, видный с поверхности воды, казался невероятно далеким.
Прянул запасной конь, когда Ариг погнал его в воду, кольнув саблей. Дико заржала лошадь, прыгая в воду и утаскивая за собой остальных, привязанных к ней.
Течение Шаума оказалось не таким сильным, как ожидал Горгид. Оно относило плывущих немного на юг, делая переправу дольше, но в целом не слишком мешало. Вода была холодной и очень прозрачной. Горгид видел на дне реки камни и водоросли.
На середине переправы он заметил большую серую рыбу с коричневыми полосками на спине. Она рылась на дне. Размеры рыбы вызвали у грека нешуточную тревогу: она была поболе лошади.
– Акула! – крикнул Горгид.
– В Шауме нет акул, – заверил его Скилицез. – Они называют ее «мурзалин», а видессианское название – «сиркат».
– Мне плевать, как ее называют. – Грек был не столько удивлен, сколько испуган. – Она кусается?
– У нее даже нет зубов. Только сетка для ловли рачков и червей.
– Засоленная икра сирката – редкостный деликатес, – вставил Гуделин тоном гурмана.
– Да и мясо недурно, если хорошенько прокоптить, – добавил Превалий, сын Хараваша. – А из ее плавательного пузыря мы делаем… Как вы это называете, когда свет проходит насквозь?
– Прозрачный, – сказал Гуделин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Они глазели на кельта совершенно откровенно. Виридовикс был рад, что не понимает их языка.
Затем взгляд кельта замер. Недалеко от дивана Таргитая сидела девушка. Чем-то она неуловимо напоминала Неврат – такое же резкое и вместе с тем прекрасное лицо. Ее красота была иной, чем у остроносых видессианок. Наверное, дело в глазах, решил кельт. Они, казалось, улыбались и светились, даже когда ее лицо оставалось неподвижным. Девушка встретила взгляд кельта с той же готовностью, но без соленых шуточек.
– Вот красивая девчонка, – сказал кельт Таргитаю.
Густые брови хамора взметнулись вверх.
– Рад, что ты так думаешь, – сказал он сухо. – Но сделай другой выбор. Возьми на этот раз служанку. Это Сейрем, моя дочь.
– Прости, – сказал Виридовикс, заливаясь краской до корней волос. Он прекрасно знал, что его положение в клане еще очень шатко. – Но как мне отличить служанку от знатной женщины?
– По багтэгу, конечно, – ответил Таргитай. Когда вождь заметил, что кельт не знает этого слова, то сделал движение вокруг головы, показывая, что имеет в виду головную повязку.
Виридовикс кивнул, ругая себя за то, что не обратил внимания на эту деталь. На головном уборе Сейрем были нефриты и полированные опалы, а также причудливые золотые украшения. Очевидно было, что она – не рабыня.
Наконец взор кельта остановился на молодой женщине лет двадцати /ob(. Она была далеко не столь красива, как Сейрем, но все же достаточно приятна и обладала хорошей фигурой – этого оказалось довольно, чтобы привлечь внимание кельта.
– Вот эта девушка подойдет, если не возражаешь, – сказал Таргитаю Виридовикс.
– Кто? – Таргитай отложил бурдюк с кумысом, из которого шумно тянул. – А, Азарми. Она прислуживает моей жене Борэйн. Хорошо.
Виридовикс махнул рукой, подзывая девушку к себе. Одна из богато одетых женщин, очень тяжеловесная на вид, сказала что-то своим подругам, которые так и покатились со смеху. Азарми покачала головой. Это вызвало у пожилых женщин новый взрыв хохота.
Кельт предложил девушке кумыс из бурдюка, который Таргитай отложил в сторону. Не зная языка и не имея возможности объясниться с девушкой, кельт не представлял себе, как ему сказать ей что-нибудь нежное. Она не отшатнулась, когда он коснулся ее, но и желания с ее стороны он не почувствовал.
Постель расстелили у костра. Девушка была покорной, и кельт не ощущал неприязни, но зажечь ее он так и не смог. Разочарованный и уязвленный, он жадно думал о Сейрем, спящей всего в несколько шагах от него. Вскоре и самого Виридовикса сморил сон.
* * *
– Мой отец узнал это от своего деда, – рассказывал Ариг. – Когда аршаумы увидели реку Шаум, они приняли ее за море.
– Охотно верю, – отозвался Горгид, глядя на могучую реку, которая несла свои синие воды на юго-запад, к далекому морю Миласа.
Грек прикрыл ладонью глаза: ослепительное полуденное солнце искрилось и плясало на гладкой поверхности воды. Он попытался определить ширину реки, но кто мог бы сказать, на сколько километров она разлилась? На два, на три? После Шаума Куфис, Аранд – да и любая другая река, какую Горгид видел в Галлии, Италии, Греции, – превращались в сущих пигмеев. Горгид обтер лоб ладонью и ощутил шершавое прикосновение песка.
Гуделин, все еще очень неуклюжий в степных одеждах, стряхнул с рукава сухую травинку.
– Как будто дойти до этой реки не было для нас достаточно суровым испытанием… Как же нам перебраться на тот берег? – вопросил бюрократ, обращаясь ко всем и ни к кому в отдельности.
Хороший вопрос, подумал грек. Ближайший брод находился в двухстах пятидесяти километрах к северу. Чтобы построить мост через Шаум, нужно вмешательство богов. Что до кораблей – кто умеет их строить в степи, где почти не встречаются деревья?..
Скилицез оскалил зубы в нехорошей улыбке.
– Пикридий, ты хорошо плаваешь?
– На такое расстояние? Не хуже тебя, клянусь Фосом.
– Лошади плавают лучше, чем вы оба, – заявил Ариг. – Пошли.
Он подвел лошадей к берегу Шаума, соскочил на землю и разделся почти догола, затем прыгнул обратно в седло. Остальные последовали его примеру.
Ариг сказал:
– Направляйте свою лошадь в воду, пока она не начнет плыть. Затем соскользните с нее и крепко держитесь за шею. Я пойду последним. Псой, держи мою лошадь и свою тоже. Я возьму еще одну. Хочу убедиться, что ни одна не останется на берегу.
Аршаум обнажил саблю и проверил остроту лезвия ногтем.
Горгид взял с собой пропитанный маслом кожаный мешок, в котором хранил драгоценную рукопись. Уловив взгляд аршаума, грек пояснил:
– Я буду держаться одной рукой – книга должна оставаться сухой.
Кочевник только пожал плечами. Если грек хочет рисковать жизнью изза каких-то каракулей на пергаменте – что ж, его личное дело.
Оглядев толстого Гуделина, Ланкин Скилицез сказал:
– Ты будешь держаться на плаву лучше, чем я.
Гуделин только фыркнул.
Горгид дернул поводья, направляя лошадь к реке. Она попыталась увернуться, когда поняла, чего добивается всадник, но он ударил ее по бокам пятками, и лошадь вошла в воду. Оказавшись в реке, она дернула головой и недовольно посмотрела на всадника. Затем, как купальщик, пробующий воду ногой, неуверенно пошла вперед. Снова запнулась.
– Итхи! – крикнул грек на своем языке. – Вперед!
Он еще раз ударил ее пятками. Лошадь наконец поплыла. Она испуганно фыркнула, когда копыта перестали касаться дна, но тут же начала сильно загребать. Противоположный берег, видный с поверхности воды, казался невероятно далеким.
Прянул запасной конь, когда Ариг погнал его в воду, кольнув саблей. Дико заржала лошадь, прыгая в воду и утаскивая за собой остальных, привязанных к ней.
Течение Шаума оказалось не таким сильным, как ожидал Горгид. Оно относило плывущих немного на юг, делая переправу дольше, но в целом не слишком мешало. Вода была холодной и очень прозрачной. Горгид видел на дне реки камни и водоросли.
На середине переправы он заметил большую серую рыбу с коричневыми полосками на спине. Она рылась на дне. Размеры рыбы вызвали у грека нешуточную тревогу: она была поболе лошади.
– Акула! – крикнул Горгид.
– В Шауме нет акул, – заверил его Скилицез. – Они называют ее «мурзалин», а видессианское название – «сиркат».
– Мне плевать, как ее называют. – Грек был не столько удивлен, сколько испуган. – Она кусается?
– У нее даже нет зубов. Только сетка для ловли рачков и червей.
– Засоленная икра сирката – редкостный деликатес, – вставил Гуделин тоном гурмана.
– Да и мясо недурно, если хорошенько прокоптить, – добавил Превалий, сын Хараваша. – А из ее плавательного пузыря мы делаем… Как вы это называете, когда свет проходит насквозь?
– Прозрачный, – сказал Гуделин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145