Луций Ворен помчался за своим давнишним соперником, ругаясь во все горло. Пуллион метнул копье с очень большого расстояния. Бросок был метким – копье вонзилось в бедро стоящего рядом с Грасом намдалени. Раненый закричал от боли и рухнул с лошади. Пуллион бросился вперед, чтобы прикончить его, но двое намдалени прикрыли собой раненого товарища.
Тяжелое копье пробило толстое дерево римского щита. Острый железный наконечник ударил в металлическую пряжку перевязи и отбросил меч вправо. Когда Пуллион привычно потянулся за гладием, его рука встретила пустоту. Намдалени замахнулся на римлянина мечом. Пуллион перекатился на спину, прикрываясь своим поврежденным щитом.
Осатанев, как берсерк, Луций Ворен бросился на островитян.
– Не трогайте его, ублюдки, кровавые грифы, вонючие гиены! Пусть он и дерьмо, но римское дерьмо лучше всей вашей вшивой банды!
Ворен убил намдалени, который бросил копье в Пуллиона, отшвырнув легкий щит островитянина своим тяжелым пехотным щитом и пронзив бок врага мечом.
Еще двое врагов решили, вероятно, что Пуллион мертв, и набросились на Ворена. Тот был более чем жив и яростно отбивался. Сейчас Ворену мог бы позавидовать сам Виридовикс.
Однако и Пуллион оказался далеко не трупом. Достав из ножен меч, он отбросил бесполезный щит и вскочил на ноги. Римский гладий впился в бок лошади. Обливаясь кровью, животное покачнулось. Всадник обхватил коня за шею, желая удержать его на месте, однако это было уже бесполезно.
– Ублюдок! – пропыхтел Ворен.
– Отродье шлюхи! – рявкнул Пуллион.
Они отбивались спина к спине, то и дело осыпая друг друга ругательствами.
В этот момент остальные римляне уже подбежали к отряду Граса. Давление на спорщиков ослабло. Окруженные превосходящими силами легиона, падая один за другим под ударами копий и мечей, островитяне стали сдаваться.
Грас, изнемогая от ужаса и стыда оттого, что попался в такую простую ловушку, пешим бросился на Марка. Лошадь намдалени пала.
– Сдавайся! – крикнул трибун.
– Провались ты под лед! – ответил Грас, едва не плача.
Трибун поднял щит, сдерживая бешеную атаку. Граса как будто поддерживала та же ярость, что кипела в Пуллионе и Ворене. Он наносил c$ ` за ударом, как заведенный.
В своем гневе Грас почти забыл о защите. Несколько раз он открывался, однако Марк только теснил его. Трибун не хотел убивать командира намдалени. Маленькое сражение в долине было уже выиграно. Грас нужен был Скавру живым и в плену, а не мертвым и на свободе.
Гай Филипп наклонился, подобрал увесистый камень и с близкого расстояния метнул его в противника Скавра. Камень со звоном отскочил от конического шлема намдалени. Грас покачнулся и чуть не упал на землю. Марк и старший центурион подхватили его, завернули ему руки за спину, повалили и обезоружили.
– Хорошо кидаешь, – сказал трибун Гаю Филиппу.
– Я понял, что не хочешь убивать его.
Расс Симокатта переводил удивленный взгляд с трибуна и старшего центуриона на Пуллиона с Вореном. Те, сияя, принимали поздравления своих товарищей.
– Кто вы такие, чужеземцы? – спросил пастух Скавра. – Вы оба сделали все, чтобы не убивать этого парня… – Он коснулся Граса носком сапога. – А те двое – настоящие сумасшедшие.
Трибун бросил беглый взгляд на спорщиков-легионеров. Юний Блез как раз поздравлял их. Марк нахмурился. Младший центурион, казалось, не замечал очевидного.
Скавр повернулся к Симокатте:
– Сейчас ты увидишь, Расс, кто мы такие. – И крикнул, обращаясь к своим солдатам: – Пуллион, Ворен, подойдите-ка сюда.
Солдаты обменялись понимающими взглядами. Подбежали к Скавру, замерли.
– Надеюсь, ваши распри позади, – заметил трибун. – Сегодня вы спасли друг другу жизнь. Этого довольно, чтобы прекратить споры навсегда.
Трибун говорил по-видессиански, чтобы старший пастух тоже мог его понять.
– Да, – ответили легионеры в голос. На этот раз они говорили искренне.
– Нет смысла долго разглагольствовать о том, что вы действовали мужественно и умело. Я рад, что вы оба целы.
– Спасибо, – отозвался Пуллион, улыбаясь. Ворен тоже усмехнулся, глядя на своего старого соперника.
– Никто не давал команды «вольно», паршивцы! – рявкнул Гай Филипп.
Легионеры вытянулись. Напряженное выражение вернулось на их лица.
– Вы оба наказаны вычетом недельного жалованья за то, что вышли из строя во время атаки, – продолжал Скавр. На этот раз в его голосе не было мягкости. – Вы не только подвергли опасности друг друга, посмев перенести свои распри на сражение. Вы подвергли опасности своих товарищей. Чтобы этого больше никогда не повторялось, понятно?
– Да, – тихо ответили оба солдата.
– Что за игры вы тут затеяли? – обратился к ним Гай Филипп. – По мне, вы были не лучше двух бесноватых галлов, насосавшихся пива.
Более сильного оскорбления для нарушителей дисциплины старший центурион просто не ведал. Ворен густо покраснел, а Пуллион переступил с ноги на ногу, как провинившийся мальчишка. Сейчас оба совсем не были похожи на яростных бойцов, которые неистовствовали на поле боя несколько минут назад.
– Ну так что, Расс, – спросил трибун у Симокатты, – кто мы такие, а?
– Стадо ублюдков, если вам так уж хочется, – с земли проговорил связанный Грас.
– Эй ты там, заткнись! – сказал Гай Филипп беззлобно.
Не веря собственным глазам, Симокатта смотрел, как римляне покорно принимают наказание. Старший пастух еще никогда не видел такого повиновения от солдат. Расс почесал голову, поскреб бороду.
– Будь я проклят за эти слова, но я чертовски рад, что вы не сражаетесь против меня.
* * *
Отрезанный от юго-востока, Марк с нетерпением ждал новостей с «большой земли». Когда трибун уже потерял надежду что-либо узнать о событиях в столице, через намдаленские заставы пробился императорский гонец – усталый, оборванный невысокий человечек с лисьим лицом. Патрули хатришей обнаружили его и привели к трибуну.
– Меня зовут Карбей Антакин. – Острые глаза гонца быстро и цепко обежали лагерь легионеров, не упустив, казалось, ни одной мелочи.
– Рад тебя видеть, – сказал Марк, крепко пожимая его руку. – Очень рад.
– Я тоже счастлив, что нашел вас, – ответил гонец. В его речи звучало быстрое стаккато столичного выговора. – Скачка была просто дьявольской. Проклятые игроки шарят по всей долине.
Он назвал людей Княжества «игроками», оскорбительным прозвищем, намекающим на их азартную религию. Намдалени отвечали имперцам, впрочем, таким же презрением, именуя их – за напыщенность – «индюками».
Римлянин подавил вздох. Он терпеть не мог всех этих религиозных разногласий, подчас кровавых. Помнил он и о том, что барон Дракс был чрезвычайно одаренной личностью во всем, что касалось подстав и двойной игры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Тяжелое копье пробило толстое дерево римского щита. Острый железный наконечник ударил в металлическую пряжку перевязи и отбросил меч вправо. Когда Пуллион привычно потянулся за гладием, его рука встретила пустоту. Намдалени замахнулся на римлянина мечом. Пуллион перекатился на спину, прикрываясь своим поврежденным щитом.
Осатанев, как берсерк, Луций Ворен бросился на островитян.
– Не трогайте его, ублюдки, кровавые грифы, вонючие гиены! Пусть он и дерьмо, но римское дерьмо лучше всей вашей вшивой банды!
Ворен убил намдалени, который бросил копье в Пуллиона, отшвырнув легкий щит островитянина своим тяжелым пехотным щитом и пронзив бок врага мечом.
Еще двое врагов решили, вероятно, что Пуллион мертв, и набросились на Ворена. Тот был более чем жив и яростно отбивался. Сейчас Ворену мог бы позавидовать сам Виридовикс.
Однако и Пуллион оказался далеко не трупом. Достав из ножен меч, он отбросил бесполезный щит и вскочил на ноги. Римский гладий впился в бок лошади. Обливаясь кровью, животное покачнулось. Всадник обхватил коня за шею, желая удержать его на месте, однако это было уже бесполезно.
– Ублюдок! – пропыхтел Ворен.
– Отродье шлюхи! – рявкнул Пуллион.
Они отбивались спина к спине, то и дело осыпая друг друга ругательствами.
В этот момент остальные римляне уже подбежали к отряду Граса. Давление на спорщиков ослабло. Окруженные превосходящими силами легиона, падая один за другим под ударами копий и мечей, островитяне стали сдаваться.
Грас, изнемогая от ужаса и стыда оттого, что попался в такую простую ловушку, пешим бросился на Марка. Лошадь намдалени пала.
– Сдавайся! – крикнул трибун.
– Провались ты под лед! – ответил Грас, едва не плача.
Трибун поднял щит, сдерживая бешеную атаку. Граса как будто поддерживала та же ярость, что кипела в Пуллионе и Ворене. Он наносил c$ ` за ударом, как заведенный.
В своем гневе Грас почти забыл о защите. Несколько раз он открывался, однако Марк только теснил его. Трибун не хотел убивать командира намдалени. Маленькое сражение в долине было уже выиграно. Грас нужен был Скавру живым и в плену, а не мертвым и на свободе.
Гай Филипп наклонился, подобрал увесистый камень и с близкого расстояния метнул его в противника Скавра. Камень со звоном отскочил от конического шлема намдалени. Грас покачнулся и чуть не упал на землю. Марк и старший центурион подхватили его, завернули ему руки за спину, повалили и обезоружили.
– Хорошо кидаешь, – сказал трибун Гаю Филиппу.
– Я понял, что не хочешь убивать его.
Расс Симокатта переводил удивленный взгляд с трибуна и старшего центуриона на Пуллиона с Вореном. Те, сияя, принимали поздравления своих товарищей.
– Кто вы такие, чужеземцы? – спросил пастух Скавра. – Вы оба сделали все, чтобы не убивать этого парня… – Он коснулся Граса носком сапога. – А те двое – настоящие сумасшедшие.
Трибун бросил беглый взгляд на спорщиков-легионеров. Юний Блез как раз поздравлял их. Марк нахмурился. Младший центурион, казалось, не замечал очевидного.
Скавр повернулся к Симокатте:
– Сейчас ты увидишь, Расс, кто мы такие. – И крикнул, обращаясь к своим солдатам: – Пуллион, Ворен, подойдите-ка сюда.
Солдаты обменялись понимающими взглядами. Подбежали к Скавру, замерли.
– Надеюсь, ваши распри позади, – заметил трибун. – Сегодня вы спасли друг другу жизнь. Этого довольно, чтобы прекратить споры навсегда.
Трибун говорил по-видессиански, чтобы старший пастух тоже мог его понять.
– Да, – ответили легионеры в голос. На этот раз они говорили искренне.
– Нет смысла долго разглагольствовать о том, что вы действовали мужественно и умело. Я рад, что вы оба целы.
– Спасибо, – отозвался Пуллион, улыбаясь. Ворен тоже усмехнулся, глядя на своего старого соперника.
– Никто не давал команды «вольно», паршивцы! – рявкнул Гай Филипп.
Легионеры вытянулись. Напряженное выражение вернулось на их лица.
– Вы оба наказаны вычетом недельного жалованья за то, что вышли из строя во время атаки, – продолжал Скавр. На этот раз в его голосе не было мягкости. – Вы не только подвергли опасности друг друга, посмев перенести свои распри на сражение. Вы подвергли опасности своих товарищей. Чтобы этого больше никогда не повторялось, понятно?
– Да, – тихо ответили оба солдата.
– Что за игры вы тут затеяли? – обратился к ним Гай Филипп. – По мне, вы были не лучше двух бесноватых галлов, насосавшихся пива.
Более сильного оскорбления для нарушителей дисциплины старший центурион просто не ведал. Ворен густо покраснел, а Пуллион переступил с ноги на ногу, как провинившийся мальчишка. Сейчас оба совсем не были похожи на яростных бойцов, которые неистовствовали на поле боя несколько минут назад.
– Ну так что, Расс, – спросил трибун у Симокатты, – кто мы такие, а?
– Стадо ублюдков, если вам так уж хочется, – с земли проговорил связанный Грас.
– Эй ты там, заткнись! – сказал Гай Филипп беззлобно.
Не веря собственным глазам, Симокатта смотрел, как римляне покорно принимают наказание. Старший пастух еще никогда не видел такого повиновения от солдат. Расс почесал голову, поскреб бороду.
– Будь я проклят за эти слова, но я чертовски рад, что вы не сражаетесь против меня.
* * *
Отрезанный от юго-востока, Марк с нетерпением ждал новостей с «большой земли». Когда трибун уже потерял надежду что-либо узнать о событиях в столице, через намдаленские заставы пробился императорский гонец – усталый, оборванный невысокий человечек с лисьим лицом. Патрули хатришей обнаружили его и привели к трибуну.
– Меня зовут Карбей Антакин. – Острые глаза гонца быстро и цепко обежали лагерь легионеров, не упустив, казалось, ни одной мелочи.
– Рад тебя видеть, – сказал Марк, крепко пожимая его руку. – Очень рад.
– Я тоже счастлив, что нашел вас, – ответил гонец. В его речи звучало быстрое стаккато столичного выговора. – Скачка была просто дьявольской. Проклятые игроки шарят по всей долине.
Он назвал людей Княжества «игроками», оскорбительным прозвищем, намекающим на их азартную религию. Намдалени отвечали имперцам, впрочем, таким же презрением, именуя их – за напыщенность – «индюками».
Римлянин подавил вздох. Он терпеть не мог всех этих религиозных разногласий, подчас кровавых. Помнил он и о том, что барон Дракс был чрезвычайно одаренной личностью во всем, что касалось подстав и двойной игры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145