Поэтому дизельный локомотив, прицепленный к переднему концу лафета, проехал несколько метров по плавному изгибу рельсов и переместил громадину весом в полторы тысячи тонн на следующую, заранее выбранную огневую позицию.
Как только машинист остановился возле метки, нанесенной на рельсы, Беккер стремглав бросился вперед, чтобы убедиться, не нарушилось ли от поворота и перемещения равновесие лафета. Пузырьки жидкостных уровней на всех четырех углах лафета не сдвинулись ни на миллиметр. Беккер махнул рукой:
— Все в порядке!
Длинный ствол поднялся на один-два градуса. Кран уже вынимал из казенной части пустую гильзу от первого снаряда.
— Разойдись! — закричал сверху крановщик. Люди поспешно разбежались. Гильза шлепнулась на землю неподалеку от лафета. Такой способ удаления пустых гильз противоречил инструкциям, зато был самым быстрым. Кран повернулся за новым снарядом.
Карл Беккер следил за часами. Через двадцать девять минут после того, как «Дора» заговорила в первый раз, ее голос раздался вторично.
***
Крефак явственно ощущал жар от горевшего «Шестьдесят седьмого Императора Сохреба», хотя его ракетная батарея находилась на приличном расстоянии от несчастного корабля.
Крефак также чувствовал жар и от своего командира, который бурно обсуждал свою неудавшуюся попытку сбить снаряд Больших Уродов. Он все сделал совершенно правильно. Батарея по крайней мере дважды перехватила тосевитский снаряд. Записи с радаров это подтверждают. Но почему там, где буквально мгновение назад горделиво высился космический корабль, теперь осталась липа груда дымящихся обломков?
Один из операторов у радарного экрана испуганно зашипел.
— Эти твари, рожденные не из яйца, запустили новый снаряд! — воскликнул он.
Крефак с оторопелым удивлением уставился в экран. Хватило и одной катастрофы, но вторая… Он не мог представить себе, что будет, если. Он не хотел этого представлять. Его голос повысился до пронзительного крика, что совершенно не подобало офицеру:
— Сбить!
Шум пусковых установок доказывал, что компьютеры не стали дожидаться его приказов. Крефак подбежал к экрану, отыскал летящие ракеты. Как и прежде, они подошли прямо к цели, взорвались и… исчезли. С таким же успехом их можно было вообще не запускать. Тосевитский снаряд продолжал неотвратимо двигаться установленным курсом.
Чуть ниже радарного экрана, отмечавшего путь снаряда, находился другой экран, который определял наземную цель, куда направлялся снаряд.
— Нет! — со свистом выпустил воздух Крефак. — Ради Императоров, запускайте новые ракеты!.
— Высокочтимый начальник, батарея израсходовала все снаряды; которые имелись на пусковых площадках, — беспомощно ответил подчиненный. — Ждем новых.
Он тоже взглянул, куда был нацелен тосевитский снаряд.
— О нет, только не в «Пятьдесят шестого Императора Джоссано»!
Бугорки его глаз задрожали от страха, когда он посмотрел на Крефака.
— Да, снаряд летит именно сюда, а у нас на борту хранится большая часть запасов ядерного оружия. Чтобы не сталкиваться с вероломными сюрпризами при колонизации этой вонючей планеты, нужно было бы стерилизовать ее и раз и навсегда избавиться от тосевитов. Мы…
Его голос потонул в грохоте взрывающегося снаряда, а затем в более мощном грохоте, поглотившем все.
***
«Пятьдесят шестой Император Джоссано» взорвался таким же образом, как взорвался «Шестьдесят седьмой Император Сохреб». Атомное и водородное оружие хранилось в самом сердце корабля, в бронированном отсеке особой прочности. Но это не спасло опасный груз. Когда «Пятьдесят шестой Император Джоссано» загорелся, детонаторы, которые приводили к быстрому соединению крупных, тщательно обработанных кусков плутония, начали взрываться, словно обычные снаряды в горящем танке.
Сами атомные бомбы не взорвались: пусковые заряды не сработали. Однако корпуса бомб были повреждены, а слитки плутония — разбиты, покорежены и разбросаны по большому участку тосевитской суши. Взрывы, один за одним, сотрясали остов «Пятьдесят шестого Императора Джоссано»…
Наверное, этот плутоний ног бы стать самым ценным металлом на Земле, если бы хоть один человек знал, где его отыскать и что с ним потом делать.
***
Артиллеристы «Доры» разразились новыми криками ликования. На этот раз они не тратили времени на дурацкие пляски, наблюдая далекое зарево, а немедленно приступили к перезарядке.
Михаэль Аренвальд прокричал Беккеру в ухо:
— Шесть! Разве я не говорил тебе, что мы выпустим шесть снарядов? Шесть и выпустим!
— Нам дважды повезло, — сказал Беккер. — Это больше, чем я ожидал. Возможно, мы выпустим еще один снаряд; говорят, цифра «три» приносит удачу… Даже если он будет последним, все равно здорово!
Пронзительный звук в небе Беккер принял за звон в собственной голове после второго выстрела гигантской пушки. Дизельный локомотив уже переместил «Дору» на новую огневую позицию. Беккер двинулся к лафету, чтобы проверить, не сбились ли уровни.
Взрыв первой бомбы в нескольких метрах позади швырнул Беккера прямо на металлическую стойку лафета. Он почувствовал, что у него сломаны нос, скула и несколько ребер. Беккер открыл рот, чтобы закричать. Следующая бомба взорвалась еще ближе.
***
Квартира Йенса Ларсена находилось в нескольких кварталах к западу от чикагских боен. Соседство было не из приятных, но его прельстила удивительно низкая цена на жилье. В тот день неугомонный чикагский ветер дул с запада. Через несколько дней он начал дуть со стороны озёра Мичиган, и Йенс все понял. Но к тому времени было слишком поздно — он уже подписал контракт и заплатил деньги.
Ветер дул с озера и в тот день, когда в город приехала его жена Барбара. Он до сих пор помнил ее округлившиеся глаза. Свое отношение к запаху она выразила поднятыми бровями и четырьмя словами:
— Пахнет духами "Испуганная корова».
Ветер дул с озера и нынешним вечером, однако Ларсен едва ли ощущал терпкую навозную вонь. Ему было не до того. Самолеты ящеров опять появились над Чикаго. Йенс ловил на трескучих коротких волнах Англию и слушал голос Эдварда Мэрроу, с хрипотцой объявлявший неизменное: «Говорит Лондон». Таково было волшебство Мэрроу, благодаря которому Йенс представлял, что понимает, каково быть жителем Лондона во времена блицкрига. Теперь он понимал это намного лучше.
С пронзительным визгом пронеслись еще несколько самолетов, упали новые бомбы, причем, судя по дребезжанию стекол, совсем неподалеку. Йенс и Барбара прижались друг к другу, сидя под кухонным столом. Бомбоубежищ в Чикаго не было.
— Снова колошматят по бойням, — прошептала ему на ухо Барбара.
— Бьют по всему, куда ведут рельсы, — кивнул Йенс. Ящеры методично бомбили все транспортные узлы, а Чикаго как раз и являлся таковым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194
Как только машинист остановился возле метки, нанесенной на рельсы, Беккер стремглав бросился вперед, чтобы убедиться, не нарушилось ли от поворота и перемещения равновесие лафета. Пузырьки жидкостных уровней на всех четырех углах лафета не сдвинулись ни на миллиметр. Беккер махнул рукой:
— Все в порядке!
Длинный ствол поднялся на один-два градуса. Кран уже вынимал из казенной части пустую гильзу от первого снаряда.
— Разойдись! — закричал сверху крановщик. Люди поспешно разбежались. Гильза шлепнулась на землю неподалеку от лафета. Такой способ удаления пустых гильз противоречил инструкциям, зато был самым быстрым. Кран повернулся за новым снарядом.
Карл Беккер следил за часами. Через двадцать девять минут после того, как «Дора» заговорила в первый раз, ее голос раздался вторично.
***
Крефак явственно ощущал жар от горевшего «Шестьдесят седьмого Императора Сохреба», хотя его ракетная батарея находилась на приличном расстоянии от несчастного корабля.
Крефак также чувствовал жар и от своего командира, который бурно обсуждал свою неудавшуюся попытку сбить снаряд Больших Уродов. Он все сделал совершенно правильно. Батарея по крайней мере дважды перехватила тосевитский снаряд. Записи с радаров это подтверждают. Но почему там, где буквально мгновение назад горделиво высился космический корабль, теперь осталась липа груда дымящихся обломков?
Один из операторов у радарного экрана испуганно зашипел.
— Эти твари, рожденные не из яйца, запустили новый снаряд! — воскликнул он.
Крефак с оторопелым удивлением уставился в экран. Хватило и одной катастрофы, но вторая… Он не мог представить себе, что будет, если. Он не хотел этого представлять. Его голос повысился до пронзительного крика, что совершенно не подобало офицеру:
— Сбить!
Шум пусковых установок доказывал, что компьютеры не стали дожидаться его приказов. Крефак подбежал к экрану, отыскал летящие ракеты. Как и прежде, они подошли прямо к цели, взорвались и… исчезли. С таким же успехом их можно было вообще не запускать. Тосевитский снаряд продолжал неотвратимо двигаться установленным курсом.
Чуть ниже радарного экрана, отмечавшего путь снаряда, находился другой экран, который определял наземную цель, куда направлялся снаряд.
— Нет! — со свистом выпустил воздух Крефак. — Ради Императоров, запускайте новые ракеты!.
— Высокочтимый начальник, батарея израсходовала все снаряды; которые имелись на пусковых площадках, — беспомощно ответил подчиненный. — Ждем новых.
Он тоже взглянул, куда был нацелен тосевитский снаряд.
— О нет, только не в «Пятьдесят шестого Императора Джоссано»!
Бугорки его глаз задрожали от страха, когда он посмотрел на Крефака.
— Да, снаряд летит именно сюда, а у нас на борту хранится большая часть запасов ядерного оружия. Чтобы не сталкиваться с вероломными сюрпризами при колонизации этой вонючей планеты, нужно было бы стерилизовать ее и раз и навсегда избавиться от тосевитов. Мы…
Его голос потонул в грохоте взрывающегося снаряда, а затем в более мощном грохоте, поглотившем все.
***
«Пятьдесят шестой Император Джоссано» взорвался таким же образом, как взорвался «Шестьдесят седьмой Император Сохреб». Атомное и водородное оружие хранилось в самом сердце корабля, в бронированном отсеке особой прочности. Но это не спасло опасный груз. Когда «Пятьдесят шестой Император Джоссано» загорелся, детонаторы, которые приводили к быстрому соединению крупных, тщательно обработанных кусков плутония, начали взрываться, словно обычные снаряды в горящем танке.
Сами атомные бомбы не взорвались: пусковые заряды не сработали. Однако корпуса бомб были повреждены, а слитки плутония — разбиты, покорежены и разбросаны по большому участку тосевитской суши. Взрывы, один за одним, сотрясали остов «Пятьдесят шестого Императора Джоссано»…
Наверное, этот плутоний ног бы стать самым ценным металлом на Земле, если бы хоть один человек знал, где его отыскать и что с ним потом делать.
***
Артиллеристы «Доры» разразились новыми криками ликования. На этот раз они не тратили времени на дурацкие пляски, наблюдая далекое зарево, а немедленно приступили к перезарядке.
Михаэль Аренвальд прокричал Беккеру в ухо:
— Шесть! Разве я не говорил тебе, что мы выпустим шесть снарядов? Шесть и выпустим!
— Нам дважды повезло, — сказал Беккер. — Это больше, чем я ожидал. Возможно, мы выпустим еще один снаряд; говорят, цифра «три» приносит удачу… Даже если он будет последним, все равно здорово!
Пронзительный звук в небе Беккер принял за звон в собственной голове после второго выстрела гигантской пушки. Дизельный локомотив уже переместил «Дору» на новую огневую позицию. Беккер двинулся к лафету, чтобы проверить, не сбились ли уровни.
Взрыв первой бомбы в нескольких метрах позади швырнул Беккера прямо на металлическую стойку лафета. Он почувствовал, что у него сломаны нос, скула и несколько ребер. Беккер открыл рот, чтобы закричать. Следующая бомба взорвалась еще ближе.
***
Квартира Йенса Ларсена находилось в нескольких кварталах к западу от чикагских боен. Соседство было не из приятных, но его прельстила удивительно низкая цена на жилье. В тот день неугомонный чикагский ветер дул с запада. Через несколько дней он начал дуть со стороны озёра Мичиган, и Йенс все понял. Но к тому времени было слишком поздно — он уже подписал контракт и заплатил деньги.
Ветер дул с озера и в тот день, когда в город приехала его жена Барбара. Он до сих пор помнил ее округлившиеся глаза. Свое отношение к запаху она выразила поднятыми бровями и четырьмя словами:
— Пахнет духами "Испуганная корова».
Ветер дул с озера и нынешним вечером, однако Ларсен едва ли ощущал терпкую навозную вонь. Ему было не до того. Самолеты ящеров опять появились над Чикаго. Йенс ловил на трескучих коротких волнах Англию и слушал голос Эдварда Мэрроу, с хрипотцой объявлявший неизменное: «Говорит Лондон». Таково было волшебство Мэрроу, благодаря которому Йенс представлял, что понимает, каково быть жителем Лондона во времена блицкрига. Теперь он понимал это намного лучше.
С пронзительным визгом пронеслись еще несколько самолетов, упали новые бомбы, причем, судя по дребезжанию стекол, совсем неподалеку. Йенс и Барбара прижались друг к другу, сидя под кухонным столом. Бомбоубежищ в Чикаго не было.
— Снова колошматят по бойням, — прошептала ему на ухо Барбара.
— Бьют по всему, куда ведут рельсы, — кивнул Йенс. Ящеры методично бомбили все транспортные узлы, а Чикаго как раз и являлся таковым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194