Разумеется, после этого авиаполк давно уже не делал массовых вылетов. Одновременное нахождение в небе большого количества самолетов вызывало гнев ящеров, как ничто другое. Теперь «кукурузники» летали поодиночке или вдвоем, но не звеном.
Свет впереди становился ярче. Палец Людмилы опустился на гашетку спаренных пулеметов. Она разглядела: то, что поначалу было принято ею за холмик, на более близком расстоянии оказалось группой каких-то машин под маскировочной сеткой. «Грузовики», — подумала Людмила. Свои почти неуязвимые танки ящеры редко маскировали столь же тщательно, как люди.
Людмила нажала гашетку. Под крыльями застрочили пулеметы. Маленький «У-2» качался, словно лист в осеннем воздухе. Искры трассирующих пуль помогали ей целиться.
Ящеры почти сразу открыли ответный огонь. Судя по вспышкам выстрелов с земли, у них было больше оружия, чем у немцев. Людмиле показалось, что по самолету одновременно ударили десять тысяч автоматных очередей-. Матерчатая обтяжка крыльев «кукурузника» издавала звонкие хлопки, когда ее пробивали пули.
Затем один из грузовиков превратился в бело-голубой шар вспыхнувшего водорода. Когда Людмила пролетала над этим местом, жаркая волна опалила ей щеки; эта жара пыталась лишить самолет управления. Девушка отчаянно сражалась с рулем и педалями, удерживая машину в воздухе.
Позади нее от взрыва первого грузовика взорвалось еще несколько. Людмила выжала из «У-2» все его малые силенки, делая вираж навстречу спасительной темноте. Ящеры продолжали стрелять вслед, но выстрелов теперь было немного; остальные вражеские солдаты бросились тушить устроенные ею пожары. Когда тьма окутала самолет со всех сторон, Людмила ненадолго сняла одну руку с руля и хлопнула себя кулаком по бедру:
— Нам не страшен серый волк!
Добраться бы теперь домой. Ночной полет, даже когда просто летишь и не надо выполнять боевое задание, — дело нелегкое. Людмила сверилась с компасом и взяла курс ноль-четыре-семь. Он приведет самолет к посадочной полосе, с которой летчица взлетала. Людмила взглянула на часы и спидометр
— два других незаменимых инструмента для ночных полетов. Где-то минут через пятьдесят она начнет кружить в поисках посадочных огней.
Одно лишь то, что, выполнив задание, она уцелела, наполнило Людмилу гордостью и заставило вспомнить тех подруг, которым никогда больше не подняться в воздух. Эта мысль быстро развеяла ее радость, оставив лишь чувство усталости да нервозность от сохранившихся кусочков недавнего страха.
То ли она была более умелым штурманом, чем думала, или сегодня ей повезло больше, чем обычно, но, сделав всего два круга, Людмила заметила тусклые посадочные огни. Они были прикрыты сверху и потому невидимы с большой высоты. Советские ВВС научились этому, когда воевали с Люфтваффе; в войне против ящеров ценность подобного урока была намного выше.
Садиться в темноте нужно было крайне осторожно: наспех оборудованная взлетно-посадочная полоса не отличалась гладкостью. За такое приземление инструктор ОСОАВИАХИМа отчитал бы ее (жив ли он сейчас?) по полной программе. Все равно Людмиле не было стыдно. Она на земле, среди своих, целая и невредимая — до очередного задания. Об этом она сейчас даже не думала — успеется.
Как только Людмила выбралась из кабины «У-2», наземная команда покатила самолет под прикрытие. Женщина-механик указала на пулевые отверстия на материи, обтягивающей крыло. Людмила пожала плечами:
— Заштопай их как можешь, подруга. Со мной все в порядке, с самолетом
— тоже.
— Хорошо, — ответила механик. — Да, а тебя в землянке ждет письмо.
— Письмо?
Советская почта, работавшая с перебоями с самого начала войны, стала и вовсе хаотичной, когда ящеры переняли у нацистов эстафету уничтожения.
— От кого? — с неподдельным удивлением спросила Людмила.
— Не знаю. Оно в конверте, — ответила механик.
— Неужели в конверте?
Крайне редкие письма от братьев, отца и матери, которые получала Людмила, все были написаны на одной стороне листа, который затем складывался треугольником, и на обороте писался номер части и фамилия. С момента появления ящеров ей пришло лишь одно письмо от младшего брата Игоря — три размашистые торопливые строчки, сообщавшие, что он жив. Людмила быстро направилась к землянке.
— Поглядим, кто это будет богатым, — говорила она на ходу. Занавески у входа не позволяли свету свечей просачиваться наружу. Евдокия Кащерина подняла голову от гимнастерки, которую чинила.
— Ну как слетала? — по-свойски спросила она. В полку давно не отдавали положенные по уставу рапорты о проведенной операции, как это происходило раньше. Советские ВВС пребывали в настолько плачевном состоянии, что нынче не особо следили за соблюдением формальностей.
— Довольно удачно, — сказала Людмила. — Приказ выполнен — подбила несколько грузовиков, которые были недостаточно замаскированы, вернулась живой. А как насчет письма?
— Вон лежит, — махнув рукой, ответила Евдокия. — Неужели думаешь, что мы его куда-нибудь запрятали?
— Только бы попробовали! — сурово произнесла Людмила.
Обе женщины засмеялись. Людмила поспешила в уголок, где обычно спала. На темно-синем шерстяном одеяле светился аккуратный белый конверт. Людмила схватила его и поднесла к свечке.
Прежде чем читать само письмо, она попыталась узнать по почерку на конверте, от кого оно. Здорово получить весточку от кого-нибудь из родных… Но, к ее удивлению и досаде, почерк оказался ей незнаком. Тем не менее, почерк был очень разборчивым: ее фамилия и номер части написаны большими печатными буквами, словно их выводил какой-то старательный первоклашка.
— Так от кого письмо? — поинтересовалась Евдокия.
— Пока не знаю, — сказала Людмила.
— Может, от тайного воздыхателя, Людмила Вадимовна? Людмила раскрыла конверт, вытащила оттуда лист бумаги. Слова на нем были скорее нарисованы, чем написаны. Поначалу они показались ей совершенной бессмыслицей. Потом Людмила сообразила: письмо написано латинскими буквами и не по-русски. Оно было на немецком языке.
Первой реакцией Людмилы был испуг. До прихода ящеров письмо на немецком языке обязательно попало бы к какому-нибудь сотруднику НКВД с твердокаменным лицом, который обвинил бы ее в предательстве. Однако цензоры, уж конечно, видели это письмо и решили пропустить его. И прочтение этого письма, возможно, ничем ей не грозит.
«Храброй летчице, которая вытащила меня из колхоза…» Слово «летчица» была написано по-немецки, но с приписанным русскими буквами окончанием женского рода. «Колхоз» было написано по-русски, старательным школьным почерком.
«…Надеюсь, с вами все в порядке, вы по-прежнему летаете и воюете с ящерами. Я пишу как можно проще, так как знаю, что у вас трудности с немецким, т он все равно намного лучше, чем мой русский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194
Свет впереди становился ярче. Палец Людмилы опустился на гашетку спаренных пулеметов. Она разглядела: то, что поначалу было принято ею за холмик, на более близком расстоянии оказалось группой каких-то машин под маскировочной сеткой. «Грузовики», — подумала Людмила. Свои почти неуязвимые танки ящеры редко маскировали столь же тщательно, как люди.
Людмила нажала гашетку. Под крыльями застрочили пулеметы. Маленький «У-2» качался, словно лист в осеннем воздухе. Искры трассирующих пуль помогали ей целиться.
Ящеры почти сразу открыли ответный огонь. Судя по вспышкам выстрелов с земли, у них было больше оружия, чем у немцев. Людмиле показалось, что по самолету одновременно ударили десять тысяч автоматных очередей-. Матерчатая обтяжка крыльев «кукурузника» издавала звонкие хлопки, когда ее пробивали пули.
Затем один из грузовиков превратился в бело-голубой шар вспыхнувшего водорода. Когда Людмила пролетала над этим местом, жаркая волна опалила ей щеки; эта жара пыталась лишить самолет управления. Девушка отчаянно сражалась с рулем и педалями, удерживая машину в воздухе.
Позади нее от взрыва первого грузовика взорвалось еще несколько. Людмила выжала из «У-2» все его малые силенки, делая вираж навстречу спасительной темноте. Ящеры продолжали стрелять вслед, но выстрелов теперь было немного; остальные вражеские солдаты бросились тушить устроенные ею пожары. Когда тьма окутала самолет со всех сторон, Людмила ненадолго сняла одну руку с руля и хлопнула себя кулаком по бедру:
— Нам не страшен серый волк!
Добраться бы теперь домой. Ночной полет, даже когда просто летишь и не надо выполнять боевое задание, — дело нелегкое. Людмила сверилась с компасом и взяла курс ноль-четыре-семь. Он приведет самолет к посадочной полосе, с которой летчица взлетала. Людмила взглянула на часы и спидометр
— два других незаменимых инструмента для ночных полетов. Где-то минут через пятьдесят она начнет кружить в поисках посадочных огней.
Одно лишь то, что, выполнив задание, она уцелела, наполнило Людмилу гордостью и заставило вспомнить тех подруг, которым никогда больше не подняться в воздух. Эта мысль быстро развеяла ее радость, оставив лишь чувство усталости да нервозность от сохранившихся кусочков недавнего страха.
То ли она была более умелым штурманом, чем думала, или сегодня ей повезло больше, чем обычно, но, сделав всего два круга, Людмила заметила тусклые посадочные огни. Они были прикрыты сверху и потому невидимы с большой высоты. Советские ВВС научились этому, когда воевали с Люфтваффе; в войне против ящеров ценность подобного урока была намного выше.
Садиться в темноте нужно было крайне осторожно: наспех оборудованная взлетно-посадочная полоса не отличалась гладкостью. За такое приземление инструктор ОСОАВИАХИМа отчитал бы ее (жив ли он сейчас?) по полной программе. Все равно Людмиле не было стыдно. Она на земле, среди своих, целая и невредимая — до очередного задания. Об этом она сейчас даже не думала — успеется.
Как только Людмила выбралась из кабины «У-2», наземная команда покатила самолет под прикрытие. Женщина-механик указала на пулевые отверстия на материи, обтягивающей крыло. Людмила пожала плечами:
— Заштопай их как можешь, подруга. Со мной все в порядке, с самолетом
— тоже.
— Хорошо, — ответила механик. — Да, а тебя в землянке ждет письмо.
— Письмо?
Советская почта, работавшая с перебоями с самого начала войны, стала и вовсе хаотичной, когда ящеры переняли у нацистов эстафету уничтожения.
— От кого? — с неподдельным удивлением спросила Людмила.
— Не знаю. Оно в конверте, — ответила механик.
— Неужели в конверте?
Крайне редкие письма от братьев, отца и матери, которые получала Людмила, все были написаны на одной стороне листа, который затем складывался треугольником, и на обороте писался номер части и фамилия. С момента появления ящеров ей пришло лишь одно письмо от младшего брата Игоря — три размашистые торопливые строчки, сообщавшие, что он жив. Людмила быстро направилась к землянке.
— Поглядим, кто это будет богатым, — говорила она на ходу. Занавески у входа не позволяли свету свечей просачиваться наружу. Евдокия Кащерина подняла голову от гимнастерки, которую чинила.
— Ну как слетала? — по-свойски спросила она. В полку давно не отдавали положенные по уставу рапорты о проведенной операции, как это происходило раньше. Советские ВВС пребывали в настолько плачевном состоянии, что нынче не особо следили за соблюдением формальностей.
— Довольно удачно, — сказала Людмила. — Приказ выполнен — подбила несколько грузовиков, которые были недостаточно замаскированы, вернулась живой. А как насчет письма?
— Вон лежит, — махнув рукой, ответила Евдокия. — Неужели думаешь, что мы его куда-нибудь запрятали?
— Только бы попробовали! — сурово произнесла Людмила.
Обе женщины засмеялись. Людмила поспешила в уголок, где обычно спала. На темно-синем шерстяном одеяле светился аккуратный белый конверт. Людмила схватила его и поднесла к свечке.
Прежде чем читать само письмо, она попыталась узнать по почерку на конверте, от кого оно. Здорово получить весточку от кого-нибудь из родных… Но, к ее удивлению и досаде, почерк оказался ей незнаком. Тем не менее, почерк был очень разборчивым: ее фамилия и номер части написаны большими печатными буквами, словно их выводил какой-то старательный первоклашка.
— Так от кого письмо? — поинтересовалась Евдокия.
— Пока не знаю, — сказала Людмила.
— Может, от тайного воздыхателя, Людмила Вадимовна? Людмила раскрыла конверт, вытащила оттуда лист бумаги. Слова на нем были скорее нарисованы, чем написаны. Поначалу они показались ей совершенной бессмыслицей. Потом Людмила сообразила: письмо написано латинскими буквами и не по-русски. Оно было на немецком языке.
Первой реакцией Людмилы был испуг. До прихода ящеров письмо на немецком языке обязательно попало бы к какому-нибудь сотруднику НКВД с твердокаменным лицом, который обвинил бы ее в предательстве. Однако цензоры, уж конечно, видели это письмо и решили пропустить его. И прочтение этого письма, возможно, ничем ей не грозит.
«Храброй летчице, которая вытащила меня из колхоза…» Слово «летчица» была написано по-немецки, но с приписанным русскими буквами окончанием женского рода. «Колхоз» было написано по-русски, старательным школьным почерком.
«…Надеюсь, с вами все в порядке, вы по-прежнему летаете и воюете с ящерами. Я пишу как можно проще, так как знаю, что у вас трудности с немецким, т он все равно намного лучше, чем мой русский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194