Но ни дуновения не коснулось лица Горгида.
Каратон изумленно вскрикнул, а его люди схватились за луки и сабли.
Словно занавес был сдернут со сцены, открывая кукольный театр! Иллюзия пустоты развеялась. На холме горело с полдюжины походных костров, среди руин лежали воины.
В воздух взлетели стрелы. Один йезд рухнул лицом в огонь, второй вскрикнул — стрела впилась ему в грудь…
С вершины холма послышался яростный вопль. Двое колдунов-йездов увидели, что их чары развеяны.
— Быстрей, пока они не опомнились! — крикнул Каратон.
Крича и размахивая саблями, ашраумы пришпорили коней, а затем, спешившись, стали карабкаться по крутым склонам холма. Горгид и Ракио бежали вместе с остальными. Грек хватался за обломки стены и за кусты, чтобы удержаться на крутых склонах. Бросив взгляд наверх, он увидел в свете костров смятенных йездов. Колдуны пытались восстановить заклинание невидимости. Но Толаи продолжал взывать к духам.
Пламя костров вспыхнуло еще ярче. Диким галопом пронеслась по склону лошадь. Отчаянный смельчак-йезд увидел единственный путь к спасению в бегстве. Сделав невероятный прыжок, лошадь приземлилась на песок у подножия холма и помчалась прочь.
— Великолепный наездник! — воскликнул Ракио.
Глухой удар и два крика — человека и коня — свидетельствовали о том, что второй всадник повторил попытку первого и сломал себе шею.
Еще несколько йездов вырвались из окружения. Но большинство оказалось слишком ошеломлено ночным нападением. Они успели лишь забросить седло на спину лошади или схватиться за саблю, когда люди Каратона ворвались в лагерь.
Забравшись на вершину холма, грек побежал вперед и тут же споткнулся об обломок черепицы. Стрела ударила о камень и отскочила, едва не задев его голову.
Ракио рывком поднял Горгида на ноги.
— Ты дурак, да? — закричал он прямо в ухо Горгиду. — Где твой меч?
— Ах да, конечно, — отозвался Горгид, словно прилежный ученик, которому указали на ошибку.
Внезапно из темноты прямо на него выскочил йезд, замахиваясь саблей. Грек отбил удар-другой, еще немного — и йезд выпустил бы своему противнику кишки. Затем йезд неожиданно атаковал сверху. Горгид не почувствовал боли. Теплая липкая струйка потекла по шее. Грек понял, что сабля зацепила ухо. В ответ Горгид быстро сделал выпад. Враг отступил. Горгид подался вперед и резко выбросил руку с мечом. Кочевник не предполагал, что колющий удар может убить человека на таком большом расстоянии. Гладий пронзил живот врага. Йезд застонал и, скорчившись, рухнул на землю.
Почти все йезды отступили под прикрытие разрушенного здания. Руины скрывали человека по грудь. Аршаумы, численностью превосходившие йездов почти вдвое, осыпали их градом стрел и камней. С яростью, порожденной отчаянием, йезды бросились в атаку.
Каратон гневно завопил, когда несколько йездов пробились к тропе и покатились вниз по склону холма, пренебрегая опасностью переломать себе ноги и шею и мечтая лишь об одном: вырваться из рук аршаумов. Однако лишь немногим йездам повезло. Большинство погибло в этой отчаянной атаке. Стрелы и сабли аршаумов разили врагов без промаха.
Один из колдунов, облаченный в такую же бахромчатую одежду, что и Толаи, неподвижно лежал в пыли. Меч выпал из его мертвой руки. Оружие защитило его куда хуже, чем магия.
Однако второй колдун оказался более крепким орешком. Горгиду почудилось, будто он улавливает какое-то движение в одном из узких проходов между руинами. Он крикнул на языке аршаумов:
— Друг?
Ему никто не ответил. Держа меч наготове, грек вошел в проход, наполовину засыпанный битыми кирпичами и щебнем. Позади ярко вспыхнуло пламя костра. В этом свете грек увидел, что проход заканчивается тупиком.
Однако в ловушку угодил не рядовой кочевник. Высвеченный вспышкой пламени, перед Горгидом предстал человек в красном плаще. На его бритой голове были оставлены две полоски волос. Внезапный холодок пробежал по спине грека — он узнал символы Скотоса. Впрочем, даже если бы все другие признаки отсутствовали, ошибиться было невозможно: неизгладимая печать зла лежала на лице колдуна. Это было лицо человека, который познал и добро, и зло и сознательно избрал последнее. Глаза его сверкали огнем, как у волка. Рот скалился в гримасе ненависти. Однако грек был уверен, что эта ненависть не направлена лично на него; маска злобы сохранялась на лице колдуна, вероятно, даже во время сна.
Горгид метнулся вперед. Он увидел, что его противник вооружен только коротким кинжалом.
— Ты, йезд, — сказал Горгид по-видессиански и по-хаморски, — я не хочу убивать.
Колдун смотрел на Горгида с жуткой насмешкой. Он воздел руки и шевельнул губами, беззвучно произнося заклинание. Горгид покачнулся, будто его оглушили дубиной. Взор затуманился, ноги сделались ватными, меч выпал из обессилевших пальцев. Воздух с хрипом вырывался из горла. Грек споткнулся и опустился на колени, тряся головой. Он пытался прогнать головокружение, сосредоточиться… однако ему с трудом удавалось даже дышать.
Чары были рассчитаны на то, чтобы убить его. Возможно, привычка к дисциплине духа и искусство целителя позволили Горгиду собрать волю и хотя бы частично выдержать магическую атаку.
В руке колдуна блеснул кинжал. Йезд наклонился над поверженным Горгидом, желая добить врага. Жестокая улыбка появилась на худом, обтянутом кожей лице. Горгид успел услышать хруст и подумал, что кинжал вонзился в его тело. Однако колдун вдруг покачнулся и приглушенно застонал от боли. Заклинание тотчас же отпустило грека. Горгид бросился на врага. Но кто-то невидимый оказался быстрее. Послышался свист меча. Иезд покачнулся еще раз и упал на битые кирпичи. Он дернулся раз-другой и застыл навеки.
— А, ты дурак! — сказал Ракио, вытирая окровавленный меч о плащ колдуна. Затем схватил грека за плечи и резко встряхнул. — Ты правда такой? Не шутка? Ты не понимаешь опасность? Ты мог умереть. Только потому, что решил — без помощи, в одиночку. Так не лезут в пасть к волку.
— Я не подумал об этом. Ведь я еще новичок в военном деле, -признался Горгид. Он обнял Ракио и коснулся его щеки. — Я рад, что ты оказался рядом. Благодаря тебе мне не пришлось платить за свою ошибку слишком дорого.
— Сделай так же для меня, — сказал ирмидо. — Сумеешь?
— Надеюсь, — ответил Горгид, понимая, что это не совсем тот ответ, которого ждал Ракио.
Неподалеку они услышали крики аршаумов и бросились к ним на помощь.
Меньше половины йездов сумело спастись бегством. Они так хорошо спрятались в руинах, что аршаумы не сумели их найти. Остальные были убиты. В живых оставили лишь двоих, чтобы допросить. Люди Арига захватили три дюжины лошадей. Аршаумы потеряли семерых убитыми и десять человек ранеными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Каратон изумленно вскрикнул, а его люди схватились за луки и сабли.
Словно занавес был сдернут со сцены, открывая кукольный театр! Иллюзия пустоты развеялась. На холме горело с полдюжины походных костров, среди руин лежали воины.
В воздух взлетели стрелы. Один йезд рухнул лицом в огонь, второй вскрикнул — стрела впилась ему в грудь…
С вершины холма послышался яростный вопль. Двое колдунов-йездов увидели, что их чары развеяны.
— Быстрей, пока они не опомнились! — крикнул Каратон.
Крича и размахивая саблями, ашраумы пришпорили коней, а затем, спешившись, стали карабкаться по крутым склонам холма. Горгид и Ракио бежали вместе с остальными. Грек хватался за обломки стены и за кусты, чтобы удержаться на крутых склонах. Бросив взгляд наверх, он увидел в свете костров смятенных йездов. Колдуны пытались восстановить заклинание невидимости. Но Толаи продолжал взывать к духам.
Пламя костров вспыхнуло еще ярче. Диким галопом пронеслась по склону лошадь. Отчаянный смельчак-йезд увидел единственный путь к спасению в бегстве. Сделав невероятный прыжок, лошадь приземлилась на песок у подножия холма и помчалась прочь.
— Великолепный наездник! — воскликнул Ракио.
Глухой удар и два крика — человека и коня — свидетельствовали о том, что второй всадник повторил попытку первого и сломал себе шею.
Еще несколько йездов вырвались из окружения. Но большинство оказалось слишком ошеломлено ночным нападением. Они успели лишь забросить седло на спину лошади или схватиться за саблю, когда люди Каратона ворвались в лагерь.
Забравшись на вершину холма, грек побежал вперед и тут же споткнулся об обломок черепицы. Стрела ударила о камень и отскочила, едва не задев его голову.
Ракио рывком поднял Горгида на ноги.
— Ты дурак, да? — закричал он прямо в ухо Горгиду. — Где твой меч?
— Ах да, конечно, — отозвался Горгид, словно прилежный ученик, которому указали на ошибку.
Внезапно из темноты прямо на него выскочил йезд, замахиваясь саблей. Грек отбил удар-другой, еще немного — и йезд выпустил бы своему противнику кишки. Затем йезд неожиданно атаковал сверху. Горгид не почувствовал боли. Теплая липкая струйка потекла по шее. Грек понял, что сабля зацепила ухо. В ответ Горгид быстро сделал выпад. Враг отступил. Горгид подался вперед и резко выбросил руку с мечом. Кочевник не предполагал, что колющий удар может убить человека на таком большом расстоянии. Гладий пронзил живот врага. Йезд застонал и, скорчившись, рухнул на землю.
Почти все йезды отступили под прикрытие разрушенного здания. Руины скрывали человека по грудь. Аршаумы, численностью превосходившие йездов почти вдвое, осыпали их градом стрел и камней. С яростью, порожденной отчаянием, йезды бросились в атаку.
Каратон гневно завопил, когда несколько йездов пробились к тропе и покатились вниз по склону холма, пренебрегая опасностью переломать себе ноги и шею и мечтая лишь об одном: вырваться из рук аршаумов. Однако лишь немногим йездам повезло. Большинство погибло в этой отчаянной атаке. Стрелы и сабли аршаумов разили врагов без промаха.
Один из колдунов, облаченный в такую же бахромчатую одежду, что и Толаи, неподвижно лежал в пыли. Меч выпал из его мертвой руки. Оружие защитило его куда хуже, чем магия.
Однако второй колдун оказался более крепким орешком. Горгиду почудилось, будто он улавливает какое-то движение в одном из узких проходов между руинами. Он крикнул на языке аршаумов:
— Друг?
Ему никто не ответил. Держа меч наготове, грек вошел в проход, наполовину засыпанный битыми кирпичами и щебнем. Позади ярко вспыхнуло пламя костра. В этом свете грек увидел, что проход заканчивается тупиком.
Однако в ловушку угодил не рядовой кочевник. Высвеченный вспышкой пламени, перед Горгидом предстал человек в красном плаще. На его бритой голове были оставлены две полоски волос. Внезапный холодок пробежал по спине грека — он узнал символы Скотоса. Впрочем, даже если бы все другие признаки отсутствовали, ошибиться было невозможно: неизгладимая печать зла лежала на лице колдуна. Это было лицо человека, который познал и добро, и зло и сознательно избрал последнее. Глаза его сверкали огнем, как у волка. Рот скалился в гримасе ненависти. Однако грек был уверен, что эта ненависть не направлена лично на него; маска злобы сохранялась на лице колдуна, вероятно, даже во время сна.
Горгид метнулся вперед. Он увидел, что его противник вооружен только коротким кинжалом.
— Ты, йезд, — сказал Горгид по-видессиански и по-хаморски, — я не хочу убивать.
Колдун смотрел на Горгида с жуткой насмешкой. Он воздел руки и шевельнул губами, беззвучно произнося заклинание. Горгид покачнулся, будто его оглушили дубиной. Взор затуманился, ноги сделались ватными, меч выпал из обессилевших пальцев. Воздух с хрипом вырывался из горла. Грек споткнулся и опустился на колени, тряся головой. Он пытался прогнать головокружение, сосредоточиться… однако ему с трудом удавалось даже дышать.
Чары были рассчитаны на то, чтобы убить его. Возможно, привычка к дисциплине духа и искусство целителя позволили Горгиду собрать волю и хотя бы частично выдержать магическую атаку.
В руке колдуна блеснул кинжал. Йезд наклонился над поверженным Горгидом, желая добить врага. Жестокая улыбка появилась на худом, обтянутом кожей лице. Горгид успел услышать хруст и подумал, что кинжал вонзился в его тело. Однако колдун вдруг покачнулся и приглушенно застонал от боли. Заклинание тотчас же отпустило грека. Горгид бросился на врага. Но кто-то невидимый оказался быстрее. Послышался свист меча. Иезд покачнулся еще раз и упал на битые кирпичи. Он дернулся раз-другой и застыл навеки.
— А, ты дурак! — сказал Ракио, вытирая окровавленный меч о плащ колдуна. Затем схватил грека за плечи и резко встряхнул. — Ты правда такой? Не шутка? Ты не понимаешь опасность? Ты мог умереть. Только потому, что решил — без помощи, в одиночку. Так не лезут в пасть к волку.
— Я не подумал об этом. Ведь я еще новичок в военном деле, -признался Горгид. Он обнял Ракио и коснулся его щеки. — Я рад, что ты оказался рядом. Благодаря тебе мне не пришлось платить за свою ошибку слишком дорого.
— Сделай так же для меня, — сказал ирмидо. — Сумеешь?
— Надеюсь, — ответил Горгид, понимая, что это не совсем тот ответ, которого ждал Ракио.
Неподалеку они услышали крики аршаумов и бросились к ним на помощь.
Меньше половины йездов сумело спастись бегством. Они так хорошо спрятались в руинах, что аршаумы не сумели их найти. Остальные были убиты. В живых оставили лишь двоих, чтобы допросить. Люди Арига захватили три дюжины лошадей. Аршаумы потеряли семерых убитыми и десять человек ранеными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140