Когда истерика прошла, он медленно и осторожно произнес:
– Извини, Сиагрий. Дело в том, что я… не ожидал, что ты… станешь говорить… в точности, как… мой отец. – И он снова затаил дыхание, подавляя новый приступ смеха.
– Ха. – Сиагрий улыбнулся, продемонстрировав несколько сломанных зубов и пару дырок на месте выбитых. – Да, может, это и смешно. Но я думаю, когда ты побудешь с нами некоторое время, то станешь думать так же, как и мы.
Фостий еще не успел ответить или даже обдумать ответ, как к нему подошел тощий с веревкой.
– Руки за спину, – велел он. – Я свяжу их не так крепко, как было. Я…
Фостий сделал свой ход. В прочитанных им романах утверждалось, будто человек, чье дело правое, способен одолеть нескольких злодеев. Однако авторы этих романов никогда не имели дело с тощим. Должно быть, Фостия выдали глаза, потому что тощий врезал ему в пах даже быстрее, чем Фостий поднял руку для удара. Юноша свалился мешком, испуская громкие стоны, и его тут же стошнило. Он понимал, насколько жалко выглядит, корчась и зажимая руками промежность, но ничего не мог с собой поделать – такой боли он никогда в жизни не испытывал.
– Ты был прав, – сказала Оливрия тощему каким-то странно бесстрастным голосом. – Его нужно связать на ночь.
Тощий кивнул. Выждав, когда Фостий перестал извиваться, он сказал:
– Вставай, ты. И без глупостей, а то получишь добавку.
Вытерев губы рукавом холщовой туники, Фостий с трудом поднялся. Сперва ему пришлось привыкать к тому, что Диген обращался к нему «юноша», а не «младшее величество»; теперь же, страдая от боли, он даже не поморщился, услышав грубое «ты». Повинуясь жесту тощего, он завел руки за спину и позволил себя связать.
Может, связали его и не настолько крепко, как прежде, но и не слабо.
Похитители принесли Фостию одеяло, воняющее лошадиным потом, и, когда он улегся, накрыли его. Мужчины ушли спать в дом, оставив Оливрию караулить пленника первой. У девушки был с собой охотничий лук и нож, не уступающий размерами короткому мечу.
– Приглядывай за ним! – крикнул Сиагрий, высунувшись в дверь. – Если попробует освободиться, врежь ему хорошенько и зови нас. Мы не можем позволить ему смыться.
– Знаю, – отозвалась Оливрия. – Он не убежит.
По тому, как она держала лук, Фостий понял, что она умеет с ним обращаться. Он не сомневался, что она без колебаний пустит в него стрелу, если он попытается бежать. Но сейчас, когда преподанный тощим урок все еще напоминал о себе тупой и вызывающей тошноту болью, он никуда бежать не собирался, о чем и сказал Оливрии.
– Ты совершил глупость, попробовав бежать, – ответила она тем же странным бесстрастным тоном.
– Я это уже понял, – сказал Фостий и поморщился – во рту все еще оставался отвратительный привкус, словно он напился из сточной канавы.
– Зачем ты это сделал?
– Сам не знаю. Наверное, потому что решил, что у меня получится. – Подумав немного, он добавил:
– Сиагрий наверное сказал бы: потому что я молод и глуп. То, что Фостий думал о Сиагрии и его мнении, он ни за что не сказал бы женщине, даже той, что открыла ему свою наготу, а потом отравила и похитила.
В тот момент он вспомнил наготу Оливрии с абсолютным безразличием, зная, что у него погублена если и не жизнь, то уж сегодняшний вечер – точно. Фостий поерзал на твердой земле, пытаясь отыскать местечко помягче и хотя бы относительно удобное.
– Мне жаль, что так вышло, – сказал Оливрия сочувственно, словно они были друзьями. – Ты хочешь отдохнуть?
– То, что я хочу, и то, что могу, – совсем не одно и тоже.
– Боюсь, тут я тебе ничем не смогу помочь, – ответила она, на сей раз резко. – Если бы ты не оказался таким болваном, я, может быть, смогла бы облегчить твою участь, но раз уж ты… Она покачала головой. – Сиагрий и наш друг правы – тебя надо доставить к Ливанию. Я знаю, он будет очень рад тебя увидеть.
– Вернее, сцапать, – вспыхнул Фостий. – Кстати, почему ты занимаешь столь высокое положение среди его приспешников?
Откуда тебе известно, чему он будет рад, а чему нет?
– На это нетрудно ответить. Я его дочь.
* * *
Вид у Заида был измотанный – ему пришлось мчаться во весь опор, чтобы догнать армию. Не слезая с седла, он склонил голову, приветствуя Криспа:
– Весьма сожалею, ваше величество, что мне не удалось установить местонахождение вашего сына магическими средствами.
И я без жалоб приму любое наказание, которому вы соизволите подвергнуть меня за неудачу.
– Что ж, прекрасно, – сказал Крисп. Заид замер, дожидаясь приговора Автократора. Крисп произнес его своим самым повелительным тоном:
– Отныне я приказываю тебе никогда не произносить подобную чушь. – И продолжил обычным голосом:
– Думаешь, я не знаю, что ты воспользовался всеми своими знаниями и умениями?
– Вы великодушны, ваше величество, – ответил волшебник, не скрывая облегчения, и на секунду взял поводья левой рукой, а кулаком освободившейся правой ударил себя по бедру. – Вы и представить не можете, как гложет меня неудача! Ведь я привык к успеху, клянусь владыкой благим и премудрым. Я прихожу в ярость от одной мысли о маге, способном так меня унизить, и желаю только одного – узнать, кто он и где он, а потом придушить собственными руками.
Откровенный гнев Заида заставил Криспа улыбнуться.
– Человек, верящий в то, что его нельзя победить, чаще всего оказывается прав. – С его лица соскользнула улыбка. – Кроме того случая, разумеется, когда ему противостоит существо, более сильное, чем человек. И если ты ошибся тогда, в столице, и мы действительно имеем дело с Арвашем…
– Подобная мысль приходила и ко мне, – признался Заид. – И если я потерпел поражение от него, то сей факт, разумеется, хорош для моего самоуважения, ибо кто среди смертных способен выстоять против него в одиночку? Прежде чем присоединиться к вам, я повторил те же проверки, что уже выполнял в Чародейской коллегии, дополнив их и другими. Кто бы ни был враг, это не Арваш.
– Хорошо. Это означает, что Фостий не попал в руки Арваша… а такой судьбы я не пожелал бы ни другу, ни врагу.
– Полностью согласен. Мы все вздохнем с облегчением, если Арваша больше не увидят среди живых. Но знание того, что не он причастен к исчезновению вашего сына, вряд ли поможет нам узнать истинного виновника.
– Виновника? Да кто, кроме фанасиотов? Об этом я уже догадался. Но для меня остается загадкой – да и для тебя, очевидно, тоже – как они ухитрились его спрятать. – Крисп смолк, теребя себя за бороду и мысленно повторяя последнюю фразу Заида, потом медленно произнес:
– У меня камень с сердца свалился, когда я понял, что Арваш не похищал Фостия. Можешь ли ты с помощью магии узнать, кто это сделал?
Маг оскалил зубы в гримасе отчаяния, которая напоминала улыбку лишь тем, что его губы растянулись:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
– Извини, Сиагрий. Дело в том, что я… не ожидал, что ты… станешь говорить… в точности, как… мой отец. – И он снова затаил дыхание, подавляя новый приступ смеха.
– Ха. – Сиагрий улыбнулся, продемонстрировав несколько сломанных зубов и пару дырок на месте выбитых. – Да, может, это и смешно. Но я думаю, когда ты побудешь с нами некоторое время, то станешь думать так же, как и мы.
Фостий еще не успел ответить или даже обдумать ответ, как к нему подошел тощий с веревкой.
– Руки за спину, – велел он. – Я свяжу их не так крепко, как было. Я…
Фостий сделал свой ход. В прочитанных им романах утверждалось, будто человек, чье дело правое, способен одолеть нескольких злодеев. Однако авторы этих романов никогда не имели дело с тощим. Должно быть, Фостия выдали глаза, потому что тощий врезал ему в пах даже быстрее, чем Фостий поднял руку для удара. Юноша свалился мешком, испуская громкие стоны, и его тут же стошнило. Он понимал, насколько жалко выглядит, корчась и зажимая руками промежность, но ничего не мог с собой поделать – такой боли он никогда в жизни не испытывал.
– Ты был прав, – сказала Оливрия тощему каким-то странно бесстрастным голосом. – Его нужно связать на ночь.
Тощий кивнул. Выждав, когда Фостий перестал извиваться, он сказал:
– Вставай, ты. И без глупостей, а то получишь добавку.
Вытерев губы рукавом холщовой туники, Фостий с трудом поднялся. Сперва ему пришлось привыкать к тому, что Диген обращался к нему «юноша», а не «младшее величество»; теперь же, страдая от боли, он даже не поморщился, услышав грубое «ты». Повинуясь жесту тощего, он завел руки за спину и позволил себя связать.
Может, связали его и не настолько крепко, как прежде, но и не слабо.
Похитители принесли Фостию одеяло, воняющее лошадиным потом, и, когда он улегся, накрыли его. Мужчины ушли спать в дом, оставив Оливрию караулить пленника первой. У девушки был с собой охотничий лук и нож, не уступающий размерами короткому мечу.
– Приглядывай за ним! – крикнул Сиагрий, высунувшись в дверь. – Если попробует освободиться, врежь ему хорошенько и зови нас. Мы не можем позволить ему смыться.
– Знаю, – отозвалась Оливрия. – Он не убежит.
По тому, как она держала лук, Фостий понял, что она умеет с ним обращаться. Он не сомневался, что она без колебаний пустит в него стрелу, если он попытается бежать. Но сейчас, когда преподанный тощим урок все еще напоминал о себе тупой и вызывающей тошноту болью, он никуда бежать не собирался, о чем и сказал Оливрии.
– Ты совершил глупость, попробовав бежать, – ответила она тем же странным бесстрастным тоном.
– Я это уже понял, – сказал Фостий и поморщился – во рту все еще оставался отвратительный привкус, словно он напился из сточной канавы.
– Зачем ты это сделал?
– Сам не знаю. Наверное, потому что решил, что у меня получится. – Подумав немного, он добавил:
– Сиагрий наверное сказал бы: потому что я молод и глуп. То, что Фостий думал о Сиагрии и его мнении, он ни за что не сказал бы женщине, даже той, что открыла ему свою наготу, а потом отравила и похитила.
В тот момент он вспомнил наготу Оливрии с абсолютным безразличием, зная, что у него погублена если и не жизнь, то уж сегодняшний вечер – точно. Фостий поерзал на твердой земле, пытаясь отыскать местечко помягче и хотя бы относительно удобное.
– Мне жаль, что так вышло, – сказал Оливрия сочувственно, словно они были друзьями. – Ты хочешь отдохнуть?
– То, что я хочу, и то, что могу, – совсем не одно и тоже.
– Боюсь, тут я тебе ничем не смогу помочь, – ответила она, на сей раз резко. – Если бы ты не оказался таким болваном, я, может быть, смогла бы облегчить твою участь, но раз уж ты… Она покачала головой. – Сиагрий и наш друг правы – тебя надо доставить к Ливанию. Я знаю, он будет очень рад тебя увидеть.
– Вернее, сцапать, – вспыхнул Фостий. – Кстати, почему ты занимаешь столь высокое положение среди его приспешников?
Откуда тебе известно, чему он будет рад, а чему нет?
– На это нетрудно ответить. Я его дочь.
* * *
Вид у Заида был измотанный – ему пришлось мчаться во весь опор, чтобы догнать армию. Не слезая с седла, он склонил голову, приветствуя Криспа:
– Весьма сожалею, ваше величество, что мне не удалось установить местонахождение вашего сына магическими средствами.
И я без жалоб приму любое наказание, которому вы соизволите подвергнуть меня за неудачу.
– Что ж, прекрасно, – сказал Крисп. Заид замер, дожидаясь приговора Автократора. Крисп произнес его своим самым повелительным тоном:
– Отныне я приказываю тебе никогда не произносить подобную чушь. – И продолжил обычным голосом:
– Думаешь, я не знаю, что ты воспользовался всеми своими знаниями и умениями?
– Вы великодушны, ваше величество, – ответил волшебник, не скрывая облегчения, и на секунду взял поводья левой рукой, а кулаком освободившейся правой ударил себя по бедру. – Вы и представить не можете, как гложет меня неудача! Ведь я привык к успеху, клянусь владыкой благим и премудрым. Я прихожу в ярость от одной мысли о маге, способном так меня унизить, и желаю только одного – узнать, кто он и где он, а потом придушить собственными руками.
Откровенный гнев Заида заставил Криспа улыбнуться.
– Человек, верящий в то, что его нельзя победить, чаще всего оказывается прав. – С его лица соскользнула улыбка. – Кроме того случая, разумеется, когда ему противостоит существо, более сильное, чем человек. И если ты ошибся тогда, в столице, и мы действительно имеем дело с Арвашем…
– Подобная мысль приходила и ко мне, – признался Заид. – И если я потерпел поражение от него, то сей факт, разумеется, хорош для моего самоуважения, ибо кто среди смертных способен выстоять против него в одиночку? Прежде чем присоединиться к вам, я повторил те же проверки, что уже выполнял в Чародейской коллегии, дополнив их и другими. Кто бы ни был враг, это не Арваш.
– Хорошо. Это означает, что Фостий не попал в руки Арваша… а такой судьбы я не пожелал бы ни другу, ни врагу.
– Полностью согласен. Мы все вздохнем с облегчением, если Арваша больше не увидят среди живых. Но знание того, что не он причастен к исчезновению вашего сына, вряд ли поможет нам узнать истинного виновника.
– Виновника? Да кто, кроме фанасиотов? Об этом я уже догадался. Но для меня остается загадкой – да и для тебя, очевидно, тоже – как они ухитрились его спрятать. – Крисп смолк, теребя себя за бороду и мысленно повторяя последнюю фразу Заида, потом медленно произнес:
– У меня камень с сердца свалился, когда я понял, что Арваш не похищал Фостия. Можешь ли ты с помощью магии узнать, кто это сделал?
Маг оскалил зубы в гримасе отчаяния, которая напоминала улыбку лишь тем, что его губы растянулись:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128