Журналисты постоянно задают авторам вопрос: «Эта книга автобиографична?» Хотелось бы ему хотя бы раз услышать в ответ: «Нет. Здесь нет ни слова правды. Я все это выдумал». Но стоит лишь книге потерять лицо, признав, что она является выдумкой, как она тут же теряет всю ту власть, какой обладала в качестве сплетни. Жизнь скучна, подумал он. По мне, выдумки лучше.
– Коды! – сказал он с отвращением, швыряя дневник брата через всю комнату.
И тут он вспомнил единственную строчку в дневнике, которая была вычеркнута. Он подобрал его и перечитывал карандашные каракули десятилетнего мальчика, пока его взгляд не упал на строчку, которая была целиком вычеркнута синей перьевой ручкой. Дэниел перевернул страницу, чтобы посмотреть на неё с обратной стороны. Так же нечитаемо. Тогда он поднёс её к свету, пытаясь разобрать слова Майка сквозь чернила. Они отблескивали серебряной нитью на синем занавесе. И они были написаны задом наперёд. Он потратил некоторое время, чтобы разобрать, что там написано.
Если бог любит нас так сильно что мы не умираем Доктор Клиндер, тогда почему он позволил вам сделать это с нами?
Дэниел перевернул страницу и увидел подпись и посвящение. Единственная строчка, написанная взрослым. Буквы имели сильный наклон влево. И они были написаны синей перьевой ручкой.
Джоэл А. Клиндер, д. ф.,
моему любимому ученику Майку, 15.08.62
Все остальное в дневнике было написано карандашом. Все, кроме этих строчек.
Клиндер.
Клиндер вычеркнул эту строчку.
Но зачем? Зачем было ему вычёркивать эту строчку?
Что он пытался скрыть? Что он сделал?
Он начал листать дневник обратно, все быстрее и быстрее, пока не подтвердилось вспыхнувшее подозрение. Имя этого человека упоминалось по меньшей мере дюжину раз.
Он был самым значительным персонажем этого текста.
Может быть, именно это Майк пытался сказать ему.
Может быть, Клиндер знает, где находится Майк.
Это была чистая интуиция, но она звучала как гонг в его мозгу: найди Клиндера. Найди человека, который был учителем в средней школе Сагино в 1962 году. Насколько трудным это может оказаться?
Ему потребовалось провести десять минут перед компьютером, чтобы найти доктора Джоэла А. Клиндера. Профессор психологии в Беркли. Он распечатал телефон и адрес, собрался и через два часа был уже в самолёте, направлявшемся в Сан-Франциско.
Нос задрался в небо, и струя ударила из сопла. Дэниел никогда ещё не видел детройтский аэропорт таким пустынным. И на его рейс было так мало пассажиров, что им разрешили рассаживаться по своему усмотрению. Это было странно для этого времени суток. Куда все подевались?
– Ты вскрикнул, – заметил молодой парень на соседнем сиденье. Неопрятная борода. Короткая сальная чёлка. Он улыбнулся. – Боишься?
– Ненавижу взлёты, – сказал Дэниел.
– Ладони потеют? Нервишки?
Он кивнул. Было такое чувство, словно самолёт никак не может добраться до воздуха. А когда это наконец случилось, это было похоже на вихрь, засасывающий его, отрывая от дома, от его жизни, от всего, что давало уверенность.
– А разве тебя это не нервирует?
– Ну, чувак, я не пугаюсь так сильно. У меня есть свой метод, – парень наклонился поближе и зашептал: – У меня дядя пилот, сечёшь? Я звоню ему каждый раз перед полётом. Я говорю ему расклад, а он говорит мне, на какие места садиться безопасно. Вот это – семьсот шестьдесят седьмой. Сзади ничего хорошего нет. Держись подальше от крыльев. При столкновении они отваливаются и иллюминаторы идут на хер вместе с ними. Самое надёжное – первые тринадцать рядов. Сиденья рядом с проходом. – Он похлопал рукой по подлокотнику.
– Рядом с проходом, – повторил Дэниел.
– Точно. Представь себе, каково карабкаться через головы истеричных пассажиров, заламывающих руки, в салоне, полном дыма.
– Но ведь это у меня сиденье рядом с проходом, – сказал Дэниел, оглядывая полупустой салон.
Парень криво улыбнулся.
– Поздно спохватился заказать билет, – он сделал неопределённый жест, как будто пытался извлечь из воздуха необходимые доводы. – Смотри: самолёты – это как и вся жизнь. Мы знаем, что рано или поздно потерпим крушение – не знаем только когда. Мы просто не думаем об этом. Чувак, да если б мы думали об этом, мы бы свихнулись!
Дэниел подумал об этом. Он посмотрел в иллюминатор на надпись «По крыльям не ходить». Парень сказал:
– Говорят, это происходит в основном при взлёте или посадке.
Кто-то позади них нажал кнопку вызова стюарда. Раздалось звонкое «динь-дон».
– Приземления меня никогда не пугали, – признался Дэниел.
Чуть позже появился пилот и с сильным испанским акцентом сообщил, что они идут с опережением графика из-за господствующих ветров.
– Черт, – сказал парень.
– Что такое?
– Вот ещё одна вещь.
– Какая?
– Мой дядя говорит: никогда не летай с пилотом, у которого родной язык не английский. Это универсальный язык воздухоплавания. И лучшие лётные школы.
Дэниел увидел, как рука пассажира впереди нажимает кнопку вызова стюарда. Раздалось звонкое «динь-дон».
– Ну да ладно. Я студент. А ты где работаешь?
– На государственной службе.
Парень посмотрел на него.
– Я преподаю, – сказал Дэниел.
– Ты преподаёшь для государственных деятелей?
– Нет. Я преподаю английскую литературу. Но в настоящий момент мне подвернулась консультационная работа для ЦРУ. – Дэниелу понравилось это определение. Оно давало ему фокус.
– Правда? Круто. Но слушай, чувак, разве это не… ну, типа, засекречено или вроде того?
– Засекречено.
– Так чего же ты говоришь мне об этом?
– А я плохо разбираюсь в людях.
Парень рассмеялся.
– Так что если я кому-нибудь расскажу, я тебя раскрою?
Дэниел ухмыльнулся.
– И мне придётся убить тебя.
Парень поднял брови и снова засмеялся. На секунду Дэниелу подумалось, что он смотрит на себя самого в зеркале. Потом Дэниел рассмеялся сам, при мысли, что он Может кого-нибудь убить.
Самолёт встряхнуло, пошли воздушные ямы, и Дэниел опять вскрикнул.
– Допплеры – штука ненадёжная, – сказал парень.
Кто-то ещё нажал кнопку вызова стюарда. Раздалось звонкое «динь-дон».
Они ели. Они летели. Они спали.
Дэниелу приснился сон.
Он жил в Венеции, читал итальянскую газету в своём белом халате, ища заметки с условиями выкупа. Они жили в прекрасном мраморном доме с окнами без стёкол, с древними спиральными колоннами, обрамляющими балконы, со стенами, покрытыми старинными коричневыми с золотом гобеленами. Великолепный розовый закат над бурым каналом двумя этажами ниже. Вода пахнет пробкой, и канализацией, и шоколадными крекерами «грэхем». Это был самый замечательный дом, в каком Дэниел когда-либо жил. Это навеяло на него печаль. Потому что он понял, что должен продать свой дом, чтобы заплатить выкуп и вызволить мальчика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
– Коды! – сказал он с отвращением, швыряя дневник брата через всю комнату.
И тут он вспомнил единственную строчку в дневнике, которая была вычеркнута. Он подобрал его и перечитывал карандашные каракули десятилетнего мальчика, пока его взгляд не упал на строчку, которая была целиком вычеркнута синей перьевой ручкой. Дэниел перевернул страницу, чтобы посмотреть на неё с обратной стороны. Так же нечитаемо. Тогда он поднёс её к свету, пытаясь разобрать слова Майка сквозь чернила. Они отблескивали серебряной нитью на синем занавесе. И они были написаны задом наперёд. Он потратил некоторое время, чтобы разобрать, что там написано.
Если бог любит нас так сильно что мы не умираем Доктор Клиндер, тогда почему он позволил вам сделать это с нами?
Дэниел перевернул страницу и увидел подпись и посвящение. Единственная строчка, написанная взрослым. Буквы имели сильный наклон влево. И они были написаны синей перьевой ручкой.
Джоэл А. Клиндер, д. ф.,
моему любимому ученику Майку, 15.08.62
Все остальное в дневнике было написано карандашом. Все, кроме этих строчек.
Клиндер.
Клиндер вычеркнул эту строчку.
Но зачем? Зачем было ему вычёркивать эту строчку?
Что он пытался скрыть? Что он сделал?
Он начал листать дневник обратно, все быстрее и быстрее, пока не подтвердилось вспыхнувшее подозрение. Имя этого человека упоминалось по меньшей мере дюжину раз.
Он был самым значительным персонажем этого текста.
Может быть, именно это Майк пытался сказать ему.
Может быть, Клиндер знает, где находится Майк.
Это была чистая интуиция, но она звучала как гонг в его мозгу: найди Клиндера. Найди человека, который был учителем в средней школе Сагино в 1962 году. Насколько трудным это может оказаться?
Ему потребовалось провести десять минут перед компьютером, чтобы найти доктора Джоэла А. Клиндера. Профессор психологии в Беркли. Он распечатал телефон и адрес, собрался и через два часа был уже в самолёте, направлявшемся в Сан-Франциско.
Нос задрался в небо, и струя ударила из сопла. Дэниел никогда ещё не видел детройтский аэропорт таким пустынным. И на его рейс было так мало пассажиров, что им разрешили рассаживаться по своему усмотрению. Это было странно для этого времени суток. Куда все подевались?
– Ты вскрикнул, – заметил молодой парень на соседнем сиденье. Неопрятная борода. Короткая сальная чёлка. Он улыбнулся. – Боишься?
– Ненавижу взлёты, – сказал Дэниел.
– Ладони потеют? Нервишки?
Он кивнул. Было такое чувство, словно самолёт никак не может добраться до воздуха. А когда это наконец случилось, это было похоже на вихрь, засасывающий его, отрывая от дома, от его жизни, от всего, что давало уверенность.
– А разве тебя это не нервирует?
– Ну, чувак, я не пугаюсь так сильно. У меня есть свой метод, – парень наклонился поближе и зашептал: – У меня дядя пилот, сечёшь? Я звоню ему каждый раз перед полётом. Я говорю ему расклад, а он говорит мне, на какие места садиться безопасно. Вот это – семьсот шестьдесят седьмой. Сзади ничего хорошего нет. Держись подальше от крыльев. При столкновении они отваливаются и иллюминаторы идут на хер вместе с ними. Самое надёжное – первые тринадцать рядов. Сиденья рядом с проходом. – Он похлопал рукой по подлокотнику.
– Рядом с проходом, – повторил Дэниел.
– Точно. Представь себе, каково карабкаться через головы истеричных пассажиров, заламывающих руки, в салоне, полном дыма.
– Но ведь это у меня сиденье рядом с проходом, – сказал Дэниел, оглядывая полупустой салон.
Парень криво улыбнулся.
– Поздно спохватился заказать билет, – он сделал неопределённый жест, как будто пытался извлечь из воздуха необходимые доводы. – Смотри: самолёты – это как и вся жизнь. Мы знаем, что рано или поздно потерпим крушение – не знаем только когда. Мы просто не думаем об этом. Чувак, да если б мы думали об этом, мы бы свихнулись!
Дэниел подумал об этом. Он посмотрел в иллюминатор на надпись «По крыльям не ходить». Парень сказал:
– Говорят, это происходит в основном при взлёте или посадке.
Кто-то позади них нажал кнопку вызова стюарда. Раздалось звонкое «динь-дон».
– Приземления меня никогда не пугали, – признался Дэниел.
Чуть позже появился пилот и с сильным испанским акцентом сообщил, что они идут с опережением графика из-за господствующих ветров.
– Черт, – сказал парень.
– Что такое?
– Вот ещё одна вещь.
– Какая?
– Мой дядя говорит: никогда не летай с пилотом, у которого родной язык не английский. Это универсальный язык воздухоплавания. И лучшие лётные школы.
Дэниел увидел, как рука пассажира впереди нажимает кнопку вызова стюарда. Раздалось звонкое «динь-дон».
– Ну да ладно. Я студент. А ты где работаешь?
– На государственной службе.
Парень посмотрел на него.
– Я преподаю, – сказал Дэниел.
– Ты преподаёшь для государственных деятелей?
– Нет. Я преподаю английскую литературу. Но в настоящий момент мне подвернулась консультационная работа для ЦРУ. – Дэниелу понравилось это определение. Оно давало ему фокус.
– Правда? Круто. Но слушай, чувак, разве это не… ну, типа, засекречено или вроде того?
– Засекречено.
– Так чего же ты говоришь мне об этом?
– А я плохо разбираюсь в людях.
Парень рассмеялся.
– Так что если я кому-нибудь расскажу, я тебя раскрою?
Дэниел ухмыльнулся.
– И мне придётся убить тебя.
Парень поднял брови и снова засмеялся. На секунду Дэниелу подумалось, что он смотрит на себя самого в зеркале. Потом Дэниел рассмеялся сам, при мысли, что он Может кого-нибудь убить.
Самолёт встряхнуло, пошли воздушные ямы, и Дэниел опять вскрикнул.
– Допплеры – штука ненадёжная, – сказал парень.
Кто-то ещё нажал кнопку вызова стюарда. Раздалось звонкое «динь-дон».
Они ели. Они летели. Они спали.
Дэниелу приснился сон.
Он жил в Венеции, читал итальянскую газету в своём белом халате, ища заметки с условиями выкупа. Они жили в прекрасном мраморном доме с окнами без стёкол, с древними спиральными колоннами, обрамляющими балконы, со стенами, покрытыми старинными коричневыми с золотом гобеленами. Великолепный розовый закат над бурым каналом двумя этажами ниже. Вода пахнет пробкой, и канализацией, и шоколадными крекерами «грэхем». Это был самый замечательный дом, в каком Дэниел когда-либо жил. Это навеяло на него печаль. Потому что он понял, что должен продать свой дом, чтобы заплатить выкуп и вызволить мальчика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86