Когда-то «Ламартин» был тихим, фешенебельным и дорогим. Теперь его двери были широко распахнуты для всех, в нем царила суета. Словно не замечая произошедших перемен, потолок вестибюля по-прежнему подпирали мраморные колонны, на узорчатом полу там и сям стояли в величественных позах статуи, указывая изящно вылепленными пальчиками на фрески и орнамент стен. На смену пышности и роскоши пришла респектабельность, все было вроде то же, но краски слегка потускнели.
Вместе с внешним обликом и репутацией изменился и персонал отеля. Его служащие держались самоуверенно и говорили громкими голосами, мальчики-посыльные выполняли поручения не спеша, словно умудренные жизненным опытом старцы, а красотка в табачном ларьке была именно красоткой, иначе ее и назвать было нельзя.
А что же девушка за телеграфом? Она и правда выпадала из общего ряда. И именно к ней направились Дрискол и Догерти, выйдя из бильярдной.
Когда Лиля Уильямс увидела их перед собой, ее щеки зарумянились, и она смущенно потупилась. Пока Догерти готовился произнести первое слово, Дрискол присмотрелся к девушке повнимательнее, с учетом того, что только что о ней услышал.
Она была стройной, среднего роста; тонкая, почти прозрачная шейка гордо несла маленькую, словно птичью, совершенной формы головку. Полураскрытые губки, казалось, трепетали, и в них была какая-то неизъяснимая сладость от осознания ею заключенной в ней тайны - тайны божественной женственности.
Ее руки, лежавшие на столе, были бледными и, возможно, слишком худыми, густые каштановые волосы она стянула в тугой узел на затылке.
«В общем-то я не ошибся, - подумал Дрискол. - Она точно как персик».
- Мисс Уильямс, - сказал Догерти, - позвольте вам представить моего друга. Мистер Дрискол - мисс Уильямс.
Лиля с улыбкой протянула руку.
- Я вел себя самонадеянно и глупо. Хочу попросить у вас прощения. Знаю, что извинения я не заслужил, но тем не менее… - Он запнулся, увидев, что Лиля его не слушает. Она смотрела на Догерти, как показалось Дрисколу, с легкой тревогой.
- О! - вдруг воскликнула она. - Мистер Догерти!
Джентльмены испуганно вздрогнули.
- Что такое?
- Вы… у вас… что случилось с вашим носом?
- С моим носом? - озадаченно повторил Догерти, схватился за эту самую приметную часть своего лица, тут же отдернул руку и скривился от боли. Потом вспомнил. - О, - промолвил он безмятежно, - ничего особенного. Просто упал. И ударился о бильярдный стол.
Дрискол изо всех сил старался сохранять невозмутимое выражение лица.
- Мистер Догерти, - нахмурилась Лиля и выразительно погрозила ему пальчиком, - говорите правду.
Вы подрались.
Экс-чемпион и завсегдатай Бродвея покраснел, как школьник, и попытался сосредоточиться, как перед атакой боксера-тяжеловеса.
- Да ну, - отмахнулся он с показной бравадой. - И что с того, что я дрался?
- Вы обещали мне этого не делать, - напомнила Лиля. - То есть вы сказали, что не будете драться ни с кем, кто меня беспокоит.
- Он ни в чем не виноват, мисс Уильямс, - поспешил на помощь приятелю Дрискол. - Все дело во мне, и это я должен извиниться. Не могу передать, как мне жаль, что так получилось. Надеюсь, что вы меня простите, и если кто-нибудь… то есть я хочу сказать… - Но тут Дрискол смешался под пристальным взглядом ее карих глаз. - В любом случае, - спотыкаясь на каждом слове, закончил он, - я готов за него поручиться. Больше это не повторится.
- Эй, парень, ты много на себя берешь! - воскликнул Догерти, который окончательно пришел в себя, пока говорил Дрискол. - Не надо за меня поручаться. Мисс Уильямс, мне очень жаль, что я когда-то дал вам это обещание. Забираю его назад. Все равно сегодняшнее происшествие доказывает, что я не смогу его сдержать.
- Но вы должны его сдержать, - сказала Лиля.
- Не могу.
- Мистер Догерти!
- Ну, я постараюсь, - уступил Догерти. - Обещаю постараться. Но иногда я не могу с собой справиться.
Такое случается со всеми нами. Так уж мы устроены.
Мы знаем, что не очень вам нравимся, и не виним вас.
Ведь всякий, кто встречается с вашим взглядом, словно видит звезды, - и, поверьте, это не комплимент.
Лиля хотела было что-то возразить, но тут появился клиент, попросивший отправить телеграмму, и девушке пришлось ограничиться тяжелым неодобрительным вздохом.
Дрискол дернул экс-боксера за рукав и сказал:
- Догерти, хватит сотрясать воздух, мы мешаем человеку работать. Ради бога, пошли и сделаем что-нибудь с твоим носом.
Догерти позволил себя увести.
Глава 2
Новичок
Через три или четыре дня, вскоре после полудня, Пьер Дюмэн и Боб Дрискол сидели в вестибюле «Ламартина», и тут произошло такое, от чего они тут же лишились дара речи.
В отель со стороны Бродвея вошел Том Догерти, и в руках у него был большой букет роз - красных роз.
Он нес их открыто, без бумажной упаковки, словно выставляя напоказ и ничуть не стыдясь. Бывший чемпион средь бела дня шел по Бродвею с розами!
- «Мама, мама, мама, приколи мне розу», - напевал он в такт шагам.
На приятелей он даже не посмотрел, небрежно кивнул швейцару - тот лучезарно улыбнулся ему в ответ - и решительным шагом направился к центру вестибюля, провожаемый удивленными взглядами.
Он остановился у телеграфного столика и подозвал мальчика-посыльного. Лили не было, она ушла обедать.
- Есть тут ваза? - спросил Догерти.
Мальчик зевнул, вопрос поставил его в тупик.
Ты что, не знаешь, что такое ваза? - саркастически спросил Догерти. В-а-з-а. Найди хоть одну.
- Да тут их нет.
- Так найди хоть одну! - прорычал Догерти, извлекая долларовую бумажку. - Сбегай к Адлеру. У него там вазы на любой вкус. Купи получше.
Мальчик убежал и вернулся через несколько минут с огромной безвкусной стеклянной вазой цвета опавших листьев. Во время его отсутствия Догерти стоял, демонстративно повернувшись спиной к Дюмэну и Дрисколу и не реагируя на их язвительные замечания.
- Налей в нее воды, - велел Догерти.
Мальчик повиновался.
- А теперь, - сказал Догерти, ставя цветы в вазу и водружая ее на Лилин стол, - вали отсюда. И не вздумай сказать что-то мисс Уильямс. Если она спросит, откуда они, ты ничего не знаешь. Понял?
Мальчик энергично закивал. Догерти отступил на пару шагов, с заметным удовольствием посмотрел на розы и направился в угол вестибюля, где сидели его приятели.
- Ты знаешь, кто это такой? - заговорщически прошептал Дрискол, когда к ним приблизился экс-боксер.
- Нет, а кто он есть?
- Берта, девочка-цветочница, - серьезно промолвил Дрискол.
- Слушай, заткнись! - прорычал Догерти. - Обойдемся без сантиментов.
Дюмэн откинулся назад в своем кресле и расхохотался.
- Santiments! - задыхался он от смеха. - Догерти говорит о santiments! - Потом он вдруг посерьезнел. - В любом случае ты прав. Давно надо было давать эти розы мадемуазель Уильямс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52