Терпение Фебы лопнуло.
– Я рассказала тебе все, – сказала она с упреком, – по-моему нечестно после этого скрывать от меня что-нибудь.
Он тотчас же очнулся.
– Дорогая моя, ты совершенно меня не понимаешь!
Он, по обыкновению, не затруднялся ответом, но сейчас ответил довольно рассеянно. В эту самую минуту он только решился рассказать Фебе часть затеваемого им дела. Ему было бы несравненно приятнее иметь сообщницей одну мистрис Соулер, но он знал Фебу слишком хорошо, чтобы подвергнуть себя подобному риску. Если б он отказался удовлетворить ее любопытство, она не задумалась бы следить за ним тайно и легко могла бы сказать или написать своей барышне что-нибудь такое, что привело бы к самым ужасным последствиям. Необходимо было настолько познакомить ее с делом, чтобы собственные выгоды заставили ее молчать.
– У меня нет ни малейшего желания, – продолжал он, – скрывать от тебя что-нибудь. Ты будешь знать все, что знаю я. – Предоставив себе таким образом право лгать, когда сочтет это за нужное, он улыбнулся и ждал расспросов.
Феба повторила вопрос, который задала в трактире:
– Зачем нужно Жервею знать, где похоронен мистер Рональд?
– Памятник мистера Рональда, моя милая, сообщит мне в каком году, месяце, какого числа он умер, – заметил он. – Узнав год, месяц, число, я отправлюсь в одно место, около собора Святого Павла, называемое Doctor's Commons, заплачу там шиллинг, и мне позволят взглянуть на завещание мистера Рональда.
– Какая же тебе польза от этого?
– Странный вопрос, Феба! В нашем положении нельзя бросать даже шиллинга, но на мой шиллинг я узнаю многое. Я узнаю, какой капитал мистер Рональд оставил своей дочери и может ли муж мистрис Фарнеби распоряжаться им.
– Так? – спросила Феба, еще нисколько не заинтересованная, – а потом?
Жервей осмотрелся кругом. Они находились на многолюдной площади. Он молчал, пока не повернули на более пустынную улицу.
– Никто не должен слышать того, что я тебе скажу. Здесь, милая, мы никого не встретим, и я могу говорить без опасений. Я обещаю тебе две хорошие вещи: ты расплатишься с мистрис Фарнеби, и у нас будет достаточно денег, чтобы сыграть свадьбу, когда тебе вздумается.
Феба заинтересовалась его словами и потребовала полного объяснения.
– Ты заставишь мистера Фарнеби дать тебе денег? – спросила она.
– Я не буду связываться с мистером Фарнеби, если он не имеет права распоряжаться деньгами жены. То, что ты слышала в кухне, совершенно изменило мои планы. Постой, ты поймешь сейчас, что я хочу. Как ты думаешь, сколько мне даст мистрис Фарнеби, если я найду пропавшую дочь?
Феба вдруг остановилась и в изумлении посмотрела на низкого негодяя, искушавшего ее.
– Но никто не знает, где эта дочь, – возразила она.
– Мы оба знаем, что у нее недостаток на левой ноге, – ответил Жервей, – и знаем где именно. В таком случае можно добыть денег без всякого риска. Я могу изложить это дело в письме, даже не называя себя? Ведь мистрис Фарнеби наверно даст денег, если я для доказательства, что знаю дочь ее, назову ей этот недостаток и, таким образом, докажу ей, что на меня можно положиться?
Феба все еще не хотела или не могла понять.
– Но что ты сделаешь, – спросила она, – если мистрис Фарнеби захочет видеть дочь?
В голосе девушки слышался не то страх, не то подозрение. Жервей стал действовать осторожнее. Он отлично знал как поступить, если случится то, что говорила Феба. Ничего не могло быть проще. Надо было только назначить мистрис Фарнеби свидание в какой-нибудь день и обратиться в бегство, оставив письмо, в котором объяснялось бы, что он ошибся, а денег, по бедности, возвратить не может. До сих пор он говорил правду, но последнее он не намерен был теперь же открыть ей. Феба была тщеславна, мстительна и глупа, но она не способна была хладнокровно дать согласие на низкий поступок. Жервей взглянул на нее и увидел, что нужно прибегнуть ко лжи.
– В этом-то все затруднение, – сказал он, – я не знаю, как тут поступить? Не можешь ли ты мне посоветовать что-нибудь?
Феба вздрогнула и отступила на шаг.
– Посоветовать тебе! – воскликнула она. – Мне даже страшно подумать об этом. Если она поверит тебе, а потом откроет, что ты обманул и обокрал ее, она может сойти с ума.
Жервей ответил с негодованием.
– Разве можно представлять себе такие ужасы? Если ты считаешь меня способным на такую жестокость, иди сейчас же к мистрис Фарнеби и предупреди ее.
– Как ты смеешь говорить мне это? – возразила Феба горячо. – Ты знаешь, что я умру скорее, чем сделаю тебе какое-нибудь зло. Сейчас же проси у меня прощение, или я уйду от тебя!
Жервей очень смиренно попросил прощения. Он достиг своей цели: он мог теперь отложить дальнейшие объяснения, не возбуждая в Фебе никакого недоверия.
– Оставим это, – сказал он, – после обдумаем дело хорошенько, а теперь будем говорить о более приятных предметах. Поцелуй меня, моя дорогая, никто не увидит.
Таким образом, он помирился со своей любовницей и добился полной свободы действий, в которой так нуждался. Если Феба вздумает его расспрашивать, он может теперь ответить ей:
– Дело представило трудности, которых я сначала не предвидел, и я от него отказался.
Ближайшая дорога в квартиру Фебы шла через улицу, на которой находилось Hampden Institution. Проходя по противоположному тротуару, они увидели, что боковая дверь отперта. Два господина вышли из нее. Третий закричал изнутри:
– Мистер Гольденхарт, вы забыли в приемной список полученных денег. – На что он мне, – ответил Амелиус, – денег получено так мало, что и вспомнить неприятно. – На моей родине, – произнес третий голос, – если бы он прочел такую лекцию, как вчера, я заплатил бы ему триста долларов золотом (шестьдесят фунтов на английские деньги) и получил бы сам большую прибыль. Англичане не любят более умственных развлечений. Прощайте.
Жервей поспешил удалиться с Фебой, когда два господина стали переходить через улицу. Он не забыл происшествий в Тадморе и не хотел возобновлять знакомства с Амелиусом.
Глава XXI
Руфус и его друг молча дошли до большой площади. Тут они остановились, потому что должны были разойтись в разные стороны.
– Я дам вам маленький совет, друг мой, – сказал уроженец Новой Англии. – Я замечаю, что ваш барометр указывает на сильный упадок вашей нравственной атмосферы. Пойдемте ко мне, вам нужно подкрепиться водкой.
– Нет, благодарю, мой дорогой, – грустно отвечал Амелиус. – На меня напала тоска, это правда. Видите ли, я ожидал, что эта лекция улучшит мое положение. Я совершенно равнодушен к деньгам, но женитьба моя зависит от увеличения моего дохода, первая попытка потерпела такое фиаско. Я не знаю на что решиться, когда думаю о будущем, и это тяжело ложится мне на сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
– Я рассказала тебе все, – сказала она с упреком, – по-моему нечестно после этого скрывать от меня что-нибудь.
Он тотчас же очнулся.
– Дорогая моя, ты совершенно меня не понимаешь!
Он, по обыкновению, не затруднялся ответом, но сейчас ответил довольно рассеянно. В эту самую минуту он только решился рассказать Фебе часть затеваемого им дела. Ему было бы несравненно приятнее иметь сообщницей одну мистрис Соулер, но он знал Фебу слишком хорошо, чтобы подвергнуть себя подобному риску. Если б он отказался удовлетворить ее любопытство, она не задумалась бы следить за ним тайно и легко могла бы сказать или написать своей барышне что-нибудь такое, что привело бы к самым ужасным последствиям. Необходимо было настолько познакомить ее с делом, чтобы собственные выгоды заставили ее молчать.
– У меня нет ни малейшего желания, – продолжал он, – скрывать от тебя что-нибудь. Ты будешь знать все, что знаю я. – Предоставив себе таким образом право лгать, когда сочтет это за нужное, он улыбнулся и ждал расспросов.
Феба повторила вопрос, который задала в трактире:
– Зачем нужно Жервею знать, где похоронен мистер Рональд?
– Памятник мистера Рональда, моя милая, сообщит мне в каком году, месяце, какого числа он умер, – заметил он. – Узнав год, месяц, число, я отправлюсь в одно место, около собора Святого Павла, называемое Doctor's Commons, заплачу там шиллинг, и мне позволят взглянуть на завещание мистера Рональда.
– Какая же тебе польза от этого?
– Странный вопрос, Феба! В нашем положении нельзя бросать даже шиллинга, но на мой шиллинг я узнаю многое. Я узнаю, какой капитал мистер Рональд оставил своей дочери и может ли муж мистрис Фарнеби распоряжаться им.
– Так? – спросила Феба, еще нисколько не заинтересованная, – а потом?
Жервей осмотрелся кругом. Они находились на многолюдной площади. Он молчал, пока не повернули на более пустынную улицу.
– Никто не должен слышать того, что я тебе скажу. Здесь, милая, мы никого не встретим, и я могу говорить без опасений. Я обещаю тебе две хорошие вещи: ты расплатишься с мистрис Фарнеби, и у нас будет достаточно денег, чтобы сыграть свадьбу, когда тебе вздумается.
Феба заинтересовалась его словами и потребовала полного объяснения.
– Ты заставишь мистера Фарнеби дать тебе денег? – спросила она.
– Я не буду связываться с мистером Фарнеби, если он не имеет права распоряжаться деньгами жены. То, что ты слышала в кухне, совершенно изменило мои планы. Постой, ты поймешь сейчас, что я хочу. Как ты думаешь, сколько мне даст мистрис Фарнеби, если я найду пропавшую дочь?
Феба вдруг остановилась и в изумлении посмотрела на низкого негодяя, искушавшего ее.
– Но никто не знает, где эта дочь, – возразила она.
– Мы оба знаем, что у нее недостаток на левой ноге, – ответил Жервей, – и знаем где именно. В таком случае можно добыть денег без всякого риска. Я могу изложить это дело в письме, даже не называя себя? Ведь мистрис Фарнеби наверно даст денег, если я для доказательства, что знаю дочь ее, назову ей этот недостаток и, таким образом, докажу ей, что на меня можно положиться?
Феба все еще не хотела или не могла понять.
– Но что ты сделаешь, – спросила она, – если мистрис Фарнеби захочет видеть дочь?
В голосе девушки слышался не то страх, не то подозрение. Жервей стал действовать осторожнее. Он отлично знал как поступить, если случится то, что говорила Феба. Ничего не могло быть проще. Надо было только назначить мистрис Фарнеби свидание в какой-нибудь день и обратиться в бегство, оставив письмо, в котором объяснялось бы, что он ошибся, а денег, по бедности, возвратить не может. До сих пор он говорил правду, но последнее он не намерен был теперь же открыть ей. Феба была тщеславна, мстительна и глупа, но она не способна была хладнокровно дать согласие на низкий поступок. Жервей взглянул на нее и увидел, что нужно прибегнуть ко лжи.
– В этом-то все затруднение, – сказал он, – я не знаю, как тут поступить? Не можешь ли ты мне посоветовать что-нибудь?
Феба вздрогнула и отступила на шаг.
– Посоветовать тебе! – воскликнула она. – Мне даже страшно подумать об этом. Если она поверит тебе, а потом откроет, что ты обманул и обокрал ее, она может сойти с ума.
Жервей ответил с негодованием.
– Разве можно представлять себе такие ужасы? Если ты считаешь меня способным на такую жестокость, иди сейчас же к мистрис Фарнеби и предупреди ее.
– Как ты смеешь говорить мне это? – возразила Феба горячо. – Ты знаешь, что я умру скорее, чем сделаю тебе какое-нибудь зло. Сейчас же проси у меня прощение, или я уйду от тебя!
Жервей очень смиренно попросил прощения. Он достиг своей цели: он мог теперь отложить дальнейшие объяснения, не возбуждая в Фебе никакого недоверия.
– Оставим это, – сказал он, – после обдумаем дело хорошенько, а теперь будем говорить о более приятных предметах. Поцелуй меня, моя дорогая, никто не увидит.
Таким образом, он помирился со своей любовницей и добился полной свободы действий, в которой так нуждался. Если Феба вздумает его расспрашивать, он может теперь ответить ей:
– Дело представило трудности, которых я сначала не предвидел, и я от него отказался.
Ближайшая дорога в квартиру Фебы шла через улицу, на которой находилось Hampden Institution. Проходя по противоположному тротуару, они увидели, что боковая дверь отперта. Два господина вышли из нее. Третий закричал изнутри:
– Мистер Гольденхарт, вы забыли в приемной список полученных денег. – На что он мне, – ответил Амелиус, – денег получено так мало, что и вспомнить неприятно. – На моей родине, – произнес третий голос, – если бы он прочел такую лекцию, как вчера, я заплатил бы ему триста долларов золотом (шестьдесят фунтов на английские деньги) и получил бы сам большую прибыль. Англичане не любят более умственных развлечений. Прощайте.
Жервей поспешил удалиться с Фебой, когда два господина стали переходить через улицу. Он не забыл происшествий в Тадморе и не хотел возобновлять знакомства с Амелиусом.
Глава XXI
Руфус и его друг молча дошли до большой площади. Тут они остановились, потому что должны были разойтись в разные стороны.
– Я дам вам маленький совет, друг мой, – сказал уроженец Новой Англии. – Я замечаю, что ваш барометр указывает на сильный упадок вашей нравственной атмосферы. Пойдемте ко мне, вам нужно подкрепиться водкой.
– Нет, благодарю, мой дорогой, – грустно отвечал Амелиус. – На меня напала тоска, это правда. Видите ли, я ожидал, что эта лекция улучшит мое положение. Я совершенно равнодушен к деньгам, но женитьба моя зависит от увеличения моего дохода, первая попытка потерпела такое фиаско. Я не знаю на что решиться, когда думаю о будущем, и это тяжело ложится мне на сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95