Мои представления о будущем обществе всеобщего изобилия были весьма
скромными: иметь свою постель с чистыми простынями, чистое белье, приличную
одежду и нормальное питание. И чтобы люди жили дружно, помогали друг другу,
справедливо оценивали поведение друг друга, короче говоря, чтобы жили так,
как нужно в идеальном коллективе. Идеи коммунистического общества как
общества идеального коллективизма захватили тогда мое воображение и мои
чувства. Они соответствовали принципу открытости мысли и жизни, который я
унаследовал от матери, коллектив стал для меня играть роль фактического
воплощения некоего высшего существа (Бога), который видит твои мысли и
поступки и оценивает их с абсолютной справедливостью.
В 1935 году вышла книга А.С. Макаренко "Педагогическая поэма", сыгравшая
в воспитании молодежи моего по[105] колония колоссальную роль, вполне
сопоставимую с ролью книги Н. Островского "Как закалялась сталь". Я книгу
Макаренко прочитал не менее пяти раз. Мы обсуждали ее в школе и в компаниях
вне школы. Я под влиянием этой книги стал развивать свои идеи насчет
отношения индивида и коллектива, обсуждая их с моими знакомыми. Я тогда
увлекался также Маяковским. Мне особенно импонировала его мысль насчет того,
что ему "кроме свежевымытой сорочки, откровенно говоря, ничего не надо".
Моим идеалом становилось такое общество: все принадлежит всем, отдельный
человек имеет самый необходимый минимум, человек все силы и способности
отдает обществу, получая взамен признание, уважение и прожиточный минимум,
равный таковому прочих членов общества. Люди могут различаться по
способностям и творческой производительности. В обществе может иметь место
иерархия оценок, уважения. Но никаких различий в материальном
вознаграждении, никаких привилегий.
Я не думаю, что я был оригинален с такими идеалами, - об этом мечтали
многие. Моя особенность заключалась в том, что, наблюдая советскую
реальность, я увидел, как коммунист-идеалист терпел поражение в борьбе с
коммунистом-реалистом, и пришел к выводу, что именно коммунистический
социальный строй исключает возможность создания идеального коммунизма, что
именно изобилие и рост благополучия людей в условиях коммунизма ведут к
крушению идеалов коммунизма, что попытки претворения в жизнь этих идеалов
ведут к самым мрачным последствиям. Эмоционально и интуитивно я это
почувствовал очень скоро. Рационально же понял это много лет спустя, уже
после войны.
Одновременно с увлечением идеями идеального коммунизма у меня происходило
обострение критического отношения к советской реальности - назревал конфликт
между идеалами и их реализацией.
ЮНОШЕСКАЯ ДРУЖБА
В 1937 году у нас в классе появился новый ученик - Борис Езикеев. Он был
на два или три года старше меня. Он был психически больным, пролежал два
года [106] в больнице. Теперь врачи сочли его достаточно здоровым, чтобы
продолжать учебу в нормальной школе. В моей жизни он сыграл роль огромную.
На мой взгляд, он был гениально одаренным человеком. В любой другой стране
нашлись бы люди, которые помогли бы реализоваться его гению. В России же
было сделано все, чтобы помешать ему в этом и загубить его. Борис прекрасно
рисовал, сочинял замечательные стихи, был чрезвычайно тонким наблюдателем и
собеседником. В годы 1937 - 1940-й он был для меня самым близким человеком.
У нас произошло разделение труда: он стал в нашем маленьком обществе из двух
человек главным художником и поэтом, а я - главным философом и политическим
мыслителем. Кстати сказать, мы уже тогда в шутку объявили себя суверенным
государством.
ПЕРВЫЕ ЛИТЕРАТУРНЫЕ ОПЫТЫ
Самые первые мои литературные опыты я не помню. То, что я запомнил,
относится уже к московскому периоду жизни.
В двенадцать лет я сочинил очень жалостливый рассказ о мальчике, которого
привезли учиться из деревни в Москву. Я использовал свой жизненный опыт.
Рассказ я написал под влиянием рассказа А.П. Чехова "Ванька Жуков". В
отличие от Чехова, конец рассказа я сделал оптимистическим и даже
апологетическим: школа, учителя, комсомольцы и пионеры помогли моему герою
преодолеть трудности. Рассказ я отдал учительнице русского языка и
литературы. Она меня похвалила. Рассказ хотели даже поместить в школьной
газете, но кое-кто нашел в нем крамолу. Уже в школе мои соученики и учителя
заметили одну мою особенность: если я хвалил какие-то явления советской
жизни, то получалось это так, что лучше было бы, чтобы я ругал, а не хвалил.
Очевидно, в литературе, как и в рисовании, я был прирожденным сатириком, но
не знал этого. И даже в тех случаях, когда я искренне хотел сказать что-то
положительное, у меня невольно проскальзывали сатирические нотки.
В 1937 году я сочинил рассказ на основе конкретной истории, случившейся в
соседнем доме. Суть истории [107] заключалась в следующем. В соседнем доме
арестовали инженера как "врага народа". Его семью куда-то выслали. Комнату
инженера отдали одному из рабочих завода, который разоблачил инженера.
Разоблачил, конечно, по поручению партбюро завода. Сын этого разоблачителя
появился в нашей дворовой компании как герой. Рабочего сделали инженером. Но
через несколько месяцев и его арестовали как "врага народа", а его семью
выслали из Москвы.
В это же время я начал "оригинальничать" (как сказала учительница) в моих
сочинениях по литературе. На самом деле к "оригинальничанью" я никогда не
стремился. Если что-то такое у меня и получалось в этом духе, то получалось
это непроизвольно. Я инстинктивно, а потом сознательно стремился всегда лишь
к истине и к ясности, стремился "докопаться до сути дела". Я хорошо запомнил
лишь одно мое такое сочинение со склонностью к "оригинальничанью" и
"философствованию". Анализируя один из рассказов Чехова о человеческой
подлости, я в нем сделал вывод об общечеловеческом характере негативных
качеств человека. "Помни, - написал я в заключение сочинения, - что пакость,
которую ты можешь сделать другим, другие могут сделать тебе самому". Мое
сочинение стало предметом обсуждения на комсомольском собрании. Меня осудили
за непонимание того, что правило, которое я сформулировал в конце сочинения,
имеет силу для буржуазного общества и что в нашем социалистическом обществе
действует закон взаимопомощи и дружбы.
Как комсомолец, я должен был выполнять какую-то общественную работу. Меня
назначили вожатым пионерского отряда в четвертом классе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156