Лошади неистовым галопом понеслись по Оксфорд-роуд, и все вокруг слилось в неразбериху оград, стен домов и редко проезжавших экипажей и всадников. Лукас не останавливал лошадей, пока они не свернули с основной дороги, оказавшись в окрестностях Хокс-хилла. Только тогда он натянул поводья.
— Благодарю тебя за то, что ты позволил нам пользоваться твоим экипажем, Перри, — сказал он. — А теперь почему бы тебе не отправиться дальше одному? Мы с тобой вскоре встретимся у нас дома…
— Что? — не понял Перри.
— Мы с тобой вскоре встретимся дома, — настойчиво повторил Лукас. — Там я верну тебе экипажей.
— Но… Я хочу поговорить с Джесс, — неуверенно проговорил Перри.
— Ты с ней поговоришь позже, после того, как с ней поговорю я, — заявил Лукас тоном, не терпящим возражений.
— Но… — Перри сделал еще одну робкую попытку переубедить Лукаса, однако тот резко остановил его:
— То, что мне надо сказать, предназначается только для ушей Джесс. А теперь — убирайся!
Перри покраснел до корней волос, отчего он вдруг показался Джессике очень юным, и она ощутила волну негодования, представив себя на его месте. За последние три дня благодаря старому Джозефу, который завязал знакомства с арендаторами Лукаса, девушка узнала довольно много о лорде Дандасе и его семействе и теперь жалела, что арендаторы не могут сейчас видеть своего хозяина. Поистине, для нее до сих пор оставалось загадкой, за что все они любили Лукаса.
Тем временем лорд Дандас пытался изобразить дружелюбную улыбку, что у него не совсем получалось.
— Перри, я должен принести Джессике свои извинения, — сказал он, — и сделать мне это будет нелегко. Твое присутствие только усложнит мое положение. Ты же сам понимаешь…
Это было предложение мира, и Джессика со своей стороны решила помочь Перри сохранить лицо.
— И мне тоже, — заявила она, — есть что сказать Лукасу наедине.
Перри смущенно улыбнулся.
— Хорошо, хорошо, — согласно кивнул он. — Вы меня убедили. Считайте, что я уже уехал.
Помахав на прощание рукой, он пришпорил коня и ускакал прочь.
Как только Перри исчез из виду, Лукас повернулся к Джессике. Она уже успела взять себя в руки подготовиться к предстоящему разговору. Глаза девушки гневно сверкали, на лице застыло выражение негодования.
— Вы не имеете права обращаться со мной подобным образом, — возмущенно произнесла она. — Вы меня похитили! Да-да, именно — похитили!
— Но я почему-то не заметил, чтобы ты сопротивлялась или громко звала на помощь, когда я потихоньку уводил тебя из «Черного лебедя», — не без сарказма напомнил Лукас. — Тебе, наверное, никогда доводилось бывать там раньше.
— Откуда мне было знать, что это за заведение? — с досадой ответила Джессика. — Снаружи оно кажется вполне пристойным…
— Когда ты вошла в зал, то должна была заметить, что там нет женщин, — сказал Лукас.
— Но они там были, — возразила Джессика. Они сидели за столом…
Лукас презрительно хмыкнул.
— Ну да! — воскликнул он. — Женщины. Ты так их называешь — довольно мило…
Пытаясь успокоиться, Джессика глубоко вздохнула — она все еще кипела от гнева.
— О, в этом вы, несомненно, разбираетесь лучше меня, — язвительно произнесла она.
Лукас не ответил на ее сердитое замечание, как-то странно посмотрел на нее, а потом, опустил глаза, тихо сказал:
— Что касается Милли Дженкинс…
— И что же ее касается? — переспросила Джессика, удивленно вскинув брови. Он кашлянул, прочищая горло.
— Это совсем не то, что ты думаешь, — начал он. — То есть я хотел сказать, что едва знаю эту девушку, хотя и встречался с ней… — Он нахмурил брови и помрачнел. — Ох, черт бы все это побрал, Джесс! Я понимаю, о чем ты думаешь, но ты совершенно неправильно представляешь себе мои с ней отношения. Во всяком случае, я сожалею, что так все получилось. Она не имела права говорить с тобой таким тоном. Я извиняюсь за все, что она тебе сказала, но только за это. Ни за что другое я извиняться не собираюсь.
Джессика изумленно воззрилась на него. Она не понимала, почему он решил, что обязан давать ей объяснения относительно своей связи с Милли Дженкинс. Неужели он считает, что, позволив ему поцеловать себя, Джессика станет беспокоиться из-за таких пустяков? Неужели он считает ее столь наивной?
— Не стоит извиняться, — равнодушно произнесла она. — В лондонских тавернах я не такое слышала. Монахини не так уж и защищены от нападок и всяческой грубости, как вам кажется. Что же касается ваших отношений с Милли Дженкинс, то меня они совершенно не интересуют.
Лукас внезапно улыбнулся, в глазах зажглись озорные огоньки.
— Ты в этом уверена, Джесс? — спросил он, глядя ей в лицо.
— Абсолютно, — холодно ответила она.
— Ты больше не влюблена в меня? — нахально осведомился он.
От такой наглости Джессика онемела, а когда вновь обрела дар речи, спросила охрипшим вдруг голосом:
— А разве я когда-нибудь была в вас влюблена?
Прищурив глаза, Лукас с интересом наблюдал за ней.
— Если таким образом ты пытаешься убедить меня в том, что лишилась памяти, — оскорбительным тоном произнес он, — то тебе следует притворяться более искусно.
Ей понадобилась целая минута, чтобы обдумать его слова, — выводы напрашивались сами.
— Вы успели повидаться с поверенным, — догадалась она, — и он сказал вам о том, что я потеряла память… — Джессика глубоко вздохнула, а затем продолжила: — Ваш поступок я нахожу отвратительным, его же поведение — в высшей степени неэтичным. Адвокату не следует передавать одному клиенту слухи о другом. А если такое поведение не считается неэтичным, то оно, безусловно, непорядочное.
Несмотря на ее враждебность, Лукас заговорил медленно и спокойно:
— Мистер Ремпель не передавал одному клиенту слухов о другом, так что тебе не стоит возмущаться по этому поводу и обвинять в непорядочности ни в чем не повинного адвоката. О том, что ты потеряла память, мне рассказали монахини. Мистер Ремпель всего лишь предупредил меня о твоем намерении наведаться в таверну. Но «Черный лебедь» — не место для порядочной женщины…
Джессика ощетинилась, враждебно глядя на Лукаса.
— Вы были в Хокс-хилле? — уточнила она, не обращая внимания на его замечание по поводу злополучной таверны.
— Сразу же после того, как ты ушла оттуда, — быстро ответил Лукас.
— Кто вам позволил шпионить за мной! — Ее возмущению не было предела.
Она быстро взглянула ему в лицо, а потом вдруг отвернулась. Лукас больше не смотрел на нее так, словно она его злейший враг, но и выражения жалости, тем более — дружелюбия, она не обнаружила на его лице. Джессика не могла понять, почему его мнение имело для нее такое большое значение, но оно значение имело. В том то и было все дело. Но почему?
И она продолжила уже более миролюбивым тоном:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
— Благодарю тебя за то, что ты позволил нам пользоваться твоим экипажем, Перри, — сказал он. — А теперь почему бы тебе не отправиться дальше одному? Мы с тобой вскоре встретимся у нас дома…
— Что? — не понял Перри.
— Мы с тобой вскоре встретимся дома, — настойчиво повторил Лукас. — Там я верну тебе экипажей.
— Но… Я хочу поговорить с Джесс, — неуверенно проговорил Перри.
— Ты с ней поговоришь позже, после того, как с ней поговорю я, — заявил Лукас тоном, не терпящим возражений.
— Но… — Перри сделал еще одну робкую попытку переубедить Лукаса, однако тот резко остановил его:
— То, что мне надо сказать, предназначается только для ушей Джесс. А теперь — убирайся!
Перри покраснел до корней волос, отчего он вдруг показался Джессике очень юным, и она ощутила волну негодования, представив себя на его месте. За последние три дня благодаря старому Джозефу, который завязал знакомства с арендаторами Лукаса, девушка узнала довольно много о лорде Дандасе и его семействе и теперь жалела, что арендаторы не могут сейчас видеть своего хозяина. Поистине, для нее до сих пор оставалось загадкой, за что все они любили Лукаса.
Тем временем лорд Дандас пытался изобразить дружелюбную улыбку, что у него не совсем получалось.
— Перри, я должен принести Джессике свои извинения, — сказал он, — и сделать мне это будет нелегко. Твое присутствие только усложнит мое положение. Ты же сам понимаешь…
Это было предложение мира, и Джессика со своей стороны решила помочь Перри сохранить лицо.
— И мне тоже, — заявила она, — есть что сказать Лукасу наедине.
Перри смущенно улыбнулся.
— Хорошо, хорошо, — согласно кивнул он. — Вы меня убедили. Считайте, что я уже уехал.
Помахав на прощание рукой, он пришпорил коня и ускакал прочь.
Как только Перри исчез из виду, Лукас повернулся к Джессике. Она уже успела взять себя в руки подготовиться к предстоящему разговору. Глаза девушки гневно сверкали, на лице застыло выражение негодования.
— Вы не имеете права обращаться со мной подобным образом, — возмущенно произнесла она. — Вы меня похитили! Да-да, именно — похитили!
— Но я почему-то не заметил, чтобы ты сопротивлялась или громко звала на помощь, когда я потихоньку уводил тебя из «Черного лебедя», — не без сарказма напомнил Лукас. — Тебе, наверное, никогда доводилось бывать там раньше.
— Откуда мне было знать, что это за заведение? — с досадой ответила Джессика. — Снаружи оно кажется вполне пристойным…
— Когда ты вошла в зал, то должна была заметить, что там нет женщин, — сказал Лукас.
— Но они там были, — возразила Джессика. Они сидели за столом…
Лукас презрительно хмыкнул.
— Ну да! — воскликнул он. — Женщины. Ты так их называешь — довольно мило…
Пытаясь успокоиться, Джессика глубоко вздохнула — она все еще кипела от гнева.
— О, в этом вы, несомненно, разбираетесь лучше меня, — язвительно произнесла она.
Лукас не ответил на ее сердитое замечание, как-то странно посмотрел на нее, а потом, опустил глаза, тихо сказал:
— Что касается Милли Дженкинс…
— И что же ее касается? — переспросила Джессика, удивленно вскинув брови. Он кашлянул, прочищая горло.
— Это совсем не то, что ты думаешь, — начал он. — То есть я хотел сказать, что едва знаю эту девушку, хотя и встречался с ней… — Он нахмурил брови и помрачнел. — Ох, черт бы все это побрал, Джесс! Я понимаю, о чем ты думаешь, но ты совершенно неправильно представляешь себе мои с ней отношения. Во всяком случае, я сожалею, что так все получилось. Она не имела права говорить с тобой таким тоном. Я извиняюсь за все, что она тебе сказала, но только за это. Ни за что другое я извиняться не собираюсь.
Джессика изумленно воззрилась на него. Она не понимала, почему он решил, что обязан давать ей объяснения относительно своей связи с Милли Дженкинс. Неужели он считает, что, позволив ему поцеловать себя, Джессика станет беспокоиться из-за таких пустяков? Неужели он считает ее столь наивной?
— Не стоит извиняться, — равнодушно произнесла она. — В лондонских тавернах я не такое слышала. Монахини не так уж и защищены от нападок и всяческой грубости, как вам кажется. Что же касается ваших отношений с Милли Дженкинс, то меня они совершенно не интересуют.
Лукас внезапно улыбнулся, в глазах зажглись озорные огоньки.
— Ты в этом уверена, Джесс? — спросил он, глядя ей в лицо.
— Абсолютно, — холодно ответила она.
— Ты больше не влюблена в меня? — нахально осведомился он.
От такой наглости Джессика онемела, а когда вновь обрела дар речи, спросила охрипшим вдруг голосом:
— А разве я когда-нибудь была в вас влюблена?
Прищурив глаза, Лукас с интересом наблюдал за ней.
— Если таким образом ты пытаешься убедить меня в том, что лишилась памяти, — оскорбительным тоном произнес он, — то тебе следует притворяться более искусно.
Ей понадобилась целая минута, чтобы обдумать его слова, — выводы напрашивались сами.
— Вы успели повидаться с поверенным, — догадалась она, — и он сказал вам о том, что я потеряла память… — Джессика глубоко вздохнула, а затем продолжила: — Ваш поступок я нахожу отвратительным, его же поведение — в высшей степени неэтичным. Адвокату не следует передавать одному клиенту слухи о другом. А если такое поведение не считается неэтичным, то оно, безусловно, непорядочное.
Несмотря на ее враждебность, Лукас заговорил медленно и спокойно:
— Мистер Ремпель не передавал одному клиенту слухов о другом, так что тебе не стоит возмущаться по этому поводу и обвинять в непорядочности ни в чем не повинного адвоката. О том, что ты потеряла память, мне рассказали монахини. Мистер Ремпель всего лишь предупредил меня о твоем намерении наведаться в таверну. Но «Черный лебедь» — не место для порядочной женщины…
Джессика ощетинилась, враждебно глядя на Лукаса.
— Вы были в Хокс-хилле? — уточнила она, не обращая внимания на его замечание по поводу злополучной таверны.
— Сразу же после того, как ты ушла оттуда, — быстро ответил Лукас.
— Кто вам позволил шпионить за мной! — Ее возмущению не было предела.
Она быстро взглянула ему в лицо, а потом вдруг отвернулась. Лукас больше не смотрел на нее так, словно она его злейший враг, но и выражения жалости, тем более — дружелюбия, она не обнаружила на его лице. Джессика не могла понять, почему его мнение имело для нее такое большое значение, но оно значение имело. В том то и было все дело. Но почему?
И она продолжила уже более миролюбивым тоном:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120