Этот взгляд потряс Лукаса до глубины души.
— Лукас, — выдохнула она, — не хотите ли вы сказать, что я была… что я вела себя… как потаскуха?
Он первым нарушил неловкое молчание.
— Нет, Джесс, — успокаивающе произнес он. — Я хотел лишь сказать, что ты была ласкова со мной.
Она вздохнула с облегчением, но сразу же насторожилась, заметив насмешку в его глазах.
— Расскажите мне все, что случилось той ночью, — резко потребовала она, но, вспомнив, что решила закончить дело миром, более мягко добавила; — Расскажите мне. Пожалуйста. Я должна знать.
Мгновение он колебался, но потом заговорил:
— Я только что вернулся с войны и выпивал с друзьями в «Черном лебеде», празднуя возвращение, а заодно и свою помолвку с Беллой Клиффорд. Мы уже собирались уходить, когда в таверне появился твой отец. Он был пьян и чем-то ужасно раздражен. Едва ли не с порога он бросился на меня, заявляя, что ты ему сказала, будто мы с тобой любовники. Ругаясь и проклиная меня, он обвинял меня в том, что я погубил тебя, ибо теперь ни один мужчина не женится на тебе. Он хотел ударить меня, а потом навел на меня свое ружье. Я отнял у него ружье, и он убежал во двор. Больше он не вернулся. Вскоре я тоже ушел из «Черного лебедя».
Слушая бесстрастный рассказ Лукаса, Джессика вся дрожала от возмущения.
— С какой стати я сказала бы отцу, что мы были любовниками, если это не было правдой? — медленно спросила она.
— А с такой, — все больше раздражаясь, ответил Лукас, — что с ранних лет, еще с тех пор, когда ты носила детские фартучки, ты воспылала ко мне страстью. Ни для кого это не было тайной. На самом деле на эту тему много шутили в Челфорде. Я поощрял твою детскую любовь, принимая всяческие знаки внимания, потому что не хотел ранить твои чувства. Ты была всего лишь маленькой прелестной девчушкой, а мне — я должен это честно признать — льстило твое внимание. Но в ту ночь ты зашла слишком далеко.
Нелестный портрет, нарисованный Лукасом, мог быть частично правдивым. Джессика не могла этого отрицать; не зная фактов, она не могла возражать. Но ей стало невыносимо больно, когда она вспомнила ощущения, которые испытала, когда лорд Дандас поцеловал ее. Она помнила, как обессилела в его объятиях, как едва не позволила ему овладеть собой прямо на кухонном столе в Хокс-хилле.
Она подняла на него полные страдания глаза.
— Но мои чувства не остались без ответа, не так ли? — грустно спросила она.
— Да, это так, — заявил он. — Когда ты была ребенком, можно было не обращать на тебя внимания, но со временем…
— Что — со временем?.. — Она хотела знать все, даже самые нелицеприятные факты из своей жизни.
Он встал напротив нее, посмотрел ей в глаза и сказал:
— Когда я вернулся с войны, ты уже была взрослой.
Его взгляд, пристальный и строгий, вызвал в ней те же странные ощущения. Усилием воли она подавила возрастающее напряжение и вдруг заметила, что и Лукас испытывает нечто подобное. Он дышал прерывисто и часто, глаза затуманило желание. «О, только не это, — взмолилась Джессика. — Милостивый Боже, спаси и сохрани!»
— Джесс, — призывно прошептал он.
Она схватила его за руку, помешав прикоснуться к ней.
— Почему вы купили Хокс-хилл, Лукас? — спросила она.
— Что ты сказала? — Он словно бы проснулся.
— Вы слышали, — резко ответила она.
Сквозь сжатые зубы он процедил:
— Неужели не понятно, почему люди покупают заброшенные земли, граничащие с их поместьем? Я хотел заполучить твою землю.
— Поверенный сказал, что вы заплатили больше, чем тогда стоил Хокс-хилл. Это плата за кровь? — бросила она неожиданно.
Он буквально взорвался:
— За чью кровь?!
— Моего отца, — дерзко ответила она. Он ошарашенно воззрился на нее, а потом совершенно спокойно заявил:
— Еще одна такая выходка, и я перекину тебя через колено и отшлепаю как следует.
— Это не ответ, — отозвалась она. — Поверенный сказал, что вы чувствовали себя виноватым в том, что произошло с моим отцом. Он уточнил, что вы винили себя за то, что отняли у моего отца ружье и он не мог защищаться, когда на него напали. Это так?
Он кивнул.
— Так оно и было.
Этот скупой ответ не удовлетворил ее.
— Из-за этого вы бы не стали покупать Хокс-хилл, — сказала она и отвернулась.
Лукас чувствовал, как из глубины души поднимается волна гнева, готовая вот-вот вырваться наружу.
— Послушай-ка, — прошипел он сквозь стиснутые зубы, — я хотел заполучить твою землю и получил ее. Не торгуясь, я заплатил хорошую цену. Это все. Больше нам говорить не о чем.
— Где же вы взяли деньги? — прищурив глаза, спросила Джессика. — Мистер Ремпель сказал мне, что в то время вас содержали родственники. Так откуда у вас появились деньги?
— Ремпель — старый болтун! — взорвался Лукас — А деньги я занял у друзей…
— О, не сердитесь на адвоката! Не такой уж он болтливый! — успокоила его Джессика. — Мне пришлось немало потрудиться, чтобы заставить его отвечать на мои вопросы. Много вытянуть я не смогла, поэтому спрашиваю вас. Итак, кто дал вам деньги?
— Во-первых, Руперт Хэйг, во-вторых, мой кузен Адриан, — принялся перечислять Лукас. — Можешь сама спросить у них.
— Знаете, что я думаю, Лукас? — задумчиво протянула Джессика. — Я думаю, что вы врете.
Он обиженно возразил:
— Ты многое не знаешь, Джесс, поэтому говоришь со мной таким тоном…
— Так расскажите мне! — потребовала она.
— Я хотел обеспечить тебя на случай, если со мной что-то произойдет, — внезапно заявил он.
Джессика вздрогнула от неожиданности, но он продолжал:
— На самом деле я чувствовал себя ответственным за то, что случилось с твоим отцом. Зачем я тогда отнял у него ружье? Правда, он хотел убить меня и вполне мог осуществить задуманное. Впрочем, мы оба тогда были пьяны. Но погиб-то он… А вот что касается наших с тобой отношений? Да, я всегда опекал тебя, еще с тех пор, когда ты была маленькой девочкой. Ты взирала на меня с почтением, ты боготворила меня, и кто-то должен был заботиться о тебе. Твой отец был человеком безответственным и расточительным, он и думать не думал о том, как обеспечить твое будущее.
У Джессики от волнения пересохли губы, и комок подступил к горлу.
— Не смейте плохо отзываться о моем отце! — воскликнула она. — Что вы знали о нем? Вы ушли на войну, и вас не было в Челфорде.
— Да, ты в самом деле лишилась памяти, — задумчиво проговорил Лукас. — Твой отец был заядлым картежником, Джесс, и, мягко говоря, пил слишком много.
Жгучие слезы обиды и негодования заблестели на ее ресницах.
— Ну что ж, я могу поверить, что святым он не был. И тем не меня он не отправил меня к каким-то дальним родственникам, которые могли бы попрекать меня куском хлеба. Он, наверное, не хотел расстаться со мной…
На одно короткое мгновение в глазах Лукаса вспыхнул огонь негодования, но он быстро справился с собой и равнодушно произнес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
— Лукас, — выдохнула она, — не хотите ли вы сказать, что я была… что я вела себя… как потаскуха?
Он первым нарушил неловкое молчание.
— Нет, Джесс, — успокаивающе произнес он. — Я хотел лишь сказать, что ты была ласкова со мной.
Она вздохнула с облегчением, но сразу же насторожилась, заметив насмешку в его глазах.
— Расскажите мне все, что случилось той ночью, — резко потребовала она, но, вспомнив, что решила закончить дело миром, более мягко добавила; — Расскажите мне. Пожалуйста. Я должна знать.
Мгновение он колебался, но потом заговорил:
— Я только что вернулся с войны и выпивал с друзьями в «Черном лебеде», празднуя возвращение, а заодно и свою помолвку с Беллой Клиффорд. Мы уже собирались уходить, когда в таверне появился твой отец. Он был пьян и чем-то ужасно раздражен. Едва ли не с порога он бросился на меня, заявляя, что ты ему сказала, будто мы с тобой любовники. Ругаясь и проклиная меня, он обвинял меня в том, что я погубил тебя, ибо теперь ни один мужчина не женится на тебе. Он хотел ударить меня, а потом навел на меня свое ружье. Я отнял у него ружье, и он убежал во двор. Больше он не вернулся. Вскоре я тоже ушел из «Черного лебедя».
Слушая бесстрастный рассказ Лукаса, Джессика вся дрожала от возмущения.
— С какой стати я сказала бы отцу, что мы были любовниками, если это не было правдой? — медленно спросила она.
— А с такой, — все больше раздражаясь, ответил Лукас, — что с ранних лет, еще с тех пор, когда ты носила детские фартучки, ты воспылала ко мне страстью. Ни для кого это не было тайной. На самом деле на эту тему много шутили в Челфорде. Я поощрял твою детскую любовь, принимая всяческие знаки внимания, потому что не хотел ранить твои чувства. Ты была всего лишь маленькой прелестной девчушкой, а мне — я должен это честно признать — льстило твое внимание. Но в ту ночь ты зашла слишком далеко.
Нелестный портрет, нарисованный Лукасом, мог быть частично правдивым. Джессика не могла этого отрицать; не зная фактов, она не могла возражать. Но ей стало невыносимо больно, когда она вспомнила ощущения, которые испытала, когда лорд Дандас поцеловал ее. Она помнила, как обессилела в его объятиях, как едва не позволила ему овладеть собой прямо на кухонном столе в Хокс-хилле.
Она подняла на него полные страдания глаза.
— Но мои чувства не остались без ответа, не так ли? — грустно спросила она.
— Да, это так, — заявил он. — Когда ты была ребенком, можно было не обращать на тебя внимания, но со временем…
— Что — со временем?.. — Она хотела знать все, даже самые нелицеприятные факты из своей жизни.
Он встал напротив нее, посмотрел ей в глаза и сказал:
— Когда я вернулся с войны, ты уже была взрослой.
Его взгляд, пристальный и строгий, вызвал в ней те же странные ощущения. Усилием воли она подавила возрастающее напряжение и вдруг заметила, что и Лукас испытывает нечто подобное. Он дышал прерывисто и часто, глаза затуманило желание. «О, только не это, — взмолилась Джессика. — Милостивый Боже, спаси и сохрани!»
— Джесс, — призывно прошептал он.
Она схватила его за руку, помешав прикоснуться к ней.
— Почему вы купили Хокс-хилл, Лукас? — спросила она.
— Что ты сказала? — Он словно бы проснулся.
— Вы слышали, — резко ответила она.
Сквозь сжатые зубы он процедил:
— Неужели не понятно, почему люди покупают заброшенные земли, граничащие с их поместьем? Я хотел заполучить твою землю.
— Поверенный сказал, что вы заплатили больше, чем тогда стоил Хокс-хилл. Это плата за кровь? — бросила она неожиданно.
Он буквально взорвался:
— За чью кровь?!
— Моего отца, — дерзко ответила она. Он ошарашенно воззрился на нее, а потом совершенно спокойно заявил:
— Еще одна такая выходка, и я перекину тебя через колено и отшлепаю как следует.
— Это не ответ, — отозвалась она. — Поверенный сказал, что вы чувствовали себя виноватым в том, что произошло с моим отцом. Он уточнил, что вы винили себя за то, что отняли у моего отца ружье и он не мог защищаться, когда на него напали. Это так?
Он кивнул.
— Так оно и было.
Этот скупой ответ не удовлетворил ее.
— Из-за этого вы бы не стали покупать Хокс-хилл, — сказала она и отвернулась.
Лукас чувствовал, как из глубины души поднимается волна гнева, готовая вот-вот вырваться наружу.
— Послушай-ка, — прошипел он сквозь стиснутые зубы, — я хотел заполучить твою землю и получил ее. Не торгуясь, я заплатил хорошую цену. Это все. Больше нам говорить не о чем.
— Где же вы взяли деньги? — прищурив глаза, спросила Джессика. — Мистер Ремпель сказал мне, что в то время вас содержали родственники. Так откуда у вас появились деньги?
— Ремпель — старый болтун! — взорвался Лукас — А деньги я занял у друзей…
— О, не сердитесь на адвоката! Не такой уж он болтливый! — успокоила его Джессика. — Мне пришлось немало потрудиться, чтобы заставить его отвечать на мои вопросы. Много вытянуть я не смогла, поэтому спрашиваю вас. Итак, кто дал вам деньги?
— Во-первых, Руперт Хэйг, во-вторых, мой кузен Адриан, — принялся перечислять Лукас. — Можешь сама спросить у них.
— Знаете, что я думаю, Лукас? — задумчиво протянула Джессика. — Я думаю, что вы врете.
Он обиженно возразил:
— Ты многое не знаешь, Джесс, поэтому говоришь со мной таким тоном…
— Так расскажите мне! — потребовала она.
— Я хотел обеспечить тебя на случай, если со мной что-то произойдет, — внезапно заявил он.
Джессика вздрогнула от неожиданности, но он продолжал:
— На самом деле я чувствовал себя ответственным за то, что случилось с твоим отцом. Зачем я тогда отнял у него ружье? Правда, он хотел убить меня и вполне мог осуществить задуманное. Впрочем, мы оба тогда были пьяны. Но погиб-то он… А вот что касается наших с тобой отношений? Да, я всегда опекал тебя, еще с тех пор, когда ты была маленькой девочкой. Ты взирала на меня с почтением, ты боготворила меня, и кто-то должен был заботиться о тебе. Твой отец был человеком безответственным и расточительным, он и думать не думал о том, как обеспечить твое будущее.
У Джессики от волнения пересохли губы, и комок подступил к горлу.
— Не смейте плохо отзываться о моем отце! — воскликнула она. — Что вы знали о нем? Вы ушли на войну, и вас не было в Челфорде.
— Да, ты в самом деле лишилась памяти, — задумчиво проговорил Лукас. — Твой отец был заядлым картежником, Джесс, и, мягко говоря, пил слишком много.
Жгучие слезы обиды и негодования заблестели на ее ресницах.
— Ну что ж, я могу поверить, что святым он не был. И тем не меня он не отправил меня к каким-то дальним родственникам, которые могли бы попрекать меня куском хлеба. Он, наверное, не хотел расстаться со мной…
На одно короткое мгновение в глазах Лукаса вспыхнул огонь негодования, но он быстро справился с собой и равнодушно произнес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120