К тому времени как они встретились, Себастьян уже еле дышал.
— Что… произошло? — хватая воздух, спросил он. Прислонившись к стволу, Талли сообщил об исчезновении Иден и, указав на запад, добавил:
— Мне показалось, я слышал там какой-то шорох. Обратив внимание на слабое движение кустов, Себастьян сделал Талли знак окружить подозрительное место.
Когда Элизабет осталась одна, она, прячась за кустами, двинулась в восточном направлении, но нога подвела — Бет снова ее подвернула. Проглотив слезы, она села, поклявшись, что не издаст ни звука. Было больно до тошноты, но Бет решила не сдаваться. Однако, когда сквозь кусты просунулась мускулистая рука и за ворот платья вытащила ее на свет Божий, она непроизвольно вскрикнула, и все ее мужество испарилось. Бет поняла, что никогда ей не стать такой, как Иден. Все пропало, она упустила свой шанс на спасение!
Взяв бедняжку на руки, Себастьян почувствовал, как его грудь оросили слезы унижения.
— Далеко не уйти, ваша светлость, — Талли указал на поврежденную ногу Бет, — бедной девочке пришлось бы ползком пробираться через болото. И мужчинам-то приходится тяжко на войне, но разве можно втягивать в этот ад еще и женщин? — Талли растаял как жир на горячей сковороде, да и самого Себастьяна слезы Бет не оставили равнодушным, он не желал этой милой молодой леди новых страданий. — Ваша светлость, нет ли какого-нибудь другого выхода? — взмолился Талли. — Может, отпустим хотя бы одну из двух? Эта не так сильна…
— Давайте договаривайте до конца. — Элизабет громко всхлипнула. — Я никогда не буду такой, как моя сестра. Я никчемная… — Рыдания не дали ей договорить.
— Ничего подобного, — успокоил се Талли. — По-моему, вы держитесь молодцом. Правда, ваша светлость?
— Молодцом, — эхом откликнулся Себастьян.
— Нет, совсем нет, — рыдая, пробормотала Бет и, сделав судорожный вдох, отодвинулась от груди Себастьяна. Раз уж она потерпела неудачу, то принесет себя в жертву ради спасения Иден. — Отвезите меня обратно в хижину и отпустите сестру, — потребовала она.
— А где ваша сестра? — спросил Себастьян.
— Отзовите своих ищеек-тори и возьмите меня в заложницы, — повторила Бет, вздернув подбородок жестом, которым даже Иден могла бы гордиться.
— Отпустим эту, ваша светлость, — тихо предложил Талли. — Мы скажем генералу Пембруку, что сами освободили одну из его дочерей.
— Мы вернем Элизабет мужу, — принял решение Себастьян.
— Я не хочу, чтобы меня отпускали!
Бет продолжала возмущаться, но Себастьян, невзирая на ее возражения и сопротивление, передал ее в крепкие руки Талли, а сам, оторвав от ее порванного платья полоски материи, завязал ей глаза и связал руки.
— Отвези Элизабет на то место, где ее похитили, — распорядился он. — Но так, чтобы она не вычислила направления.
— Иден и я знаем, что вы замышляете, — выпалила Бет. ~ Но мой отец никогда не предаст свое дело. Никогда!
— Ради своей сестры держите при себе свои соображения, — не опровергая, посоветовал ей Себастьян. Он уже знал о реакции генерала Пембрука, контакт был установлен, и к осуществлению плана уже приступили. — Жизнь вашей сестры висит на волоске.
— Чтоб ваша черная душа побыстрее попала в ад, — успела пожелать ему Бет до того, как Талли увез ее.
Его душа уже и так обречена на ад, бросив угрюмый взгляд на болота, подумал Себастьян и, когда Талли с заложницей скрылись из виду, побрел вперед, время от времени останавливаясь, чтобы прислушаться к звукам, которые могли бы привести его к Иден.
Господи, помоги ему найти ее раньше, чем это сделает Локвуд!
Догнав Иден, преследователь схватил ее за ногу, так что она упала и ударилась головой о пень. Дальше все помнилось как в тумане, после удара она то проваливалась куда-то, то снова приходила в себя. Из-за неистового бега по болоту все тело болело, и ужасы настоящего переплетались с кошмарами прошлого. Временами кружащаяся водоворотом темнота рассеивалась, как черное облако, но череп у Иден раскалывался от боли, и она снова погружалась в небытие.
И сейчас, когда она, крепко связанная веревкой, попыталась пошевелиться, тошнота волной подкатила к горлу. Иден не знала, куда се притащил похититель — возможно, в коптильню; сжавшись в комок и дрожа в своей промокшей одежде, она позволила себе поплакать. Мучительные воспоминании детства навалились на нее, на память пришли другие случаи, когда ее запирали в полной темноте. Не в силах справиться с ознобом, она все же поклялась, что не даст прошлому взять над собой верх. Те ужасы уже позади, так пусть они там и остаются, она не позволит себе раскиснуть и не станет вспоминать тот трагический день, когда… Но справиться со страхом никак не удавалось. Если бы не эта беспросветная тьма, она смогла бы совладать с собой. Ей нужен солнечный свет, небо, залитое солнцем — чтобы отогнать преследующих ее призраков, чтобы замолчали голоса, причиняющие муку. Прислонившись к стене, Иден попыталась вытянуть онемевшую руку и наткнулась на другую стену. В этой каморке места хватало лишь для удушающей темноты и мучительных воспоминаний!
Проклятие! Неужели она еще не расплатилась за свое преступление? Разве она ежеминутно не просила прошения? Следовало предвидеть, что она никогда не сможет полностью искупить свой грех и угрызения будут неотступно следовать за ней. Прошлое никогда не умирает, оно, как и воспоминания, живет и дышит. Иден твердо намеревалась держаться на расстоянии от давно минувшего, надеялась забыть его… Но воспоминания поджидали се на каждом шагу, они являлись, как привидения, в темноте и вторгались в ее сны. Как ни старалась Иден взывать к рассудку, мрачные образы приблизились и почти что поглотили ее. Она закричала и стала проваливаться еще глубже в ту самую темноту, которую ненавидела и боялась. Иден пыталась защититься, но ужас заполнил ее, и она снова провалилась в беспамятство. Прошлое взяло верх над настоящим, прошедшие годы исчезли, как будто их и не было, и ничто не смогло удержать правду былого на расстоянии. Иден надеялась каждым своим добрым делом укреплять стену, отделяющую ее от того ужаса, но ничто не помогало. Укрепления рушились одно за другим, и между нею и се тайным грехом не осталось ничего…
Вздрогнув от грохота распахнувшейся двери, Иден отпрянула. Над ней нависла тень массивной фигуры, и она отметила, что этот человек всегда появлялся перед ней в маске и зеленом мундире тори.
— Пора преподать тебе еще один урок кротости, — усмехнулся Локвуд и, схватив Иден за волосы, поставил на ноги. — Ты хорошо запомнишь этот урок, — пообещал он, волоча ее к дому. — Его всемогущая светлость вместе с преданным лакеем не защитят тебя на этот раз, их здесь нет. От тебя одни неприятности, но сейчас я разберусь с тобой, и у тебя пропадет охота к побегам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
— Что… произошло? — хватая воздух, спросил он. Прислонившись к стволу, Талли сообщил об исчезновении Иден и, указав на запад, добавил:
— Мне показалось, я слышал там какой-то шорох. Обратив внимание на слабое движение кустов, Себастьян сделал Талли знак окружить подозрительное место.
Когда Элизабет осталась одна, она, прячась за кустами, двинулась в восточном направлении, но нога подвела — Бет снова ее подвернула. Проглотив слезы, она села, поклявшись, что не издаст ни звука. Было больно до тошноты, но Бет решила не сдаваться. Однако, когда сквозь кусты просунулась мускулистая рука и за ворот платья вытащила ее на свет Божий, она непроизвольно вскрикнула, и все ее мужество испарилось. Бет поняла, что никогда ей не стать такой, как Иден. Все пропало, она упустила свой шанс на спасение!
Взяв бедняжку на руки, Себастьян почувствовал, как его грудь оросили слезы унижения.
— Далеко не уйти, ваша светлость, — Талли указал на поврежденную ногу Бет, — бедной девочке пришлось бы ползком пробираться через болото. И мужчинам-то приходится тяжко на войне, но разве можно втягивать в этот ад еще и женщин? — Талли растаял как жир на горячей сковороде, да и самого Себастьяна слезы Бет не оставили равнодушным, он не желал этой милой молодой леди новых страданий. — Ваша светлость, нет ли какого-нибудь другого выхода? — взмолился Талли. — Может, отпустим хотя бы одну из двух? Эта не так сильна…
— Давайте договаривайте до конца. — Элизабет громко всхлипнула. — Я никогда не буду такой, как моя сестра. Я никчемная… — Рыдания не дали ей договорить.
— Ничего подобного, — успокоил се Талли. — По-моему, вы держитесь молодцом. Правда, ваша светлость?
— Молодцом, — эхом откликнулся Себастьян.
— Нет, совсем нет, — рыдая, пробормотала Бет и, сделав судорожный вдох, отодвинулась от груди Себастьяна. Раз уж она потерпела неудачу, то принесет себя в жертву ради спасения Иден. — Отвезите меня обратно в хижину и отпустите сестру, — потребовала она.
— А где ваша сестра? — спросил Себастьян.
— Отзовите своих ищеек-тори и возьмите меня в заложницы, — повторила Бет, вздернув подбородок жестом, которым даже Иден могла бы гордиться.
— Отпустим эту, ваша светлость, — тихо предложил Талли. — Мы скажем генералу Пембруку, что сами освободили одну из его дочерей.
— Мы вернем Элизабет мужу, — принял решение Себастьян.
— Я не хочу, чтобы меня отпускали!
Бет продолжала возмущаться, но Себастьян, невзирая на ее возражения и сопротивление, передал ее в крепкие руки Талли, а сам, оторвав от ее порванного платья полоски материи, завязал ей глаза и связал руки.
— Отвези Элизабет на то место, где ее похитили, — распорядился он. — Но так, чтобы она не вычислила направления.
— Иден и я знаем, что вы замышляете, — выпалила Бет. ~ Но мой отец никогда не предаст свое дело. Никогда!
— Ради своей сестры держите при себе свои соображения, — не опровергая, посоветовал ей Себастьян. Он уже знал о реакции генерала Пембрука, контакт был установлен, и к осуществлению плана уже приступили. — Жизнь вашей сестры висит на волоске.
— Чтоб ваша черная душа побыстрее попала в ад, — успела пожелать ему Бет до того, как Талли увез ее.
Его душа уже и так обречена на ад, бросив угрюмый взгляд на болота, подумал Себастьян и, когда Талли с заложницей скрылись из виду, побрел вперед, время от времени останавливаясь, чтобы прислушаться к звукам, которые могли бы привести его к Иден.
Господи, помоги ему найти ее раньше, чем это сделает Локвуд!
Догнав Иден, преследователь схватил ее за ногу, так что она упала и ударилась головой о пень. Дальше все помнилось как в тумане, после удара она то проваливалась куда-то, то снова приходила в себя. Из-за неистового бега по болоту все тело болело, и ужасы настоящего переплетались с кошмарами прошлого. Временами кружащаяся водоворотом темнота рассеивалась, как черное облако, но череп у Иден раскалывался от боли, и она снова погружалась в небытие.
И сейчас, когда она, крепко связанная веревкой, попыталась пошевелиться, тошнота волной подкатила к горлу. Иден не знала, куда се притащил похититель — возможно, в коптильню; сжавшись в комок и дрожа в своей промокшей одежде, она позволила себе поплакать. Мучительные воспоминании детства навалились на нее, на память пришли другие случаи, когда ее запирали в полной темноте. Не в силах справиться с ознобом, она все же поклялась, что не даст прошлому взять над собой верх. Те ужасы уже позади, так пусть они там и остаются, она не позволит себе раскиснуть и не станет вспоминать тот трагический день, когда… Но справиться со страхом никак не удавалось. Если бы не эта беспросветная тьма, она смогла бы совладать с собой. Ей нужен солнечный свет, небо, залитое солнцем — чтобы отогнать преследующих ее призраков, чтобы замолчали голоса, причиняющие муку. Прислонившись к стене, Иден попыталась вытянуть онемевшую руку и наткнулась на другую стену. В этой каморке места хватало лишь для удушающей темноты и мучительных воспоминаний!
Проклятие! Неужели она еще не расплатилась за свое преступление? Разве она ежеминутно не просила прошения? Следовало предвидеть, что она никогда не сможет полностью искупить свой грех и угрызения будут неотступно следовать за ней. Прошлое никогда не умирает, оно, как и воспоминания, живет и дышит. Иден твердо намеревалась держаться на расстоянии от давно минувшего, надеялась забыть его… Но воспоминания поджидали се на каждом шагу, они являлись, как привидения, в темноте и вторгались в ее сны. Как ни старалась Иден взывать к рассудку, мрачные образы приблизились и почти что поглотили ее. Она закричала и стала проваливаться еще глубже в ту самую темноту, которую ненавидела и боялась. Иден пыталась защититься, но ужас заполнил ее, и она снова провалилась в беспамятство. Прошлое взяло верх над настоящим, прошедшие годы исчезли, как будто их и не было, и ничто не смогло удержать правду былого на расстоянии. Иден надеялась каждым своим добрым делом укреплять стену, отделяющую ее от того ужаса, но ничто не помогало. Укрепления рушились одно за другим, и между нею и се тайным грехом не осталось ничего…
Вздрогнув от грохота распахнувшейся двери, Иден отпрянула. Над ней нависла тень массивной фигуры, и она отметила, что этот человек всегда появлялся перед ней в маске и зеленом мундире тори.
— Пора преподать тебе еще один урок кротости, — усмехнулся Локвуд и, схватив Иден за волосы, поставил на ноги. — Ты хорошо запомнишь этот урок, — пообещал он, волоча ее к дому. — Его всемогущая светлость вместе с преданным лакеем не защитят тебя на этот раз, их здесь нет. От тебя одни неприятности, но сейчас я разберусь с тобой, и у тебя пропадет охота к побегам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80