— Извините, милорд. Я пришел узнать, не будет ли у вас каких-либо распоряжений.
Даниэль легко заговорила на столь знакомом ей языке парижских улиц. Поза девушки дышала вызовом, а взглядом она просто впилась в лорда Джулиана.
— Я хочу проверить лошадей, — вновь обратилась девушка к графу, — и потом, если не буду вам нужен, собираюсь поужинать.
Линтон вздохнул. Присутствие кузена вынуждало его спокойно реагировать на вызывающий тон Даниэль. В противном случае любопытство Джулиана было бы раздразнено еще больше. Он уже сейчас с изумлением смотрел на Даниэль, силясь понять причину столь наглого поведения простого слуги в присутствии хозяина.
Граф встал и подошел к двери.
— Какой же ты дерзкий мальчишка, — негромко сказал он, приподняв рукояткой охотничьего хлыста подбородок «слуги». Теперь Даниэль была вынуждена смотреть прямо в глаза Джастина, ставшие вдруг узкими и колючими. — Я не терплю дерзости, — продолжал граф. — Ты это быстро поймешь, если будешь внимательнее. Надеюсь, я ясно выразился?
Карие глаза девушки горели непередаваемой яростью. И граф поспешно встал между Даниэль и Джулианом, чтобы тот этого не заметил.
— Сейчас ты поднимешься в мою комнату, — сказал он все тем же негромким голосом, — распакуешь чемодан и приготовишь мою вечернюю одежду. Кроме того, мне потребуется горячая вода. Как, кстати, и твое присутствие. Я поднимусь к себе примерно через пятнадцать минут.
На лице Даниэль появилось растерянное выражение. Она подумала, что на этот раз, наверное, позволила себе слишком много. И, невнятно пробормотав себе под нос «слушаюсь, милорд», выскочила в коридор.
— Послушай, это просто какой-то нахальный бездельник! — воскликнул Джулиан, когда за Даниэль закрылась дверь. — Честное слово, я тебя не узнаю! Где только ты его откопал?!
Линтон в течение почти минуты внимательно рассматривал в висевшем над камином зеркале свой галстук, старательно его поправляя, и лишь после этого лениво ответил:
— Скажу честно, Джулиан, это была большая ошибка. Я поддался чувству жалости, увидев, как здоровенный булочник избивает несчастного уличного мальчишку. Вмешался в драку, отбил его и взял к себе. Другими словами, прибавил еще один странный поступок к тем, которые уже успел совершить в своей жизни. Не все из них были честными. Но даже к таким меня что-то необъяснимо подталкивало. Мною двигал какой-то подсознательный импульс, о котором впоследствии я не раз жалел…
— Послушай, Джастин, — прервал его кузен, пожав плечами, — никто и никогда не поверит, что, вешая себе на шею именно этого наглого щенка, ты руководствовался лишь состраданием.
— Только умоляю тебя, Джулиан, не пытайся узнать, насколько можно доверять нашим друзьям. Даже если почувствуешь горячее желание это сделать. То, что я тебе сейчас рассказал, пока никому не известно. Пусть так останется и впредь. В противном случае пойдут сплетни, а я бы очень этого не хотел.
Линтон выразительно взглянул на Джулиана, и тот, поняв, что получил своего рода приказ, обещал держать язык за зубами.
— Но как ты все-таки намерен с ним поступить? Ведь этого сорванца уже сейчас почти невозможно держать в руках. Ха! Я бы дал тысячу гиней, чтобы увидеть реакцию Питершама!
— Я отошлю его в Дейнсбери, — ответил Линтон, отводя взгляд в сторону. — Мальчишка умеет обращаться с лошадьми, содержать в порядке конюшни, а о его воспитании сумеет позаботиться Джон.
Джулиан одобрительно кивнул головой. Джон был старшим конюхом имения Линтона в Гемпшире и воспитал не одного ученика. Сам Джулиан в свое время прошел его школу и частенько вспоминал эти подчас грубые, но полезные уроки…
Когда несколько минут спустя Линтон поднялся в свою просторную, залитую вечерним солнцем комнату, то застал «слугу» в необычно подавленном расположении духа. Вопросительно приподняв правую бровь, граф строго посмотрел на маленькую фигурку, съежившуюся в широком кресле у окна.
— Горячая вода уже готова, милорд. Все ваши туалетные принадлежности распакованы. Только что вы собираетесь надеть сегодня вечером, я, увы, не знаю.
Даниэль пробормотала все это жалким голосом, смущенно уставившись себе на руки под неумолимым взглядом графа.
— Даниэль, вы могли бы уже понять, что я не обращаюсь с вами как со служанкой, когда мы остаемся одни. Однако во время «представлений», которые мы с переменным успехом устраиваем на публике, вам не следует забывать свою роль. Поэтому должен с прискорбием сообщить, что спектакль, который вы четверть часа назад попытались разыграть перед моим кузеном, был непереносимо глупым. Или вы серьезно решили стать отбросом общества и навеки замуроваться в четырех стенах в Корнуолле? А вам не избежать этого, если хоть одна из ваших выходок станет достоянием гласности в свете. Смотрите, моя милая девочка, вы можете совершить страшную ошибку!
— Вы заставили меня нести свой крест, и я… я иногда даже не знаю, куда…
Даниэль сама толком не понимала, что говорит. Что же касается Линтона, то он вообще счел ее слова бредом — как оно отчасти и было. Однако граф не смог все же удержаться от небольшой проповеди:
— Если вы имеете в виду мою попытку вразумить вас во время инцидента на конюшенном дворе, то вы, видимо, гораздо глупее, чем я предполагал. Но дело даже не в этом. Вы смотрели на Джулиана глазами самки оленя перед первой случкой. Поймите же, такого выражения не может быть на лице мальчика-слуги!
— Он очень привлекательный мужчина, — пробормотала Даниэль.
Граф бросил на нее удивленный взгляд, одновременно почувствовав прилив каких-то неведомых ему доселе эмоций. Неприятных эмоций. Неужели это ревность? Конечно, нет! Хотя по возрасту его кузен, разумеется, больше подходит этому сорванцу с сомнительной репутацией, нежели сам Линтон. Джастин подумал, что, пожалуй, Даниэль смотрит на него только как на крайне неприятного самозваного опекуна с диктаторскими замашками, и слегка пожал плечами. Как бы там ни было, но эту роль ему придется доиграть до конца: они оба были в этом заинтересованы. Он, Линтон, должен в целости и сохранности передать чете Марч их чадо.
— Возможно, что он и привлекательный мужчина, дитя мое, но одновременно Джулиан — неисправимый распутник. И вы убедитесь в этом, когда будете дебютировать в свете как женщина.
Сделав это довольно грубое заявление, граф повернулся к раскрытому чемодану и принялся выбирать рубашку и галстук для вечернего костюма.
Даниэль увидела, что Линтон потерял самообладание, и решила, что настал подходящий момент высказаться самой. Она гордо закинула голову и торжественно заявила:
— В мои планы, милорд, не входят никакие светские дебюты. В том числе — и как женщины!
— Черт побери, о чем вы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143