Стало быть, сделал неутешительный вывод Кипп, месье Парфэ еще не явился. Жаль! А он искренне надеялся, что тот сумеет сотворить настоящее чудо.
Ну и выражение у нее на лице! Киппу вдруг неожиданно вспомнилась одна из его старых нянюшек, та, которую он про себя называл мисс Железная Задница. Эта угрюмая старая карга, судя по всему, получала истинное наслаждение, больно щелкая его по пальцам, пока он не научился правильно застегивать штанишки. А в те минуты, когда она с мрачным сладострастием объявляла ему, что оставляет его без сладкого, в глазах у нее всякий раз загорался огонек и тонкие губы кривились в усмешке.
Впрочем, сейчас именно это подсказало виконту, что нужно быть начеку. А вздернутый кверху подбородок жены дал ему понять, что его ждет выволочка. Его супруга явно пребывала в воинственном настроении, и если ему не удастся умилостивить ее или хотя бы направить ее гнев в другое русло, ссоры не миновать.
— Дражайшая супруга, — ухмыльнулся он, отвесив в ее сторону издевательский поклон. — Что-то вы неважно выглядите, моя дорогая. Пришли потереть мне спину?
Ему на мгновение показалось, что каменная маска, которую в этот момент представляло собой лицо Эбби, дала трещину, — но только на мгновение. Эбби даже бровью не повела. Подойдя почти вплотную, она с угрожающим видом ткнула пальцем ему в грудь.
— Кажется, мы с вами договорились, милорд. Или я что-то перепутала? Мы стали мужем и женой по обоюдному согласию, ради тех выгод, которые этот брак сулит нам обоим. Дети наши будут общими, но каждый из нас будет жить собственной жизнью. Вы помните?
— Прекрасно помню. — Кипп опустился в кресло. Лениво развалившись, он улыбнулся, глядя на разъяренную супругу. — Может быть, стоит записать это на бумаге, пункт за пунктом, чтобы уж все было как полагается? Тогда, возможно, и вы, кстати, припомните, что я также просил вас — исключительно ради того, чтобы пощадить мою тонкую, ранимую душу, — делать все от вас зависящее, чтобы в глазах света мы выглядели счастливой, влюбленной четой. Мне не очень удобно напоминать вам об этом, дорогая жена, но, увы, в данный момент, должен признаться, вид у вас какой угодно, только не счастливый.
Больше всего сейчас Эбби хотелось щелкнуть его по носу.
— Очень хорошо! — прошипела она. — Но какая, позвольте вас спросить, связь между этой легендой о безумной любви, которую вы хотите создать, и моей прической?! Или вы стесняетесь показать, что вы взяли меня такой, какая я есть? А может быть, вы просто пустой и легкомысленный тип, которого ничто, кроме внешности, не интересует? И ваши вкусы в обществе настолько известны, что свет ни за что не поверит, что вы выбрали себе в жены Золушку вроде меня?
Кипп решил, что над этим стоит на досуге поразмыслить. Он с самого начала решил, что ни за что на свете не откроет Эбби правду — правду, состоявшую в том, что до сих пор все причины, толкнувшие его на брак с ней, были абсолютной ложью. И единственная причина, заставившая его взять ее в жены, заключалась в том, что он не мог заполучить Мэри, а потому ему было абсолютно безразлично, на ком жениться. Он хотел только одного — чтобы Мэри наконец поверила, что и он нашел свое счастье, и успокоилась. При этом условии все остальное не имело значения. Но, конечно, он не такой идиот, чтобы сообщать об этом своей молодой супруге.
Кипп обезоруживающе улыбнулся, даже не подозревая, что эта его улыбка сводит взбешенную Эбби с ума.
— Ну… что ж, признаться, мадам, вы достаточно верно указали причину. Я действительно пустой и легкомысленный тип, обычный светский вертопрах, и лондонскому свету отлично это известно. Жаль, конечно, что вы пришли к этому выводу только сейчас, спустя несколько часов после брачной церемонии, — но тут уж я ни при чем.
Эбби пришлось до боли прикусить язык, чтобы не швырнуть ему в лицо, что ей и так известны все его маленькие тайны — истинные причины, толкнувшие виконта на этот брак, а ей позволившие вырваться на волю. Потому что, как ни пыталась Эбби это скрыть, в глубине души она была благодарна судьбе — ведь если бы не Кипп, та серая, убогая жизнь, которую она вела, стала бы ее уделом до конца дней.
Нет, напомнила она себе, она не должна позволить ему смягчить ее сердце — а она уже почувствовала, как оно начинает смягчаться. Не должна позволить жалости пробраться в ее душу — а Эбби поймала себя на том, что уже начинает его жалеть.
— Ясно. Стало быть, вы рассчитываете, что я сейчас сделаю «налево кругом!»и отправлюсь переодеваться? Позволю, чтобы меня нарядили, напудрили и причесали в угоду этому вашему свету? А потом вывели напоказ — в точности как… как какую-нибудь лошадь на параде!
— О, да вы неглупая женщина, — удивленно протянул Кипп вставая. Перед этим он жестом предложил ей сесть в кресло напротив, но Эбби намеренно сделала вид, будто ничего не заметила. Добродушная улыбка с лица виконта исчезла без следа. Он вдруг поймал себя на том, что разглядывает ее рот, ее твердо сжатые губы и невольно вспоминает тот поцелуй, которым они обменялись
после церемонии венчания.
— Как бы там ни было, мне это по душе. Люблю, знаете ли, когда женщина чувствует себя независимой. Да, мадам, признаюсь, вам удалось произвести па меня впечатление. Прошу великодушно простить, я вообразил, будто вы в ожидании сегодняшнего вечера испытываете нужду в обычном арсенале женских средств обольщения, и падаю перед вами на колени — мысленно, конечно. Умоляю о снисхождении. Да, мне нет прощения — как я мог подумать, что вы с удовольствием воспользуетесь искусством парикмахера! Или согласитесь надеть драгоценности, которые я только минуту назад отдал Гиллету, велев отнести их вам, — я, идиот несчастный, решил, что вам, возможно, захочется нынче же вечером их надеть!
— Драгоценности?! — ошеломленно пролепетала Эбби. И тут же сурово упрекнула себя в малодушии. Ну и негодяй, мрачно подумала она, вот, значит, чем он ее решил соблазнить? Задумал сыграть на ее женском тщеславии! Не иначе он пронюхал, что ее единственные драгоценности — кольцо с гранатом и скромное ожерелье ему под пару, которые Гарри преподнес ей в день их свадьбы, — еще несколько лет назад пошли на уплату оставшихся после Гарри долгов.
— Да, драгоценности. Кстати, там есть недурные вещицы. Совершенно очаровательные, и притом старинные. В нашей семье они передавались из поколения в поколение. Но раз вы считаете, мадам, что ваше стремление к независимости пострадает, если вы наденете их на сегодняшний бал, то кто я такой, чтобы спорить? Поступайте как сочтете нужным, дорогая жена. Как вы только что любезно напомнили мне, мы с вами действительно дали слово не вмешиваться в жизнь друг друга!
Это что же такое? Неужто он сдается?! Или он что-то задумал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Ну и выражение у нее на лице! Киппу вдруг неожиданно вспомнилась одна из его старых нянюшек, та, которую он про себя называл мисс Железная Задница. Эта угрюмая старая карга, судя по всему, получала истинное наслаждение, больно щелкая его по пальцам, пока он не научился правильно застегивать штанишки. А в те минуты, когда она с мрачным сладострастием объявляла ему, что оставляет его без сладкого, в глазах у нее всякий раз загорался огонек и тонкие губы кривились в усмешке.
Впрочем, сейчас именно это подсказало виконту, что нужно быть начеку. А вздернутый кверху подбородок жены дал ему понять, что его ждет выволочка. Его супруга явно пребывала в воинственном настроении, и если ему не удастся умилостивить ее или хотя бы направить ее гнев в другое русло, ссоры не миновать.
— Дражайшая супруга, — ухмыльнулся он, отвесив в ее сторону издевательский поклон. — Что-то вы неважно выглядите, моя дорогая. Пришли потереть мне спину?
Ему на мгновение показалось, что каменная маска, которую в этот момент представляло собой лицо Эбби, дала трещину, — но только на мгновение. Эбби даже бровью не повела. Подойдя почти вплотную, она с угрожающим видом ткнула пальцем ему в грудь.
— Кажется, мы с вами договорились, милорд. Или я что-то перепутала? Мы стали мужем и женой по обоюдному согласию, ради тех выгод, которые этот брак сулит нам обоим. Дети наши будут общими, но каждый из нас будет жить собственной жизнью. Вы помните?
— Прекрасно помню. — Кипп опустился в кресло. Лениво развалившись, он улыбнулся, глядя на разъяренную супругу. — Может быть, стоит записать это на бумаге, пункт за пунктом, чтобы уж все было как полагается? Тогда, возможно, и вы, кстати, припомните, что я также просил вас — исключительно ради того, чтобы пощадить мою тонкую, ранимую душу, — делать все от вас зависящее, чтобы в глазах света мы выглядели счастливой, влюбленной четой. Мне не очень удобно напоминать вам об этом, дорогая жена, но, увы, в данный момент, должен признаться, вид у вас какой угодно, только не счастливый.
Больше всего сейчас Эбби хотелось щелкнуть его по носу.
— Очень хорошо! — прошипела она. — Но какая, позвольте вас спросить, связь между этой легендой о безумной любви, которую вы хотите создать, и моей прической?! Или вы стесняетесь показать, что вы взяли меня такой, какая я есть? А может быть, вы просто пустой и легкомысленный тип, которого ничто, кроме внешности, не интересует? И ваши вкусы в обществе настолько известны, что свет ни за что не поверит, что вы выбрали себе в жены Золушку вроде меня?
Кипп решил, что над этим стоит на досуге поразмыслить. Он с самого начала решил, что ни за что на свете не откроет Эбби правду — правду, состоявшую в том, что до сих пор все причины, толкнувшие его на брак с ней, были абсолютной ложью. И единственная причина, заставившая его взять ее в жены, заключалась в том, что он не мог заполучить Мэри, а потому ему было абсолютно безразлично, на ком жениться. Он хотел только одного — чтобы Мэри наконец поверила, что и он нашел свое счастье, и успокоилась. При этом условии все остальное не имело значения. Но, конечно, он не такой идиот, чтобы сообщать об этом своей молодой супруге.
Кипп обезоруживающе улыбнулся, даже не подозревая, что эта его улыбка сводит взбешенную Эбби с ума.
— Ну… что ж, признаться, мадам, вы достаточно верно указали причину. Я действительно пустой и легкомысленный тип, обычный светский вертопрах, и лондонскому свету отлично это известно. Жаль, конечно, что вы пришли к этому выводу только сейчас, спустя несколько часов после брачной церемонии, — но тут уж я ни при чем.
Эбби пришлось до боли прикусить язык, чтобы не швырнуть ему в лицо, что ей и так известны все его маленькие тайны — истинные причины, толкнувшие виконта на этот брак, а ей позволившие вырваться на волю. Потому что, как ни пыталась Эбби это скрыть, в глубине души она была благодарна судьбе — ведь если бы не Кипп, та серая, убогая жизнь, которую она вела, стала бы ее уделом до конца дней.
Нет, напомнила она себе, она не должна позволить ему смягчить ее сердце — а она уже почувствовала, как оно начинает смягчаться. Не должна позволить жалости пробраться в ее душу — а Эбби поймала себя на том, что уже начинает его жалеть.
— Ясно. Стало быть, вы рассчитываете, что я сейчас сделаю «налево кругом!»и отправлюсь переодеваться? Позволю, чтобы меня нарядили, напудрили и причесали в угоду этому вашему свету? А потом вывели напоказ — в точности как… как какую-нибудь лошадь на параде!
— О, да вы неглупая женщина, — удивленно протянул Кипп вставая. Перед этим он жестом предложил ей сесть в кресло напротив, но Эбби намеренно сделала вид, будто ничего не заметила. Добродушная улыбка с лица виконта исчезла без следа. Он вдруг поймал себя на том, что разглядывает ее рот, ее твердо сжатые губы и невольно вспоминает тот поцелуй, которым они обменялись
после церемонии венчания.
— Как бы там ни было, мне это по душе. Люблю, знаете ли, когда женщина чувствует себя независимой. Да, мадам, признаюсь, вам удалось произвести па меня впечатление. Прошу великодушно простить, я вообразил, будто вы в ожидании сегодняшнего вечера испытываете нужду в обычном арсенале женских средств обольщения, и падаю перед вами на колени — мысленно, конечно. Умоляю о снисхождении. Да, мне нет прощения — как я мог подумать, что вы с удовольствием воспользуетесь искусством парикмахера! Или согласитесь надеть драгоценности, которые я только минуту назад отдал Гиллету, велев отнести их вам, — я, идиот несчастный, решил, что вам, возможно, захочется нынче же вечером их надеть!
— Драгоценности?! — ошеломленно пролепетала Эбби. И тут же сурово упрекнула себя в малодушии. Ну и негодяй, мрачно подумала она, вот, значит, чем он ее решил соблазнить? Задумал сыграть на ее женском тщеславии! Не иначе он пронюхал, что ее единственные драгоценности — кольцо с гранатом и скромное ожерелье ему под пару, которые Гарри преподнес ей в день их свадьбы, — еще несколько лет назад пошли на уплату оставшихся после Гарри долгов.
— Да, драгоценности. Кстати, там есть недурные вещицы. Совершенно очаровательные, и притом старинные. В нашей семье они передавались из поколения в поколение. Но раз вы считаете, мадам, что ваше стремление к независимости пострадает, если вы наденете их на сегодняшний бал, то кто я такой, чтобы спорить? Поступайте как сочтете нужным, дорогая жена. Как вы только что любезно напомнили мне, мы с вами действительно дали слово не вмешиваться в жизнь друг друга!
Это что же такое? Неужто он сдается?! Или он что-то задумал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95