Во-первых, у вас ничего не выйдет. А во-вторых, даже если и выйдет, то сэр Терстон тут же догадается, чьих это рук дело. Украсть из конюшни лошадь — к тому же не одну! — это просто уму непостижимо! Знаете, чего вы добьетесь? Что завтракать будете уже в тюрьме! Хотите перещеголять по части глупости даже Гарри?
— Кстати, мы можем отправиться в Систоп прямо из Уимблдона. Даже еще лучше — прокрадемся туда под покровом ночи…
— …ничего не может быть проще. Молодец, Эбби. Всегда говорил, что у тебя светлая голова на плечах.
— Да, и я намерена сделать все, чтобы она там и осталась! — Эбби возмущенно потрясла пальцем под носом сначала у одного из дядюшек, потом у другого. — Я сказала — нет! Вам понятно? Даже не думайте! Лучше давайте поговорим о том сокровище, которое у нас осталось: об Эдвардине. Согласны?
Близнецы незаметно обменялись заговорщическими взглядами, пожали плечами и принялись наперебой оправдываться.
— Клянусь, мы выкинем это из головы, Эбби, дорогая! — торжественно пообещал Дэгвуд, в то время как
Бейли с самым серьезным видом молча кивал. — Больше ни слова! Вот увидишь — мы останемся в городе до конца сезона, выдадим замуж наше бесценное сокровище и вообще будем самыми примерными из дядюшек!
— Так я вам и поверила! — взвизгнула Эбби, окидывая их сверху вниз свирепым взглядом — впрочем, без особой надежды на то, что это их образумит. — Я была бы полной дурой, если бы вам поверила! Ладно, дайте мне слово, что будете советоваться со мной и дальше, если вам в голову придет очередная «замечательная идея», хорошо? Тогда у нас по крайней мере появится шанс улизнуть прежде, чем всю нашу семью закуют в кандалы!
— Моя милая девочка…
— … такая заботливая, такая…
— … чудесная. И все же как забавно было бы…
— Нет, — железным тоном отрезала Эбби. — Выкиньте это из головы!
— … покрыть лицо сажей и в полночь промчаться через деревню…
— … припав к седлу…
— А ну прекратите! Немедленно!
— … прокрасться на цыпочках внутрь, отыскать нашего красавца…
— Я сказала — нет!!!
— Вот я и говорю — такая милая девочка…
— … так всегда заботится о нашем благополучии. Поди сюда, Эбби, поцелуй дядюшек!
Эбби покачала головой, закусила губу, стараясь не рассмеяться, и подчинилась. Она прижалась губами сначала к пухлой щеке, потом к впалой, потом, в свою очередь, подставила им щеку для поцелуя. И снова стала суровой, потому что — Бог свидетель! — кто-то же должен следить за порядком в этой сумасшедшей семейке, или им всем не миновать каторги!
— Ну а теперь, джентльмены, вспомните, что все мы сегодня вечером приглашены на обед — кстати, это, кажется, первое и единственное приглашение, которое мы получили с тех пор, как приехали в город, — грустно добавила она. — Думаю, нет нужды повторять, как важно произвести самое выгодное впечатление на барона Хэндли и его супругу — тогда, возможно, за этим приглашением последуют и другие. Итак, для всех нас это решающий день — если мы, конечно, хотим, чтобы Эдвардина имела успех в обществе.
— Хэндли, так-так, — хмыкнул Дэгвуд. — Наверняка он припомнит ту сотню фунтов, что ты занял у него в прошлом месяце, Бейли. Ну и народ теперь пошел — нет ни малейшего понятия о приличиях. Так что не дай ему загнать себя в угол, братец. Нужно только…
— … держать ухо востро…
— … и держаться поближе к дамам…
— … лучше всего укрыться за юбками Гермионы, верно?
Эбби подавила вздох, гадая, за какие грехи она вынуждена терпеть подобные муки.
— А теперь, дорогие мои дядюшки, у меня к вам три просьбы — всего три! Во-первых, будьте готовы вовремя, чтобы не пришлось платить кучеру за ожидание. Во-вторых, если сэр Терстон Лонгхоуп тоже окажется в числе приглашенных — а я искренне надеюсь, что его там не будет, — не вздумайте назвать его вором, ни в лицо, ни за спиной! Обещаете?
Бейли, так и не научившийся считать до трех, послушно кивнул.
Дэгвуд, более сообразительный, озадаченно нахмурился:
— Но ты сказала, что у тебя три просьбы, Эбби? Боюсь, ты что-то пропустила.
Эбби направилась к двери, собираясь заставить Эдвардину принять ванну.
— Ах да! — Улыбнувшись, Эбби бросила на них последний взгляд. — Ничего нового, дядюшка Дэгвуд. Просто хотела напомнить, что сегодня очередь Игги запереть Пончика в чулане, чтобы его мамочке не пришло в голову взять эту тварь с собой на обед!
Глава 3
Укрывшись за колонной, Брейди смотрел, как его приятель Кипп склонился к руке какой-то веснушчатой дебютантки, давно томившейся в уголке бального зала Селборнов.
Виконт Уиллоуби был гостем, о котором любая хозяйка дома могла только мечтать, — богатый, красивый, любезный и к тому же всегда готовый составить компанию девицам из числа тех, кто, к полному отчаянию своих маменек, обычно подпирал стены во время танцев.
И дело тут вовсе не в учтивости Киппа. Как ни странно, он искренне наслаждался шумным лондонским светом, перепадами его настроения, его шутками, весельем и находил удовольствие даже в его слабостях. Его хорошо знали в каждом доме, он пользовался неизменным успехом, и Брейди внезапно подумал, что его друг мог бы с полным основанием утверждать, что в целом мире у него нет ни единого врага.
Почему? Ответ был прост. Кипп давно уже понял, что быть счастливым куда приятнее, чем им не быть. К тому же это было не так уж трудно — учитывая все преимущества его рождения. Кипп до сих пор благодарил судьбу за доставшийся ему титул, поместья, огромный особняк на Гросвенор-сквер, даже за приятную внешность, которой щедро одарила его природа.
А светское общество видело в Киппе элегантно одетого бездельника и бонвивана, всегда готового посмеяться удачной шутке. Прирожденный ловелас, он мотыльком порхал от женщины к женщине, но все его любовные интрижки были легкими и необременительными, и ни одна из его подруг не проливала горьких слез, когда Кипп, покинув ее постель, перебирался в другую, где его уже ждали с распростертыми объятиями.
Словом, общество видело в нем именно того, кого он и хотел, чтобы в нем видели.
Другое дело — Брейди. Он знал своего друга настолько хорошо, насколько вообще один мужчина может знать другого. И понимал, что Кипп вовсе не легкомысленный вертопрах. Да, он обладал неунывающим характером — к счастью, он родился таким. Но при этом Кипп отнюдь не был глуп и не позволил бы никому сделать из себя дурака, хотя порой и не мешал думать о нем именно так.
Счастливый и печальный, легкомысленный и серьезный, глуповатый с виду и скептик в душе — таков был Кипп. Без труда играя на людях роль шута, на самом деле он был философом. Только самые близкие друзья догадывались, каков он на самом деле. Но часто даже и они ошибались.
Да, подумал Брейди, разглядывая толпу гостей в тщетной попытке обнаружить аппетитную блондинку из парка, похоже, его приятеля можно назвать самым серьезным из несерьезных молодых джентльменов, которых он знает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
— Кстати, мы можем отправиться в Систоп прямо из Уимблдона. Даже еще лучше — прокрадемся туда под покровом ночи…
— …ничего не может быть проще. Молодец, Эбби. Всегда говорил, что у тебя светлая голова на плечах.
— Да, и я намерена сделать все, чтобы она там и осталась! — Эбби возмущенно потрясла пальцем под носом сначала у одного из дядюшек, потом у другого. — Я сказала — нет! Вам понятно? Даже не думайте! Лучше давайте поговорим о том сокровище, которое у нас осталось: об Эдвардине. Согласны?
Близнецы незаметно обменялись заговорщическими взглядами, пожали плечами и принялись наперебой оправдываться.
— Клянусь, мы выкинем это из головы, Эбби, дорогая! — торжественно пообещал Дэгвуд, в то время как
Бейли с самым серьезным видом молча кивал. — Больше ни слова! Вот увидишь — мы останемся в городе до конца сезона, выдадим замуж наше бесценное сокровище и вообще будем самыми примерными из дядюшек!
— Так я вам и поверила! — взвизгнула Эбби, окидывая их сверху вниз свирепым взглядом — впрочем, без особой надежды на то, что это их образумит. — Я была бы полной дурой, если бы вам поверила! Ладно, дайте мне слово, что будете советоваться со мной и дальше, если вам в голову придет очередная «замечательная идея», хорошо? Тогда у нас по крайней мере появится шанс улизнуть прежде, чем всю нашу семью закуют в кандалы!
— Моя милая девочка…
— … такая заботливая, такая…
— … чудесная. И все же как забавно было бы…
— Нет, — железным тоном отрезала Эбби. — Выкиньте это из головы!
— … покрыть лицо сажей и в полночь промчаться через деревню…
— … припав к седлу…
— А ну прекратите! Немедленно!
— … прокрасться на цыпочках внутрь, отыскать нашего красавца…
— Я сказала — нет!!!
— Вот я и говорю — такая милая девочка…
— … так всегда заботится о нашем благополучии. Поди сюда, Эбби, поцелуй дядюшек!
Эбби покачала головой, закусила губу, стараясь не рассмеяться, и подчинилась. Она прижалась губами сначала к пухлой щеке, потом к впалой, потом, в свою очередь, подставила им щеку для поцелуя. И снова стала суровой, потому что — Бог свидетель! — кто-то же должен следить за порядком в этой сумасшедшей семейке, или им всем не миновать каторги!
— Ну а теперь, джентльмены, вспомните, что все мы сегодня вечером приглашены на обед — кстати, это, кажется, первое и единственное приглашение, которое мы получили с тех пор, как приехали в город, — грустно добавила она. — Думаю, нет нужды повторять, как важно произвести самое выгодное впечатление на барона Хэндли и его супругу — тогда, возможно, за этим приглашением последуют и другие. Итак, для всех нас это решающий день — если мы, конечно, хотим, чтобы Эдвардина имела успех в обществе.
— Хэндли, так-так, — хмыкнул Дэгвуд. — Наверняка он припомнит ту сотню фунтов, что ты занял у него в прошлом месяце, Бейли. Ну и народ теперь пошел — нет ни малейшего понятия о приличиях. Так что не дай ему загнать себя в угол, братец. Нужно только…
— … держать ухо востро…
— … и держаться поближе к дамам…
— … лучше всего укрыться за юбками Гермионы, верно?
Эбби подавила вздох, гадая, за какие грехи она вынуждена терпеть подобные муки.
— А теперь, дорогие мои дядюшки, у меня к вам три просьбы — всего три! Во-первых, будьте готовы вовремя, чтобы не пришлось платить кучеру за ожидание. Во-вторых, если сэр Терстон Лонгхоуп тоже окажется в числе приглашенных — а я искренне надеюсь, что его там не будет, — не вздумайте назвать его вором, ни в лицо, ни за спиной! Обещаете?
Бейли, так и не научившийся считать до трех, послушно кивнул.
Дэгвуд, более сообразительный, озадаченно нахмурился:
— Но ты сказала, что у тебя три просьбы, Эбби? Боюсь, ты что-то пропустила.
Эбби направилась к двери, собираясь заставить Эдвардину принять ванну.
— Ах да! — Улыбнувшись, Эбби бросила на них последний взгляд. — Ничего нового, дядюшка Дэгвуд. Просто хотела напомнить, что сегодня очередь Игги запереть Пончика в чулане, чтобы его мамочке не пришло в голову взять эту тварь с собой на обед!
Глава 3
Укрывшись за колонной, Брейди смотрел, как его приятель Кипп склонился к руке какой-то веснушчатой дебютантки, давно томившейся в уголке бального зала Селборнов.
Виконт Уиллоуби был гостем, о котором любая хозяйка дома могла только мечтать, — богатый, красивый, любезный и к тому же всегда готовый составить компанию девицам из числа тех, кто, к полному отчаянию своих маменек, обычно подпирал стены во время танцев.
И дело тут вовсе не в учтивости Киппа. Как ни странно, он искренне наслаждался шумным лондонским светом, перепадами его настроения, его шутками, весельем и находил удовольствие даже в его слабостях. Его хорошо знали в каждом доме, он пользовался неизменным успехом, и Брейди внезапно подумал, что его друг мог бы с полным основанием утверждать, что в целом мире у него нет ни единого врага.
Почему? Ответ был прост. Кипп давно уже понял, что быть счастливым куда приятнее, чем им не быть. К тому же это было не так уж трудно — учитывая все преимущества его рождения. Кипп до сих пор благодарил судьбу за доставшийся ему титул, поместья, огромный особняк на Гросвенор-сквер, даже за приятную внешность, которой щедро одарила его природа.
А светское общество видело в Киппе элегантно одетого бездельника и бонвивана, всегда готового посмеяться удачной шутке. Прирожденный ловелас, он мотыльком порхал от женщины к женщине, но все его любовные интрижки были легкими и необременительными, и ни одна из его подруг не проливала горьких слез, когда Кипп, покинув ее постель, перебирался в другую, где его уже ждали с распростертыми объятиями.
Словом, общество видело в нем именно того, кого он и хотел, чтобы в нем видели.
Другое дело — Брейди. Он знал своего друга настолько хорошо, насколько вообще один мужчина может знать другого. И понимал, что Кипп вовсе не легкомысленный вертопрах. Да, он обладал неунывающим характером — к счастью, он родился таким. Но при этом Кипп отнюдь не был глуп и не позволил бы никому сделать из себя дурака, хотя порой и не мешал думать о нем именно так.
Счастливый и печальный, легкомысленный и серьезный, глуповатый с виду и скептик в душе — таков был Кипп. Без труда играя на людях роль шута, на самом деле он был философом. Только самые близкие друзья догадывались, каков он на самом деле. Но часто даже и они ошибались.
Да, подумал Брейди, разглядывая толпу гостей в тщетной попытке обнаружить аппетитную блондинку из парка, похоже, его приятеля можно назвать самым серьезным из несерьезных молодых джентльменов, которых он знает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95