Элегантным и чувственным? Небрежным — и все таким же чувственным? Влюбленным в свой гриль — и все равно чувственным?
— Знаете, он очень старался помочь, — сказал Стерлинг. — Чтобы вы не убили нас в следующей книжке.
Мэгги, которая стояла спиной к Стерлингу, повернулась и посмотрела на него.
— Убивать вас? Зачем, я же… ох, подожди. Он что, боится меня? Я думала, что не смогу ничего написать без… Он солгал мне?
— Нет, насчет последнего сюжета не солгал. Мы действительно забрали его себе. — Стерлинг взял миску с чипсами и луковый соус. — Он решил, что если вы не сможете вспомнить этот сюжет, то поверите, что он — мы — пригодимся вам для новых.
— Ах так? А я-то попалась… Он дразнил меня, потому что знает, как я боюсь проснуться однажды утром и не суметь написать ни строчки. Этот мерзавец жил у меня в голове. Он слишком много обо мне знает, шпион!
Потом ее губы расплылись в улыбке Чеширского кота.
— То есть ситуация в моих руках, да? А нехороший виконт не может так это оставить. Просто класс.
— Ох, дорогая, — выдохнул Стерлинг, жуя чипсы. — Зря я проболтался. Надо было молчать. Про наше убийство, или повешение, или то, что вы нашлете на нас подагру, если придете в дурное расположение духа.
Мэгги приподняла брови (Сен-Жюст не единственный, кто умеет это делать). А умеет ли он шевелить ушами? Нет. В этом она его превзошла. Она превзошла его во многом.
— Я могу наслать на него подагру? Сен-Жюст убедил меня, будто без него я ничего не могу. Но ведь на самом деле могу?
— На самом деле я не знаю, если честно. А вдруг можете? Сен-Жюст считает, что да, потому что он говорил, мы должны вести себя скромнее, особенно после той неприятности в парке.
Мэгги потерла руки. Гора свалилась с плеч, сердце забилось, душа возликовала. К ней вернулась жизнь и работа. Сен-Жюст все еще находился у нее дома, но она опять была хозяйкой своей судьбы.
А что, если он заберет все ее задумки для следующей книги? Но ведь это всего лишь задумки. Есть и другие. У нее миллионы сюжетов в неделю. Например, она сомневается, что в Англии растет ядовитый плющ, надо проверить. Но как приятно было бы сбросить Сен-Жюста с лошади прямо в заросли этого плюща. Хотя он герой, а герой не должен ходить прыщавым и чесаться. Но она может сделать это, и этого достаточно. У нее появилось оружие!
— О, мне это нравится. — Она потерла руки. — Стерлинг, только между нами, поклянись, что не разболтаешь. Я никогда не собиралась делать вам гадости. Честно. Но Сен-Жюст не должен узнать об этом, хорошо? Я хочу воспользоваться своим новым знанием для будущего Сен-Жюста. Пусть он стирает, например. Или же на коленях своими руками отчистит кухонный пол. Ах, Стерлинг, ты бы сказал, что это просто ошеломляюще.
— Да, если вы, мисс… Мэгги, когда-нибудь увидите Сен-Жюста на коленях с тряпкой в руках, уверен, он предпочтет умереть.
— Скорее всего. Но разве нельзя женщине помечтать? Ой, звонок. Гости начинают подходить. Выше голову, Стерлинг, все будет хорошо.
— Все будет хорошо? Не это ли говорит Сен-Жюст в книге «Дело о похищенном жемчуге» буквально перед тем, как бандиты схватили меня под локти и швырнули прямиком в Темзу?
— Ты прав, — поморщилась Мэгги. — Ладно. Ты выживешь, Стерлинг. Так лучше?
— Вполне. Схожу-ка я за Сен-Жюстом. Кажется, он захочет войти только после того, как все гости соберутся.
— Надеюсь, он не пожелает, чтобы я объявила его выход, — проворчала Мэгги, нажимая на кнопку домофона, чтобы привратник впустил ее гостей.
Вечеринка под кодовым названием «Ура! Все кончено!» шла как по маслу, в качестве музыкального сопровождения играл саундтрек к фильму «Останься со мной». Мужчины собрались в одной части гостиной, дамы — в другой. Только Кларис Саймон стояла на коленях возле кошачьей башни и вела одностороннюю беседу с Веллингтоном и Наполеоном, а Носокс смотрел на нее так, будто у нее шарики за ролики зашли. Никто никого не обидел, никто не наблевал на персидский ковер, и даже Сен-Жюст любезно сидел на кухне, так что Мэгги показалось, будто удача на ее стороне.
Правда, Берни выглядела несколько напряженной. Глотнув вина, Мэгги решила подслушать, о чем говорят ее редактор и агент. Она остановилась достаточно далеко, чтобы не участвовать в беседе, но достаточно близко для того, чтобы предупредить кровопролитие.
В мире не существует двух более непохожих людей, у которых столько общего, если можно так выразиться.
Берни дважды побывала замужем и дважды развелась, а затем поклялась, что если хотя бы подумает о третьем замужестве, то попросит Мэгги сразу пристрелить ее. Табби бросила колледж, выскочила замуж за свою первую любовь, отказываясь видеть его пороки, и выслушала жалких оправданий «я и не думал обманывать» больше, чем налоговая полиция.
Берни уверяла, что, родись у нее ребенок, она бы его съела, как рыбка-гуппи. У Табби было двое сыновей, бумажник, набитый фотографиями мальчиков, мужа, их летнего домика на острове, колли и так далее.
Берни была высокой, красила волосы в медный цвет. Слишком костлявая для цветущей дамы, выражалась прямо и откровенно, вечно боролась с лишним весом посредством диеты, операций, витаминотерапии и, как уже говорилось, кокаина. Табби была трепетной блондинкой с огромными зелеными глазами, невысокой, с телом Венеры Милосской, одевалась в цветастые платья, такие же цветастые шарфы и заливалась духами.
Табби говорила намеками, изредка язвила. Берни была вызывающе прямолинейной. Мэгги улыбнулась, вспомнив, как много лет назад, сразу после выхода ее первого исторического романа, она спросила у Берни совета о том, как ответить человеку, который разрушил ее иллюзии словами: «Роман? Это грязное дамское бельецо? Когда же вы начнете писать настоящие книги?»
Мэгги, юная и наивная, думала, что ее редактор найдет какие-то мудрые слова вроде того, что романы хорошо продаются и тому подобное. Берни же ответила, как истинный житель Нью-Йорка:
— Как ответить? Я всегда отвечаю просто: валите ко всем чертям.
Да, Берни все сметала на своем пути. Табби умасливала. Берни пила вместо еды. Табби варила кашу из топора.
Такие разные и в то же время настолько похожие, особенно тем, что в угоду своим амбициям могли переступить через труп.
Мэгги подошла поближе, чтобы расслышать слова Берни.
— Учти, что мне вроде как понравилось. Но когда я дочитала, то поняла, что мне плевать, будут они жить долго и счастливо или упадут в пропасть. Или я ошибаюсь и каждая стыдливая благовоспитанная леди георгианской эпохи садилась на рот своему герою и предлагала себя в качестве десерта? Прямо, твою мать, на двенадцатой странице. О да. Девственницы всегда раздвигают ноги для орального секса с первым встречным. Конечно.
— Берни, ее последняя книга держалась шесть недель в списке бестселлеров «Нью-Йорк Таймс», — произнесла Табби Лейтон, глотнув вина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
— Знаете, он очень старался помочь, — сказал Стерлинг. — Чтобы вы не убили нас в следующей книжке.
Мэгги, которая стояла спиной к Стерлингу, повернулась и посмотрела на него.
— Убивать вас? Зачем, я же… ох, подожди. Он что, боится меня? Я думала, что не смогу ничего написать без… Он солгал мне?
— Нет, насчет последнего сюжета не солгал. Мы действительно забрали его себе. — Стерлинг взял миску с чипсами и луковый соус. — Он решил, что если вы не сможете вспомнить этот сюжет, то поверите, что он — мы — пригодимся вам для новых.
— Ах так? А я-то попалась… Он дразнил меня, потому что знает, как я боюсь проснуться однажды утром и не суметь написать ни строчки. Этот мерзавец жил у меня в голове. Он слишком много обо мне знает, шпион!
Потом ее губы расплылись в улыбке Чеширского кота.
— То есть ситуация в моих руках, да? А нехороший виконт не может так это оставить. Просто класс.
— Ох, дорогая, — выдохнул Стерлинг, жуя чипсы. — Зря я проболтался. Надо было молчать. Про наше убийство, или повешение, или то, что вы нашлете на нас подагру, если придете в дурное расположение духа.
Мэгги приподняла брови (Сен-Жюст не единственный, кто умеет это делать). А умеет ли он шевелить ушами? Нет. В этом она его превзошла. Она превзошла его во многом.
— Я могу наслать на него подагру? Сен-Жюст убедил меня, будто без него я ничего не могу. Но ведь на самом деле могу?
— На самом деле я не знаю, если честно. А вдруг можете? Сен-Жюст считает, что да, потому что он говорил, мы должны вести себя скромнее, особенно после той неприятности в парке.
Мэгги потерла руки. Гора свалилась с плеч, сердце забилось, душа возликовала. К ней вернулась жизнь и работа. Сен-Жюст все еще находился у нее дома, но она опять была хозяйкой своей судьбы.
А что, если он заберет все ее задумки для следующей книги? Но ведь это всего лишь задумки. Есть и другие. У нее миллионы сюжетов в неделю. Например, она сомневается, что в Англии растет ядовитый плющ, надо проверить. Но как приятно было бы сбросить Сен-Жюста с лошади прямо в заросли этого плюща. Хотя он герой, а герой не должен ходить прыщавым и чесаться. Но она может сделать это, и этого достаточно. У нее появилось оружие!
— О, мне это нравится. — Она потерла руки. — Стерлинг, только между нами, поклянись, что не разболтаешь. Я никогда не собиралась делать вам гадости. Честно. Но Сен-Жюст не должен узнать об этом, хорошо? Я хочу воспользоваться своим новым знанием для будущего Сен-Жюста. Пусть он стирает, например. Или же на коленях своими руками отчистит кухонный пол. Ах, Стерлинг, ты бы сказал, что это просто ошеломляюще.
— Да, если вы, мисс… Мэгги, когда-нибудь увидите Сен-Жюста на коленях с тряпкой в руках, уверен, он предпочтет умереть.
— Скорее всего. Но разве нельзя женщине помечтать? Ой, звонок. Гости начинают подходить. Выше голову, Стерлинг, все будет хорошо.
— Все будет хорошо? Не это ли говорит Сен-Жюст в книге «Дело о похищенном жемчуге» буквально перед тем, как бандиты схватили меня под локти и швырнули прямиком в Темзу?
— Ты прав, — поморщилась Мэгги. — Ладно. Ты выживешь, Стерлинг. Так лучше?
— Вполне. Схожу-ка я за Сен-Жюстом. Кажется, он захочет войти только после того, как все гости соберутся.
— Надеюсь, он не пожелает, чтобы я объявила его выход, — проворчала Мэгги, нажимая на кнопку домофона, чтобы привратник впустил ее гостей.
Вечеринка под кодовым названием «Ура! Все кончено!» шла как по маслу, в качестве музыкального сопровождения играл саундтрек к фильму «Останься со мной». Мужчины собрались в одной части гостиной, дамы — в другой. Только Кларис Саймон стояла на коленях возле кошачьей башни и вела одностороннюю беседу с Веллингтоном и Наполеоном, а Носокс смотрел на нее так, будто у нее шарики за ролики зашли. Никто никого не обидел, никто не наблевал на персидский ковер, и даже Сен-Жюст любезно сидел на кухне, так что Мэгги показалось, будто удача на ее стороне.
Правда, Берни выглядела несколько напряженной. Глотнув вина, Мэгги решила подслушать, о чем говорят ее редактор и агент. Она остановилась достаточно далеко, чтобы не участвовать в беседе, но достаточно близко для того, чтобы предупредить кровопролитие.
В мире не существует двух более непохожих людей, у которых столько общего, если можно так выразиться.
Берни дважды побывала замужем и дважды развелась, а затем поклялась, что если хотя бы подумает о третьем замужестве, то попросит Мэгги сразу пристрелить ее. Табби бросила колледж, выскочила замуж за свою первую любовь, отказываясь видеть его пороки, и выслушала жалких оправданий «я и не думал обманывать» больше, чем налоговая полиция.
Берни уверяла, что, родись у нее ребенок, она бы его съела, как рыбка-гуппи. У Табби было двое сыновей, бумажник, набитый фотографиями мальчиков, мужа, их летнего домика на острове, колли и так далее.
Берни была высокой, красила волосы в медный цвет. Слишком костлявая для цветущей дамы, выражалась прямо и откровенно, вечно боролась с лишним весом посредством диеты, операций, витаминотерапии и, как уже говорилось, кокаина. Табби была трепетной блондинкой с огромными зелеными глазами, невысокой, с телом Венеры Милосской, одевалась в цветастые платья, такие же цветастые шарфы и заливалась духами.
Табби говорила намеками, изредка язвила. Берни была вызывающе прямолинейной. Мэгги улыбнулась, вспомнив, как много лет назад, сразу после выхода ее первого исторического романа, она спросила у Берни совета о том, как ответить человеку, который разрушил ее иллюзии словами: «Роман? Это грязное дамское бельецо? Когда же вы начнете писать настоящие книги?»
Мэгги, юная и наивная, думала, что ее редактор найдет какие-то мудрые слова вроде того, что романы хорошо продаются и тому подобное. Берни же ответила, как истинный житель Нью-Йорка:
— Как ответить? Я всегда отвечаю просто: валите ко всем чертям.
Да, Берни все сметала на своем пути. Табби умасливала. Берни пила вместо еды. Табби варила кашу из топора.
Такие разные и в то же время настолько похожие, особенно тем, что в угоду своим амбициям могли переступить через труп.
Мэгги подошла поближе, чтобы расслышать слова Берни.
— Учти, что мне вроде как понравилось. Но когда я дочитала, то поняла, что мне плевать, будут они жить долго и счастливо или упадут в пропасть. Или я ошибаюсь и каждая стыдливая благовоспитанная леди георгианской эпохи садилась на рот своему герою и предлагала себя в качестве десерта? Прямо, твою мать, на двенадцатой странице. О да. Девственницы всегда раздвигают ноги для орального секса с первым встречным. Конечно.
— Берни, ее последняя книга держалась шесть недель в списке бестселлеров «Нью-Йорк Таймс», — произнесла Табби Лейтон, глотнув вина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80