Я напрягся и вскочил прежде, чем меня схватили. Оттолкнулся от стены и бросился к источнику света. Кто-то ухватил меня за рубашку. Она затрещала. Свет откачнулся назад, но я достал его. Фонарь свалился на пол и покатился, но не погас. Свет скользнул по противоположной стене, выхватил из темноты распахнутую дверь, два туго натянутых каната и стоявшую на якоре баржу. Меня ударили, и я упал. Чьи-то руки почти схватили меня, но я выскользнул и пополз к двери. За спиной скрипели подошвы ботинок бандитов. В темноте они натыкались друг на друга. Послышались стоны, ругательства. Меня ударили по голове, и я едва устоял, налетев на дверную притолоку. Затем извернулся и оказался под открытым небом. Надо мной сияли звезды. За кормой баржи тускло поблескивала поверхность моря.
Я оглянулся, намереваясь бежать вдоль пирса. Но один из преследователей навалился на меня сзади и ухватил за пояс. Мы оба свалились на самом краю пирса. Я споткнулся о швартовые баржи и полетел в воду — между бортом баржи и пирсом.
Вода сомкнулась над моей головой. Я сделал несколько энергичных движений под водой, стремясь отплыть от того места, где упал. Но не повезло: я уперся в борт баржи, обитый стальными листами. Я резко оттолкнулся от борта и тут же наткнулся на сваи, облепленные морскими ракушками, порезав при этом руку об их острые края. Ухватившись за сваю, я забился под пирс и только там вынырнул на поверхность.
— Свет сюда!.. Эй, слышите?! — истошно закричали надо мной.
Видимо, бандит тоже споткнулся о канат, но схватился за него и в воду не упал. По деревянному настилу пирса загрохотали башмаки преследователей. Мне следовало забраться подальше под пирс, иначе меня могли обнаружить. Однако прилив начал тянуть меня назад, к барже. Я крепко держался за сваю, оглядываясь по сторонам в поисках спасения. В темноте, однако, не было видно других спасительных свай. А бороться с течением немыслимо!
Внезапно яркий свет осветил мое убежище под пирсом.
— Вот он! Здесь этот гад! — раздались громкие голоса бандитов. — Он держится за сваю!
Я набрал полные легкие воздуха и нырнул. И тут же уперся лбом в борт баржи. Конечно, некоторое время можно было плыть вдоль нее. Но если я вынырну, то снова окажусь на виду. Выбора не было. Я нырнул под баржу. Опустившись поглубже, я почувствовал, как вода больно давит на перепонки. Значит, я достиг глубины более двенадцати футов. Я нащупал место, где стальные листы сходились, образуя киль. Я находился под самым днищем баржи. В непроглядной темноте трудно было определить ширину днища, а значит, и расстояние, которое мне предстояло преодолеть. Но это было не самое страшное. Страшнее были трое бандитов, которые метались по пирсу. Но так или иначе, обратного пути не было. Течение подхватило меня и утянуло под днище баржи. Я заработал руками изо всех сил, чувствуя затылком стальную обшивку днища.
Потом руки мои вдруг погрузились в тину. В первое мгновение я отдернул их. Но затем вновь обрел присутствие духа, сознавая, что мое единственное спасение — двигаться вперед. Поверни я назад, мне никогда не выбраться бы из-под днища баржи. Если бы даже удалось правильно сориентироваться, у меня все равно недостало бы сил, чтобы плыть против течения. Я что есть мочи работал руками, опускаясь все ниже. Теперь я весь погрузился в тину. Спина моя между тем касалась днища баржи.
И вдруг оказался в чистой воде, и уже ничто не мешало моим движениям. Но тут я начал задыхаться от недостатка кислорода, возникла резкая боль в легких. Киль баржи остался позади — я начал всплывать, судорожно махая руками. Наконец я вынырнул на поверхность и вздохнул полной грудью — раз, другой… И тут футах в десяти слева от меня по воде скользнул луч света. Я снова нырнул. Бандиты перешли на другой борт баржи и освещали воду с моей стороны. Я плыл под водой, изо всех сил работая руками и ногами. Прилив помогал. Когда я снова вынырнул, баржа была уже ярдах в пятидесяти от меня. Бандиты, отчаянно сквернословя, продолжали светить фонарями вокруг баржи. Я изменил направление и поплыл наперерез течению, к темневшему невдалеке берегу. Вскоре я ощутил руками дно, встал на ноги и посмотрел назад.
Я находился ярдах в двухстах от пирса и пришвартованной к нему баржи. Мои преследователи пытались осветить поверхность воды вдали от пирса, в том направлении, куда я поплыл. Пришлось податься назад и вниз, над водой осталась лишь голова. Я ждал и слушал, как они переговаривались между собой. Меня они так и не заметили и повернули обратно. Через несколько минут заработал двигатель автомобиля, стоявшего на берегу, неподалеку от пирса. Вспыхнули фары, машина тронулась — и вскоре ее задние огни потеряли яркость и пропали вдали. Я выбрался на берег. Мне тут же пришлось сесть — ноги подо мной просто подломились, колени дрожали. То была запоздалая нервная реакция на то, что со мной произошло.
Немного погодя я снял с себя одежду и выжал ее. Бумажник, часы и зажигалка так и остались при мне. Документы и деньги намокли, и я их, как мог, промокнул. Сигареты выбросил. Оказалось, что в темноте не так просто натянуть на себя мокрую одежду. Ветра не было, комары противно зудели вокруг. Справа виднелись огни Саутпорта, подсвечивавшие нижнюю кромку облаков. Я встал, для большей уверенности отыскал взглядом Полярную звезду и зашагал к городу…
— Где это случилось? — спросил Уиллетс. — Вы можете описать это место?
— Да, — сказал я. — Это, должно быть, милях в восьми — десяти к западу от города. Я прошел пешком примерно три мили, прежде чем удалось остановить патрульную машину. Там сохранился с прежних времен деревянный пирс, а на нем — сарай. С западной стороны пирса стоит на якоре баржа. Ее корпус обшит стальными листами. На берегу, видимо, были какие-то постройки, но они давно сгорели. Остались только фундаменты да еще кое-какие обломки.
Уиллетс с Рамиресом переглянулись и понимающе кивнули один другому.
— Похоже на бывший сахарный завод Бауена. Он находится за городской чертой, надо поехать туда и взглянуть на него. Вам тоже лучше отправиться с нами, чтобы опознать это место. Вы оправились после того, что с вами приключилось?
— Вполне, — подтвердил я.
Шел одиннадцатый час вечера. Разговор этот проходил в отделении “Скорой помощи” окружной больницы. Сюда меня доставила патрульная машина. Они же сообщили по рации в полицейский участок обо всем, что со мной произошло. Там попросили не отпускать меня, пока не будет проведено расследование. Осматривал меня молодой врач, которому, как видно, уже осточертела возня с пациентами. Он сказал, что на затылке у меня глубокая рана, но кость не задета. Затем обработал каким-то составом порезы на руках, заклеив их лейкопластырем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Я оглянулся, намереваясь бежать вдоль пирса. Но один из преследователей навалился на меня сзади и ухватил за пояс. Мы оба свалились на самом краю пирса. Я споткнулся о швартовые баржи и полетел в воду — между бортом баржи и пирсом.
Вода сомкнулась над моей головой. Я сделал несколько энергичных движений под водой, стремясь отплыть от того места, где упал. Но не повезло: я уперся в борт баржи, обитый стальными листами. Я резко оттолкнулся от борта и тут же наткнулся на сваи, облепленные морскими ракушками, порезав при этом руку об их острые края. Ухватившись за сваю, я забился под пирс и только там вынырнул на поверхность.
— Свет сюда!.. Эй, слышите?! — истошно закричали надо мной.
Видимо, бандит тоже споткнулся о канат, но схватился за него и в воду не упал. По деревянному настилу пирса загрохотали башмаки преследователей. Мне следовало забраться подальше под пирс, иначе меня могли обнаружить. Однако прилив начал тянуть меня назад, к барже. Я крепко держался за сваю, оглядываясь по сторонам в поисках спасения. В темноте, однако, не было видно других спасительных свай. А бороться с течением немыслимо!
Внезапно яркий свет осветил мое убежище под пирсом.
— Вот он! Здесь этот гад! — раздались громкие голоса бандитов. — Он держится за сваю!
Я набрал полные легкие воздуха и нырнул. И тут же уперся лбом в борт баржи. Конечно, некоторое время можно было плыть вдоль нее. Но если я вынырну, то снова окажусь на виду. Выбора не было. Я нырнул под баржу. Опустившись поглубже, я почувствовал, как вода больно давит на перепонки. Значит, я достиг глубины более двенадцати футов. Я нащупал место, где стальные листы сходились, образуя киль. Я находился под самым днищем баржи. В непроглядной темноте трудно было определить ширину днища, а значит, и расстояние, которое мне предстояло преодолеть. Но это было не самое страшное. Страшнее были трое бандитов, которые метались по пирсу. Но так или иначе, обратного пути не было. Течение подхватило меня и утянуло под днище баржи. Я заработал руками изо всех сил, чувствуя затылком стальную обшивку днища.
Потом руки мои вдруг погрузились в тину. В первое мгновение я отдернул их. Но затем вновь обрел присутствие духа, сознавая, что мое единственное спасение — двигаться вперед. Поверни я назад, мне никогда не выбраться бы из-под днища баржи. Если бы даже удалось правильно сориентироваться, у меня все равно недостало бы сил, чтобы плыть против течения. Я что есть мочи работал руками, опускаясь все ниже. Теперь я весь погрузился в тину. Спина моя между тем касалась днища баржи.
И вдруг оказался в чистой воде, и уже ничто не мешало моим движениям. Но тут я начал задыхаться от недостатка кислорода, возникла резкая боль в легких. Киль баржи остался позади — я начал всплывать, судорожно махая руками. Наконец я вынырнул на поверхность и вздохнул полной грудью — раз, другой… И тут футах в десяти слева от меня по воде скользнул луч света. Я снова нырнул. Бандиты перешли на другой борт баржи и освещали воду с моей стороны. Я плыл под водой, изо всех сил работая руками и ногами. Прилив помогал. Когда я снова вынырнул, баржа была уже ярдах в пятидесяти от меня. Бандиты, отчаянно сквернословя, продолжали светить фонарями вокруг баржи. Я изменил направление и поплыл наперерез течению, к темневшему невдалеке берегу. Вскоре я ощутил руками дно, встал на ноги и посмотрел назад.
Я находился ярдах в двухстах от пирса и пришвартованной к нему баржи. Мои преследователи пытались осветить поверхность воды вдали от пирса, в том направлении, куда я поплыл. Пришлось податься назад и вниз, над водой осталась лишь голова. Я ждал и слушал, как они переговаривались между собой. Меня они так и не заметили и повернули обратно. Через несколько минут заработал двигатель автомобиля, стоявшего на берегу, неподалеку от пирса. Вспыхнули фары, машина тронулась — и вскоре ее задние огни потеряли яркость и пропали вдали. Я выбрался на берег. Мне тут же пришлось сесть — ноги подо мной просто подломились, колени дрожали. То была запоздалая нервная реакция на то, что со мной произошло.
Немного погодя я снял с себя одежду и выжал ее. Бумажник, часы и зажигалка так и остались при мне. Документы и деньги намокли, и я их, как мог, промокнул. Сигареты выбросил. Оказалось, что в темноте не так просто натянуть на себя мокрую одежду. Ветра не было, комары противно зудели вокруг. Справа виднелись огни Саутпорта, подсвечивавшие нижнюю кромку облаков. Я встал, для большей уверенности отыскал взглядом Полярную звезду и зашагал к городу…
— Где это случилось? — спросил Уиллетс. — Вы можете описать это место?
— Да, — сказал я. — Это, должно быть, милях в восьми — десяти к западу от города. Я прошел пешком примерно три мили, прежде чем удалось остановить патрульную машину. Там сохранился с прежних времен деревянный пирс, а на нем — сарай. С западной стороны пирса стоит на якоре баржа. Ее корпус обшит стальными листами. На берегу, видимо, были какие-то постройки, но они давно сгорели. Остались только фундаменты да еще кое-какие обломки.
Уиллетс с Рамиресом переглянулись и понимающе кивнули один другому.
— Похоже на бывший сахарный завод Бауена. Он находится за городской чертой, надо поехать туда и взглянуть на него. Вам тоже лучше отправиться с нами, чтобы опознать это место. Вы оправились после того, что с вами приключилось?
— Вполне, — подтвердил я.
Шел одиннадцатый час вечера. Разговор этот проходил в отделении “Скорой помощи” окружной больницы. Сюда меня доставила патрульная машина. Они же сообщили по рации в полицейский участок обо всем, что со мной произошло. Там попросили не отпускать меня, пока не будет проведено расследование. Осматривал меня молодой врач, которому, как видно, уже осточертела возня с пациентами. Он сказал, что на затылке у меня глубокая рана, но кость не задета. Затем обработал каким-то составом порезы на руках, заклеив их лейкопластырем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43