– Позвольте, мэм, пасть к вашим ногам. Я – сэр Аласдэр Маклахлан, ваш новый и самый горячий поклонник.
Все еще стараясь не засмеяться, Сидони взяла протянутую руку.
– Я – мадам Сен-Годар. Живу напротив. Я пригласила его светлость на чай, куда придет и мой викарий.
– О! – Теперь лицо вытянулось у Аласдэра. Но маркиза, видимо, занимало другое.
– Ханиуэлл! – крикнул он. – Иди-ка сюда, малодушный!
Дворецкий влетел в комнату:
– Да, милорд?
Девеллин бросил подозрительный взгляд на друга.
– Ханиуэлл, достань из кассовой шкатулки сто фунтов, отправляйся в Олбани и разыщи мисс Ледерли.
– О, сэр! – побледнел несчастный. – Она меня очень не любит. Может, вы пошлете Фентона?
– Идите оба! – рявкнул маркиз. Ханиуэлл жалобно вздохнул.
– Знаете, что в таких случаях говорит моя бабушка Макгрегор? – сказал Аласдэр. – Трус лучше трупа.
– Перестань болтать свою шотландскую чушь. А ты, Ханиуэлл, возьми еще кнут, если с ним ты будешь чувствовать себя лучше. Только, ради Бога, не приводи ее назад. Сними ей квартиру… хорошую. В Сент-Джеймс-парке. Нет, возьми две сотни, пусть это будет Мейфэр.
– Сократи расходы, Дев, – предупредил Аласдэр. – Ты избавился от этой злобной сварливой женщины.
– Она ведь не может жить на улице, – сердито ответил маркиз. – Я обязан дать ей хотя бы крышу над головой.
Дворецкий подозрительно смотрел на хозяина.
– Сэр, имея две сотни, она может нанять собственную крышу.
– Боже, Ханиуэлл, не вздумай дать ей наличные деньги! Она тут же проиграет их у Лафтона. Сделай это сам. Арендуй на год, возьми с собой нового слугу… как, дьявол, его зовут?
– Полк, сэр. Генри Полк.
– Да, Полк, он может перевезти ее вещи. Надорванная спина, возможно, заставит его держаться подальше от этой служанки через дорогу, не так ли, мадам Сен-Годар? А теперь Бог в помощь, Ханиуэлл.
Дворецкий исчез. Аласдэр скептически взглянул на друга:
– Бог в помощь? Ты что, стал кем-то вроде пуританина? Маркиз сцепил руки за спиной.
– Аласдэр, почему ты здесь?
– Ты просил меня быть здесь до трех, – процедил тот. – Сейчас без четверти три.
– Дьявол, верно! Пожалуйста, будь добр, старина, иди наверх и подожди меня.
Едва за Аласдэром закрылась дверь, маркиз спросил:
– Вам это доставило большое удовольствие, Сидони, не так ли?
В его взгляде уже не было ни скуки, ни равнодушия, скорее, намек на сдержанный юмор. Все барьеры между ними внезапно рухнули.
– Честно скажу, ничего подобного я до сих пор еще не видела. Хотя мою жизнь вряд ли можно назвать затворнической.
– И вам не следовало бы это видеть, Сидони. – Он безошибочно произнес ее имя. – Прошу меня извинить, что вы оказались втянутой в подобную неприятность.
– Вы меня не втягивали. Я постучала в вашу дверь и пришла добровольно.
Он глядел мимо нее в сад.
– Теперь признайтесь, дорогая моя Сидони, что не существует никакого викария, который должен прийти к вам завтра на обед.
– На чай, – поправила она, потупив глаза. – Да, никакого викария не существует.
– Тогда вы действительно обязаны мне извинением, – сухо усмехнулся маркиз. – Я приду в шесть.
– Что… зачем?
– На обед. – Повернувшись, он посмотрел на нее, глаза весело сверкнули. – Одним чаем, вы уже не отделаетесь. Почему вы открыли рот, Сидони? Вы же с миссис Кросби обедаете, разве нет? Или вы подкрепляетесь чем-то более эфемерным? Шампанским или сахарной водой?
Девеллин улыбнулся, и на миг пол ушел у нее из-под ног.
– Мы… да, мы обедаем.
– Вот и хорошо. Я приведу Аласдэра. Он довольно обаятельный, вы сами видели. А кроме того, более терпеливо, чем викарий, отнесется к моим безнравственным манерам.
– Я понимаю. – Видимо, спорить с ним бесполезно, да и, как ни странно, ей этого не хотелось. – Вы любите мясо, я полагаю? Миссис Таттл превосходно готовит лопатку.
– Отлично, – еще веселее улыбнулся маркиз. – Возможно, и бисквит? Их я тоже чрезвычайно люблю, Сидони.
Ей нравилось, как он произносит ее имя. Значит, дело плохо.
– Возможно, будет апельсиновый бисквит, – сумела прошептать она. – Мы в последнее время апельсинами обеспечены.
Девеллин вдруг опять взял ее руку, поднес к губам, но в отличие от прошлого вечера медлил с поцелуем.
– Сидони, – хрипло произнес он. – Вы самая… я хочу сказать, вы такая… Я нахожу вас… Не важно.
– Извините?
– Ничего, – буркнул он. – Так что вы говорите насчет апельсинов?
Но Сидони вообще забыла о них. Она высвободила руку, тряхнула головой, словно это могло вернуть ясность мыслей, и неуверенно сказала:
– Милорд, простите меня, но я хотела бы спросить… Мисс Ледерли действительно вас оставила?
Девеллин как-то странно взглянул на нее:
– А вы считаете это маловероятным? Если да, то могу вас заверить, что Камелия в этом не оригинальна. Такое у меня случается с поразительной непрерывностью.
– Понимаю, – ответила Сидони, хотя стала подозревать, что ничего уже не понимает. Особенно если дело касалось лорда Девеллина, она даже почувствовала себя ужасно виноватой.
Маркиз пожал плечами, как будто его недостатки вообще не имели значения, и снова подошел к окну, глядя на угасающий солнечный свет.
– Дело в том, Сидони, что я плохо уживаюсь с женщинами. Конечно, это моя собственная вина. Я… пренебрегаю ими. Забываю, где и когда должен быть. Я безответственный. Много пью, много играю в карты, иногда скандалю. Не помню даже особые события. Часто засыпаю до того, как… Не важно. – Помолчав, маркиз добавил: – И я обманываю их. Ужасно. Я упоминал об этом?
– Нет, – ответила Сидони. – Но чтобы прийти к кому-то на обед, совсем не обязательно признаваться в неверности или же неумении вести себя в постели.
Девеллин криво улыбнулся.
– Сид, у меня вообще нет обаяния, правда? – спросил он почти с сожалением.
– Да, очень немного. Хотя обаяние, может быть, преувеличенное достоинство, которое слишком переоценивают.
– Вы думаете?
– У меня большой опыт, милорд, – улыбнулась Сидони, кладя ладонь на его руку. – Обаятельные мужчины не всегда так уж хороши.
– Я знаю.
– Как и я. На самом деле, милорд, я знаю больше, чем пы предполагаете.
– Неужели? – Он с любопытством посмотрел на нее.
– Прошлой ночью, к примеру, я видела человека, который ждал меня в тени на Бедфорд-плейс. – Маркиз почему-то снова отвернулся и стал глядеть в окно. – Я видела, как он стоял очень близко от вашей двери, пока я не вернулась домой целой и невредимой.
– Действительно видели? – усомнился он.
– Да. И он совсем не показался мне безответственным. Более того, я начинаю подозревать, что пьяным он тоже не был.
– Советую не обольщаться, дорогая. Не ищите в. нем достоинств, которых нет и уже не будет.
– Я не ищу. Я лишь постепенно учусь оценивать характер мужчины с величайшей осторожностью и терпением.
Сидони быстро выскользнула из кабинета Девеллина и отправилась домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Все еще стараясь не засмеяться, Сидони взяла протянутую руку.
– Я – мадам Сен-Годар. Живу напротив. Я пригласила его светлость на чай, куда придет и мой викарий.
– О! – Теперь лицо вытянулось у Аласдэра. Но маркиза, видимо, занимало другое.
– Ханиуэлл! – крикнул он. – Иди-ка сюда, малодушный!
Дворецкий влетел в комнату:
– Да, милорд?
Девеллин бросил подозрительный взгляд на друга.
– Ханиуэлл, достань из кассовой шкатулки сто фунтов, отправляйся в Олбани и разыщи мисс Ледерли.
– О, сэр! – побледнел несчастный. – Она меня очень не любит. Может, вы пошлете Фентона?
– Идите оба! – рявкнул маркиз. Ханиуэлл жалобно вздохнул.
– Знаете, что в таких случаях говорит моя бабушка Макгрегор? – сказал Аласдэр. – Трус лучше трупа.
– Перестань болтать свою шотландскую чушь. А ты, Ханиуэлл, возьми еще кнут, если с ним ты будешь чувствовать себя лучше. Только, ради Бога, не приводи ее назад. Сними ей квартиру… хорошую. В Сент-Джеймс-парке. Нет, возьми две сотни, пусть это будет Мейфэр.
– Сократи расходы, Дев, – предупредил Аласдэр. – Ты избавился от этой злобной сварливой женщины.
– Она ведь не может жить на улице, – сердито ответил маркиз. – Я обязан дать ей хотя бы крышу над головой.
Дворецкий подозрительно смотрел на хозяина.
– Сэр, имея две сотни, она может нанять собственную крышу.
– Боже, Ханиуэлл, не вздумай дать ей наличные деньги! Она тут же проиграет их у Лафтона. Сделай это сам. Арендуй на год, возьми с собой нового слугу… как, дьявол, его зовут?
– Полк, сэр. Генри Полк.
– Да, Полк, он может перевезти ее вещи. Надорванная спина, возможно, заставит его держаться подальше от этой служанки через дорогу, не так ли, мадам Сен-Годар? А теперь Бог в помощь, Ханиуэлл.
Дворецкий исчез. Аласдэр скептически взглянул на друга:
– Бог в помощь? Ты что, стал кем-то вроде пуританина? Маркиз сцепил руки за спиной.
– Аласдэр, почему ты здесь?
– Ты просил меня быть здесь до трех, – процедил тот. – Сейчас без четверти три.
– Дьявол, верно! Пожалуйста, будь добр, старина, иди наверх и подожди меня.
Едва за Аласдэром закрылась дверь, маркиз спросил:
– Вам это доставило большое удовольствие, Сидони, не так ли?
В его взгляде уже не было ни скуки, ни равнодушия, скорее, намек на сдержанный юмор. Все барьеры между ними внезапно рухнули.
– Честно скажу, ничего подобного я до сих пор еще не видела. Хотя мою жизнь вряд ли можно назвать затворнической.
– И вам не следовало бы это видеть, Сидони. – Он безошибочно произнес ее имя. – Прошу меня извинить, что вы оказались втянутой в подобную неприятность.
– Вы меня не втягивали. Я постучала в вашу дверь и пришла добровольно.
Он глядел мимо нее в сад.
– Теперь признайтесь, дорогая моя Сидони, что не существует никакого викария, который должен прийти к вам завтра на обед.
– На чай, – поправила она, потупив глаза. – Да, никакого викария не существует.
– Тогда вы действительно обязаны мне извинением, – сухо усмехнулся маркиз. – Я приду в шесть.
– Что… зачем?
– На обед. – Повернувшись, он посмотрел на нее, глаза весело сверкнули. – Одним чаем, вы уже не отделаетесь. Почему вы открыли рот, Сидони? Вы же с миссис Кросби обедаете, разве нет? Или вы подкрепляетесь чем-то более эфемерным? Шампанским или сахарной водой?
Девеллин улыбнулся, и на миг пол ушел у нее из-под ног.
– Мы… да, мы обедаем.
– Вот и хорошо. Я приведу Аласдэра. Он довольно обаятельный, вы сами видели. А кроме того, более терпеливо, чем викарий, отнесется к моим безнравственным манерам.
– Я понимаю. – Видимо, спорить с ним бесполезно, да и, как ни странно, ей этого не хотелось. – Вы любите мясо, я полагаю? Миссис Таттл превосходно готовит лопатку.
– Отлично, – еще веселее улыбнулся маркиз. – Возможно, и бисквит? Их я тоже чрезвычайно люблю, Сидони.
Ей нравилось, как он произносит ее имя. Значит, дело плохо.
– Возможно, будет апельсиновый бисквит, – сумела прошептать она. – Мы в последнее время апельсинами обеспечены.
Девеллин вдруг опять взял ее руку, поднес к губам, но в отличие от прошлого вечера медлил с поцелуем.
– Сидони, – хрипло произнес он. – Вы самая… я хочу сказать, вы такая… Я нахожу вас… Не важно.
– Извините?
– Ничего, – буркнул он. – Так что вы говорите насчет апельсинов?
Но Сидони вообще забыла о них. Она высвободила руку, тряхнула головой, словно это могло вернуть ясность мыслей, и неуверенно сказала:
– Милорд, простите меня, но я хотела бы спросить… Мисс Ледерли действительно вас оставила?
Девеллин как-то странно взглянул на нее:
– А вы считаете это маловероятным? Если да, то могу вас заверить, что Камелия в этом не оригинальна. Такое у меня случается с поразительной непрерывностью.
– Понимаю, – ответила Сидони, хотя стала подозревать, что ничего уже не понимает. Особенно если дело касалось лорда Девеллина, она даже почувствовала себя ужасно виноватой.
Маркиз пожал плечами, как будто его недостатки вообще не имели значения, и снова подошел к окну, глядя на угасающий солнечный свет.
– Дело в том, Сидони, что я плохо уживаюсь с женщинами. Конечно, это моя собственная вина. Я… пренебрегаю ими. Забываю, где и когда должен быть. Я безответственный. Много пью, много играю в карты, иногда скандалю. Не помню даже особые события. Часто засыпаю до того, как… Не важно. – Помолчав, маркиз добавил: – И я обманываю их. Ужасно. Я упоминал об этом?
– Нет, – ответила Сидони. – Но чтобы прийти к кому-то на обед, совсем не обязательно признаваться в неверности или же неумении вести себя в постели.
Девеллин криво улыбнулся.
– Сид, у меня вообще нет обаяния, правда? – спросил он почти с сожалением.
– Да, очень немного. Хотя обаяние, может быть, преувеличенное достоинство, которое слишком переоценивают.
– Вы думаете?
– У меня большой опыт, милорд, – улыбнулась Сидони, кладя ладонь на его руку. – Обаятельные мужчины не всегда так уж хороши.
– Я знаю.
– Как и я. На самом деле, милорд, я знаю больше, чем пы предполагаете.
– Неужели? – Он с любопытством посмотрел на нее.
– Прошлой ночью, к примеру, я видела человека, который ждал меня в тени на Бедфорд-плейс. – Маркиз почему-то снова отвернулся и стал глядеть в окно. – Я видела, как он стоял очень близко от вашей двери, пока я не вернулась домой целой и невредимой.
– Действительно видели? – усомнился он.
– Да. И он совсем не показался мне безответственным. Более того, я начинаю подозревать, что пьяным он тоже не был.
– Советую не обольщаться, дорогая. Не ищите в. нем достоинств, которых нет и уже не будет.
– Я не ищу. Я лишь постепенно учусь оценивать характер мужчины с величайшей осторожностью и терпением.
Сидони быстро выскользнула из кабинета Девеллина и отправилась домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67