– В этом-то и дело. Вам с папой не нравится, что у Адама нет большого состояния.
– А если бы ты была бесприданницей? – тихо спросила Тася. – Адам и тогда хотел бы на тебе жениться? Разумеется, деньги не единственное, что его в тебе привлекает… Но ты ведь не можешь отрицать, что они для него существенны.
Эмма насупилась.
– Ну почему никто не верит, что мужчина может просто в меня влюбиться? Ему вовсе не нужно мое состояние… не в том смысле, как вы думаете. Все, чего он хочет, это чтобы я была счастлива!
Тася с сочувствием смотрела на падчерицу.
– Я понимаю, Эмма, ты его любишь и веришь, что он испытывает к тебе те же чувства. Но твой отец уважал бы Адама гораздо больше, если бы у того хватило мужества прийти к нему и заявить: «Милорд, пересмотрите свое решение запретить мне ухаживать за Эммой. Лишь тогда я получу возможность доказать ей свою преданность и любовь». Но нет, вместо этого Адам вовлекает тебя в очень подозрительные тайные взаимоотношения…
– Можешь ли ты винить Адама за то, что он боится папы? – со сдерживаемой яростью спросила Эмма. – Я-то уж точно не могу! Многие считают папу каким-то драконом!
Тася рассмеялась. Ее серо-голубые глаза мгновенно отыскали в толпе широкоплечую фигуру мужа.
– Я тоже так считала… когда-то. Но теперь я знаю его лучше.
Словно почувствовав ее взгляд, Лукас Стоукхерст обернулся. Мужественное лицо его с яркими синими глазами было скорее привлекательным, чем красивым. Некоторые терялись при виде серебряного крючка вместо кисти левой руки. Он потерял кисть очень давно, пытаясь спасти Эмму и ее мать из смертельной ловушки пожара, случившегося в их доме. Эмма выжила в этой катастрофе, но ее мать погибла. Иногда Эмма задумывалась, как сложилась бы ее жизнь, если бы она росла с матерью. Но у нее был только отец, любящий, властный и чересчур стремящийся защитить ее от всего.
Увидев жену и дочь, Люк извинился перед случайным собеседником и стал пробираться к ним.
– Ты достойна человека вроде твоего отца, – пробормотала Тася, наблюдая, как он прокладывает себе дорогу в толпе, приближаясь к ним. – Он все сделает для тех, кого любит, даже отдаст за них жизнь.
– Другого такого на свете нет, – уныло признала Эмма. – Но, Боже мой, если я стану мерить каждого поклонника отцовской меркой, мне никогда не найти себе жениха.
– Ты найдешь человека, достойного тебя. Просто на это потребуется некоторое время.
– На это уйдет вечность. Возможно, ты обратила внимание, что за мной поклонники гурьбой не бегают.
– Если бы ты показала им те качества, которые видит в тебе твоя семья, за тобой гонялись бы толпы женихов. В тебе столько врожденного обаяния и теплоты! Но когда рядом появляется мужчина, ты застываешь как статуя.
– Такая уж я есть. – Эмма испустила тяжкий вздох. – Но с Адамом я совсем другая, belle-mere. С ним я чувствую себя особенной… даже красивой. Пожалуйста, постарайся понять. Ты должна поговорить с папой и убедить его пригласить Адама в наш дом.
Расстроенная Тася погладила Эмму по руке и кивнула.
– Посмотрю, что можно сделать. Но не жди слишком многого. Люку это придется не по нраву.
Тем временем отец Эммы добрался до них, и, хотя он улыбался обеим, взгляд его задержался на Тасе. Казалось, на мгновение они погрузились в свой особый, отдельный от всех мир. Редко можно было встретить мужа и жену, так страстно влюбленных друг в друга. После смерти первой жены Люк не собирался снова жениться. Однако с той минуты, как Тася вошла в его жизнь, он был околдован ею. За время их брака она подарила ему двух темноволосых сыновей – Уильяма и Закари. Временами Эмма чувствовала себя лишней в их тесном кругу, несмотря на все старания отца и Таси вовлечь ее в жизнь семьи.
– Тебе доставляет удовольствие этот вечер? – Люк вглядывался в дымчато-серые, по-кошачьи раскосые глаза жены.
– Да, – ласково отозвалась она, разглаживая широкий лацкан его черного фрака. – Но ты еще не приглашал свою дочь танцевать.
Эмма быстро прервала ее:
– Лучше я простою весь вечер у стены, чем допущу, чтобы единственным моим партнером на балу был отец. И я не хочу, папа, чтобы ты находил мне партнера. Никто не любит танцевать по обязанности.
– Я собирался представить тебе молодого лорда Линдона, – сказал Люк. – Он человек неглупый и остроумный…
– Мы уже познакомились, – сухо заметила Эмма. – Он очень не любит собак.
– Вряд ли это повод отвергать его.
– Но поскольку я все время вожусь с собаками и лошадьми, то пропахла ими, и у меня вечно платье в шерсти какого-нибудь животного. Не думаю, что мы с ним найдем общий язык. Папа, не начинай очередное сватовство. Ты приводишь меня в ужас.
Люк улыбнулся и легонько потеребил ее за ярко-рыжий локон.
– Ладно. – Он повернулся к Тасе:
– Окажите мне честь, мадам.
Они направились к танцевальной зале, и Люк заключил хрупкую жену в объятия. Отдавшись ритму вальса, они смогли обменяться несколькими фразами.
– Почему Эмма ни с кем не общается? – вздохнул Люк. – У нее сегодня удрученный вид.
– Ее интересует только один человек. Люк насупился.
– Все еще Адам Милбэнк? – мрачно спросил он. – Я считал, что с этим покончено.
Тася улыбнулась:
– Дорогой, не думай, что, если ты запретил им видеться, их чувства угасли.
– Я скорее выдам ее за кого угодно, чем за этого бесхребетного ловца богатых невест. Любой другой будет лучше.
– Не говори таких слов. – Тася предостерегающе сдвинула тонкие брови. – Любишь ты искушать судьбу. Люк усмехнулся в ответ:
– Ах ты, суеверная русская душа! Я сказал именно то, что имел в виду. Ну какой зять может быть хуже Милбэнка?
* * *
Предоставленная самой себе, Эмма медленно отошла к стене и прислонилась к ней. Она порывисто вздохнула, мечтая покинуть бал или по крайней мере побродить в одиночестве по особняку Ангеловского. Дом был полон старинных русских сокровищ, великолепных произведений искусства, резной мебели, изумительных икон в окладах, сплошь усыпанных драгоценными камнями. Николай привез все это, а также целую армию домашних слуг из России.
Дом Николая напоминал музей, бесподобный, роскошный, устрашающе богатый и мрачный. Центральный холл окаймляли пятнадцать золоченых высоченных колонн. Пятнадцатая была добавлена из-за русского суеверия, что четные числа приносят несчастье. Великолепная лестница с сине-золотыми стойками перил вела на второй и третий этажи изящно изогнутыми маршами. Сиреневато-сизые, как голубиное крыло, стены и черный с серыми прожилками мрамор полов контрастировали с дивным разноцветьем огромных витражных окон.
Особняк Ангеловского стоял в центре поместья в пятьдесят тысяч акров, раскинувшегося по обе стороны Темзы к западу от Лондона. Николай купил поместье три года назад и устроил по своему вкусу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
– А если бы ты была бесприданницей? – тихо спросила Тася. – Адам и тогда хотел бы на тебе жениться? Разумеется, деньги не единственное, что его в тебе привлекает… Но ты ведь не можешь отрицать, что они для него существенны.
Эмма насупилась.
– Ну почему никто не верит, что мужчина может просто в меня влюбиться? Ему вовсе не нужно мое состояние… не в том смысле, как вы думаете. Все, чего он хочет, это чтобы я была счастлива!
Тася с сочувствием смотрела на падчерицу.
– Я понимаю, Эмма, ты его любишь и веришь, что он испытывает к тебе те же чувства. Но твой отец уважал бы Адама гораздо больше, если бы у того хватило мужества прийти к нему и заявить: «Милорд, пересмотрите свое решение запретить мне ухаживать за Эммой. Лишь тогда я получу возможность доказать ей свою преданность и любовь». Но нет, вместо этого Адам вовлекает тебя в очень подозрительные тайные взаимоотношения…
– Можешь ли ты винить Адама за то, что он боится папы? – со сдерживаемой яростью спросила Эмма. – Я-то уж точно не могу! Многие считают папу каким-то драконом!
Тася рассмеялась. Ее серо-голубые глаза мгновенно отыскали в толпе широкоплечую фигуру мужа.
– Я тоже так считала… когда-то. Но теперь я знаю его лучше.
Словно почувствовав ее взгляд, Лукас Стоукхерст обернулся. Мужественное лицо его с яркими синими глазами было скорее привлекательным, чем красивым. Некоторые терялись при виде серебряного крючка вместо кисти левой руки. Он потерял кисть очень давно, пытаясь спасти Эмму и ее мать из смертельной ловушки пожара, случившегося в их доме. Эмма выжила в этой катастрофе, но ее мать погибла. Иногда Эмма задумывалась, как сложилась бы ее жизнь, если бы она росла с матерью. Но у нее был только отец, любящий, властный и чересчур стремящийся защитить ее от всего.
Увидев жену и дочь, Люк извинился перед случайным собеседником и стал пробираться к ним.
– Ты достойна человека вроде твоего отца, – пробормотала Тася, наблюдая, как он прокладывает себе дорогу в толпе, приближаясь к ним. – Он все сделает для тех, кого любит, даже отдаст за них жизнь.
– Другого такого на свете нет, – уныло признала Эмма. – Но, Боже мой, если я стану мерить каждого поклонника отцовской меркой, мне никогда не найти себе жениха.
– Ты найдешь человека, достойного тебя. Просто на это потребуется некоторое время.
– На это уйдет вечность. Возможно, ты обратила внимание, что за мной поклонники гурьбой не бегают.
– Если бы ты показала им те качества, которые видит в тебе твоя семья, за тобой гонялись бы толпы женихов. В тебе столько врожденного обаяния и теплоты! Но когда рядом появляется мужчина, ты застываешь как статуя.
– Такая уж я есть. – Эмма испустила тяжкий вздох. – Но с Адамом я совсем другая, belle-mere. С ним я чувствую себя особенной… даже красивой. Пожалуйста, постарайся понять. Ты должна поговорить с папой и убедить его пригласить Адама в наш дом.
Расстроенная Тася погладила Эмму по руке и кивнула.
– Посмотрю, что можно сделать. Но не жди слишком многого. Люку это придется не по нраву.
Тем временем отец Эммы добрался до них, и, хотя он улыбался обеим, взгляд его задержался на Тасе. Казалось, на мгновение они погрузились в свой особый, отдельный от всех мир. Редко можно было встретить мужа и жену, так страстно влюбленных друг в друга. После смерти первой жены Люк не собирался снова жениться. Однако с той минуты, как Тася вошла в его жизнь, он был околдован ею. За время их брака она подарила ему двух темноволосых сыновей – Уильяма и Закари. Временами Эмма чувствовала себя лишней в их тесном кругу, несмотря на все старания отца и Таси вовлечь ее в жизнь семьи.
– Тебе доставляет удовольствие этот вечер? – Люк вглядывался в дымчато-серые, по-кошачьи раскосые глаза жены.
– Да, – ласково отозвалась она, разглаживая широкий лацкан его черного фрака. – Но ты еще не приглашал свою дочь танцевать.
Эмма быстро прервала ее:
– Лучше я простою весь вечер у стены, чем допущу, чтобы единственным моим партнером на балу был отец. И я не хочу, папа, чтобы ты находил мне партнера. Никто не любит танцевать по обязанности.
– Я собирался представить тебе молодого лорда Линдона, – сказал Люк. – Он человек неглупый и остроумный…
– Мы уже познакомились, – сухо заметила Эмма. – Он очень не любит собак.
– Вряд ли это повод отвергать его.
– Но поскольку я все время вожусь с собаками и лошадьми, то пропахла ими, и у меня вечно платье в шерсти какого-нибудь животного. Не думаю, что мы с ним найдем общий язык. Папа, не начинай очередное сватовство. Ты приводишь меня в ужас.
Люк улыбнулся и легонько потеребил ее за ярко-рыжий локон.
– Ладно. – Он повернулся к Тасе:
– Окажите мне честь, мадам.
Они направились к танцевальной зале, и Люк заключил хрупкую жену в объятия. Отдавшись ритму вальса, они смогли обменяться несколькими фразами.
– Почему Эмма ни с кем не общается? – вздохнул Люк. – У нее сегодня удрученный вид.
– Ее интересует только один человек. Люк насупился.
– Все еще Адам Милбэнк? – мрачно спросил он. – Я считал, что с этим покончено.
Тася улыбнулась:
– Дорогой, не думай, что, если ты запретил им видеться, их чувства угасли.
– Я скорее выдам ее за кого угодно, чем за этого бесхребетного ловца богатых невест. Любой другой будет лучше.
– Не говори таких слов. – Тася предостерегающе сдвинула тонкие брови. – Любишь ты искушать судьбу. Люк усмехнулся в ответ:
– Ах ты, суеверная русская душа! Я сказал именно то, что имел в виду. Ну какой зять может быть хуже Милбэнка?
* * *
Предоставленная самой себе, Эмма медленно отошла к стене и прислонилась к ней. Она порывисто вздохнула, мечтая покинуть бал или по крайней мере побродить в одиночестве по особняку Ангеловского. Дом был полон старинных русских сокровищ, великолепных произведений искусства, резной мебели, изумительных икон в окладах, сплошь усыпанных драгоценными камнями. Николай привез все это, а также целую армию домашних слуг из России.
Дом Николая напоминал музей, бесподобный, роскошный, устрашающе богатый и мрачный. Центральный холл окаймляли пятнадцать золоченых высоченных колонн. Пятнадцатая была добавлена из-за русского суеверия, что четные числа приносят несчастье. Великолепная лестница с сине-золотыми стойками перил вела на второй и третий этажи изящно изогнутыми маршами. Сиреневато-сизые, как голубиное крыло, стены и черный с серыми прожилками мрамор полов контрастировали с дивным разноцветьем огромных витражных окон.
Особняк Ангеловского стоял в центре поместья в пятьдесят тысяч акров, раскинувшегося по обе стороны Темзы к западу от Лондона. Николай купил поместье три года назад и устроил по своему вкусу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91