ты не обязана изнурять себя, ухаживая за ним, ведь есть я, Ноэлайн…
– Я это понимаю.
– Ну и прекрасно.
– Да, прекрасно.
Они обменялись раздраженными взглядами, и Селия вернулась к Жюстину, довольная тем, что Лизетта оставила свои уговоры.
С каждым днем ее потребность быть рядом с Жюстином росла. Казалось, он знал, когда она рядом, узнавал звук ее голоса.
Селия вернулась от своих мыслей к действительности и прислушалась к разговору Лизетты с Максом.
– Что мы скажем людям, любимый? – спросила Лизетта. – Как только поймут, что мы что-то скрываем, сразу же заподозрят, что это связано с Жюстином. Что дело нечисто.
– У меня есть план, – медленно произнес Макс, – но он не очень хорош. Он ставит под удар нас всех. Надо придумать что-нибудь другое.
Лизетта обменялась с Селией встревоженными взглядами, потом снова повернулась к мужу.
– У нас нет времени, Макс, – напомнила она.
– Это правда, – поддержала ее, нахмурив лоб, Селия. – Может быть, вы расскажете нам, что это за план. Возможно, мы могли бы…
Она замолчала, неожиданно почувствовав тревогу. Откуда-то из тьмы перед ней возникло лицо… Это был Жюстин. Побледнев, она встала и торопливо направилась к двери.
– Извините, я должна заглянуть к Жюстину, – сказала она, почти бегом выходя из библиотеки.
* * *
Жюстин очнулся. Что с ним произошло? Он лежит на постели, застеленной простынями, подушки под головой – это что-то новенькое! А вокруг – темнота. В воздухе пахнет травами и свежим бельем. Тихо застонав, он попытался открыть глаза – и не смог. Попробовал поднять руку и удивился собственной слабости.
Тяжело дыша, Жюстин ощупал лицо и понял: глаза забинтованы. Он испугался. Был бой… пушечный залп… торжествующая физиономия Легара… удар мечом в бок… голос Риска… Он понял, что умирает. Все его тело превратилось в сгусток боли, он не мог шевельнуть ногой, даже не чувствовал ее. Неужели ему ампутировали ногу? Он поднес руку к повязке, чтобы содрать ее и собственными глазами увидеть, что с ним произошло. Острая боль пронзила его, голова закружилась.
– Нет-нет, – раздался тихий настойчивый голос. Рядом с ним женщина. Она взяла его руку и положила на одеяло. Он попробовал оттолкнуть ее.
– Пусть повязка останется на глазах, – уговаривала она. – Глаза должны выздороветь. А сейчас отдохни. И успокойся, с тобой все в порядке.
– Моя нога! – хрипло пробормотал он.
– Нога заживет, – тихо ответила незнакомка. – Ты снова сможешь ходить.
Он вспомнил ангела, приходившего к нему во сне. Тот же голос, то же прикосновение нежной руки.
– Больно…
Он хотел рассказать ей, что в его голову словно забивают раскаленные гвозди, но она, кажется, понимала его без слов. Тонкая, но сильная рука поправила подушку. Его обдало нежным ароматом цветов. К губам поднесли краешек стакана. Он чуть не задохнулся от резкого запаха ивовой коры, почувствовав горечь на губах.
– Нет…
– Чуть-чуть, – уговаривала она. – Всего один-два глоточка.
Ему хотелось сделать ей приятное, и он через силу заставил себя выпить отвратительную жидкость. Она снова опустила его голову на подушку, слишком быстро лишив его успокаивающего прикосновения своих рук. Ему показалось, что он снова погружается в сон.
– Ты мне не снишься? – только успел шепнуть Жюстин.
– Конечно, нет. – Нежными пальцами она пригладила его волосы.
Мгновение спустя Жюстин почувствовал: она уходит.
– Останься, – хрипло проговорил он. Но она ушла, словно не слыша его просьбы, и он заснул.
* * *
С тех пор как к Жюстину вернулось сознание, прошел целый день, а Селия все не возвращалась. Он больше не нуждается в ее уходе. Раны перестали гноиться, и силы постепенно восстановятся. Если раньше Лизетту и Макса удивляла ее преданная забота о Жюстине, то теперь они не знали, что и подумать, видя, как она совершенно утратила к нему интерес. За какие-то несколько часов одержимость сменилась безразличием.
– Я устала, – объяснила им Селия. Не могла же она сказать, что теперь, когда Жюстин пришел в сознание, она боится оставаться с ним наедине.
Селию очень смутило то, что произошло, когда он пришел в себя. Она без конца прокручивала в памяти эту сцену, пугаясь охватившей ее тогда необъяснимой нежности. Она вспоминала тяжесть его головы на своей руке, его непривычное послушание, охрипший голос, когда он попросил ее остаться. Хуже всего то, что ей хотелось остаться, хотелось гладить его по волосам, утешать, уговаривать. Ее испугало, что она испытывает нежность к отвратительному пирату, и она решила избегать его.
Вечером того же дня Селия случайно подслушала разговор Лизетты с Максимилианом. Она только возвратилась после прогулки в саду и, услышав свое имя, остановилась перед дверью.
– Я не могу сказать, что она мне не нравится, – говорила Лизетта. – Просто я не понимаю ее. Никогда не знаешь, что она чувствует на самом деле.
Послышался хрипловатый смех Максимилиана.
– Тебе не обязательно понимать ее, малышка. Готов поклясться, Селия и сама не знает, что чувствует на самом деле.
– Она уверяет, что ненавидит Жюстина. Но если это так, зачем она ухаживала за ним, когда он лежал без сознания?
– В одном я уверен: между ними произошло нечто такое, что они твердо решили сохранить в тайне, – задумчиво произнес Макс.
Селия почувствовала, как запылали у нее щеки. Максимилиан – человек весьма проницательный и отлично знает, на что способен его сынок. Неужели он догадывается? И кому какое дело, произошло ли это с ее согласия или без него? До смерти смущенная, она отпрянула от двери.
На дороге, ведущей к главному дому, показался экипаж. Из экипажа вышел мужчина и решительной походкой направился к дому. Судя по выправке, он был военным. Селии показалось, что она видела его на панихиде по Филиппу. Да, если ей не изменяет память, это лейтенант Питер Бенедикт, заместитель капитана третьего ранга Мэтьюза, коменданта военно-морской базы в Новом Орлеане.
Бенедикт, увидев ее на крыльце, явно смутился.
– Мадам Волеран, – он галантно склонил голову, – рад видеть вас. Вы, наверное, меня не помните…
– Нет, почему же, я вас помню, лейтенант Бенедикт, – сказала Селия, прямо взглянув в его мальчишеское лицо.
Он производил впечатление честного служаки, для которого долг превыше всего. Встретившись с ним взглядом, Селия вспомнила, что Бенедикту и капитану Мэтьюзу самим президентом поручено избавиться от пиратов, хозяйничавших в заливе. А поймать самого капитана Грифона – удача редкая. Неужели до него дошли какие-нибудь слухи? А вдруг он приехал разузнать, не Жюстин ли у них в доме?
– Я хотел бы поговорить с месье Волераном. – Бенедикт пристально посмотрел на нее.
Селия постаралась принять самый равнодушный вид.
– Это неофициальный визит, лейтенант?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
– Я это понимаю.
– Ну и прекрасно.
– Да, прекрасно.
Они обменялись раздраженными взглядами, и Селия вернулась к Жюстину, довольная тем, что Лизетта оставила свои уговоры.
С каждым днем ее потребность быть рядом с Жюстином росла. Казалось, он знал, когда она рядом, узнавал звук ее голоса.
Селия вернулась от своих мыслей к действительности и прислушалась к разговору Лизетты с Максом.
– Что мы скажем людям, любимый? – спросила Лизетта. – Как только поймут, что мы что-то скрываем, сразу же заподозрят, что это связано с Жюстином. Что дело нечисто.
– У меня есть план, – медленно произнес Макс, – но он не очень хорош. Он ставит под удар нас всех. Надо придумать что-нибудь другое.
Лизетта обменялась с Селией встревоженными взглядами, потом снова повернулась к мужу.
– У нас нет времени, Макс, – напомнила она.
– Это правда, – поддержала ее, нахмурив лоб, Селия. – Может быть, вы расскажете нам, что это за план. Возможно, мы могли бы…
Она замолчала, неожиданно почувствовав тревогу. Откуда-то из тьмы перед ней возникло лицо… Это был Жюстин. Побледнев, она встала и торопливо направилась к двери.
– Извините, я должна заглянуть к Жюстину, – сказала она, почти бегом выходя из библиотеки.
* * *
Жюстин очнулся. Что с ним произошло? Он лежит на постели, застеленной простынями, подушки под головой – это что-то новенькое! А вокруг – темнота. В воздухе пахнет травами и свежим бельем. Тихо застонав, он попытался открыть глаза – и не смог. Попробовал поднять руку и удивился собственной слабости.
Тяжело дыша, Жюстин ощупал лицо и понял: глаза забинтованы. Он испугался. Был бой… пушечный залп… торжествующая физиономия Легара… удар мечом в бок… голос Риска… Он понял, что умирает. Все его тело превратилось в сгусток боли, он не мог шевельнуть ногой, даже не чувствовал ее. Неужели ему ампутировали ногу? Он поднес руку к повязке, чтобы содрать ее и собственными глазами увидеть, что с ним произошло. Острая боль пронзила его, голова закружилась.
– Нет-нет, – раздался тихий настойчивый голос. Рядом с ним женщина. Она взяла его руку и положила на одеяло. Он попробовал оттолкнуть ее.
– Пусть повязка останется на глазах, – уговаривала она. – Глаза должны выздороветь. А сейчас отдохни. И успокойся, с тобой все в порядке.
– Моя нога! – хрипло пробормотал он.
– Нога заживет, – тихо ответила незнакомка. – Ты снова сможешь ходить.
Он вспомнил ангела, приходившего к нему во сне. Тот же голос, то же прикосновение нежной руки.
– Больно…
Он хотел рассказать ей, что в его голову словно забивают раскаленные гвозди, но она, кажется, понимала его без слов. Тонкая, но сильная рука поправила подушку. Его обдало нежным ароматом цветов. К губам поднесли краешек стакана. Он чуть не задохнулся от резкого запаха ивовой коры, почувствовав горечь на губах.
– Нет…
– Чуть-чуть, – уговаривала она. – Всего один-два глоточка.
Ему хотелось сделать ей приятное, и он через силу заставил себя выпить отвратительную жидкость. Она снова опустила его голову на подушку, слишком быстро лишив его успокаивающего прикосновения своих рук. Ему показалось, что он снова погружается в сон.
– Ты мне не снишься? – только успел шепнуть Жюстин.
– Конечно, нет. – Нежными пальцами она пригладила его волосы.
Мгновение спустя Жюстин почувствовал: она уходит.
– Останься, – хрипло проговорил он. Но она ушла, словно не слыша его просьбы, и он заснул.
* * *
С тех пор как к Жюстину вернулось сознание, прошел целый день, а Селия все не возвращалась. Он больше не нуждается в ее уходе. Раны перестали гноиться, и силы постепенно восстановятся. Если раньше Лизетту и Макса удивляла ее преданная забота о Жюстине, то теперь они не знали, что и подумать, видя, как она совершенно утратила к нему интерес. За какие-то несколько часов одержимость сменилась безразличием.
– Я устала, – объяснила им Селия. Не могла же она сказать, что теперь, когда Жюстин пришел в сознание, она боится оставаться с ним наедине.
Селию очень смутило то, что произошло, когда он пришел в себя. Она без конца прокручивала в памяти эту сцену, пугаясь охватившей ее тогда необъяснимой нежности. Она вспоминала тяжесть его головы на своей руке, его непривычное послушание, охрипший голос, когда он попросил ее остаться. Хуже всего то, что ей хотелось остаться, хотелось гладить его по волосам, утешать, уговаривать. Ее испугало, что она испытывает нежность к отвратительному пирату, и она решила избегать его.
Вечером того же дня Селия случайно подслушала разговор Лизетты с Максимилианом. Она только возвратилась после прогулки в саду и, услышав свое имя, остановилась перед дверью.
– Я не могу сказать, что она мне не нравится, – говорила Лизетта. – Просто я не понимаю ее. Никогда не знаешь, что она чувствует на самом деле.
Послышался хрипловатый смех Максимилиана.
– Тебе не обязательно понимать ее, малышка. Готов поклясться, Селия и сама не знает, что чувствует на самом деле.
– Она уверяет, что ненавидит Жюстина. Но если это так, зачем она ухаживала за ним, когда он лежал без сознания?
– В одном я уверен: между ними произошло нечто такое, что они твердо решили сохранить в тайне, – задумчиво произнес Макс.
Селия почувствовала, как запылали у нее щеки. Максимилиан – человек весьма проницательный и отлично знает, на что способен его сынок. Неужели он догадывается? И кому какое дело, произошло ли это с ее согласия или без него? До смерти смущенная, она отпрянула от двери.
На дороге, ведущей к главному дому, показался экипаж. Из экипажа вышел мужчина и решительной походкой направился к дому. Судя по выправке, он был военным. Селии показалось, что она видела его на панихиде по Филиппу. Да, если ей не изменяет память, это лейтенант Питер Бенедикт, заместитель капитана третьего ранга Мэтьюза, коменданта военно-морской базы в Новом Орлеане.
Бенедикт, увидев ее на крыльце, явно смутился.
– Мадам Волеран, – он галантно склонил голову, – рад видеть вас. Вы, наверное, меня не помните…
– Нет, почему же, я вас помню, лейтенант Бенедикт, – сказала Селия, прямо взглянув в его мальчишеское лицо.
Он производил впечатление честного служаки, для которого долг превыше всего. Встретившись с ним взглядом, Селия вспомнила, что Бенедикту и капитану Мэтьюзу самим президентом поручено избавиться от пиратов, хозяйничавших в заливе. А поймать самого капитана Грифона – удача редкая. Неужели до него дошли какие-нибудь слухи? А вдруг он приехал разузнать, не Жюстин ли у них в доме?
– Я хотел бы поговорить с месье Волераном. – Бенедикт пристально посмотрел на нее.
Селия постаралась принять самый равнодушный вид.
– Это неофициальный визит, лейтенант?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76