Феликс Кривин
Простое, как мычание
По документам я в селе родилась, но я-то помню, что родилась в городе. Нас тогда целое стадо в одной комнате родилось, на шестом этаже. Как замычали мы в один голос, у Андерсена дух захватило от радости.
– Умницы, – говорит, – чтоб вам всем быть здоровенькими. Ваше здоровье – это наше здоровье.
У Андерсена жизнь длинная и однообразная, как проспект в нашем городе. Живет Андерсен давно и каждый день ходит на работу. Для него, говорит, идти на работу все равно, что идти на казнь. Только на казнь один раз сходил – и все, а на работу нужно ходить ежедневно.
Когда мы появились на свет, Андерсен встретил нас вопросом:
– Ну, красотки, какая из вас на мясо, а какая на молоко?
Все, конечно, кричат, что на молоко, а одна голова отчаянная радостно завопила:
– На мясо!
Андерсен улыбнулся – так грустно, как улыбается он, когда его вызывают к Ивану Ивановичу, – и говорит:
– Это хорошо, что ты такая сознательная, только радоваться зачем? Не в театр идешь, а на мясо.
Андерсен наш – не настоящий Андерсен, просто его так Иван Иванович называет. В честь великого сказочника.
Андерсен не любит, когда его называют сказочником. Он после этого долго не смотрит в нашу сторону, говорит, что мы ему надоели, что он не дождется, когда уйдет от нас на пенсию. Мы, оказывается, должны быть там, в селе, а не здесь, в городе. Каждая из нас приписана к какому-то совхозу. Одни еще там, в колхозе, приписаны, другие в районе приписаны, а мы уже здесь, в областном центре. Нас Андерсен собственной рукой приписал.
Сам приписал – и сам недоволен.
– Что-то, – говорит, – больно много вас развелось, вот погодите, я вас всех в отстающий колхоз отправлю. Будете там в холодных коровниках по колено в грязи выпрашивать, чтоб вас покормили.
Это он так грозится. А на самом деле – куда нас пошлешь? Мы здесь, в городе, родились, какая от пас в колхозе польза?
Сын Андерсена, пианист, ездит в колхоз на уборку картофеля, а какая там от него польза?
Андерсен это понимает. И если ругает нас, то только потому, что его ругает Иван Иванович. А Иван Иванович ругает потому, что его тоже кто-то ругает.
Все ругают друг друга. И все – из-за нас. Как будто все они нами недовольны.
А на самом деле без нас им не обойтись. Мы и кормов не требуем, и коровников нам не надо. Живем мы все в одном ящичке, на одном листе бумаги, – и те, которые в колхозе приписаны, и те, которые в районе приписаны, и те, которые в области приписаны, и даже те, которых Иван Иванович собственной рукой приписал.

1