Директор протиснулся в дверь, вынул ключ и улыбнулся Паблито:
– У вас ведь есть второй?
Помощник генерального директора, Херонимо и Лино выжидали у дверей камеры, и, когда Паблито снова появился, таща красный войлочный мешок, директор пригласил их пройти в соседнее помещение, зажег там яркую лампу, свет от которой падал на большой овальный стол, и, пробормотав извинения, вышел из комнаты. Заботливо высыпая содержимое мешка на полированную столешницу, Паблито опять сиял.
– Сокровища Али-Бабы, – пошутил он,
Нашейные украшения, браслеты, кольца, фибулы, подвески, серьги золотые и серебряные рассыпались по пустому столу, перепутанные между собой, зацепившиеся друг за дружку. При виде их помощник генерального директора только присвистнул, а дон Лино, отступив немного, хитро улыбнулся. Первым очнулся Херонимо и попытался разъединить сцепившиеся драгоценности. Ему достаточно было лишь взглянуть на них, чтобы высказать свои суждения:
– Составные части личного убора. Конец второго периода железного века, – сказал он с лаконичностью знатока.
И, словно бы эти слова послужили приглашением, нетерпеливые руки Паблито и помощника генерального директора протянулись к сокровищам, сперва робко, а потом, утратив первоначальное почтение, стали их переворачивать, расцеплять, раскладывать, в то время как дон Лино наблюдал за ними, стоя на приличествующем случаю расстоянии, словно за детьми, развлекающимися игрушками. Три археолога обменивались скупыми фразами, понимая друг друга с полуслова, увлеченно подчеркивая особенности каждой вещи, Паблито вытащил золотой браслет и указал на него помощнику генерального директора,
– Посмотри, Пако. Не думаю, чтобы такие ленточные браслеты спиралевидной формы находили раньше на Пиренейском полуострове, – гордо сказал он, играя в пользу дона Лино.
Довольный помощник генерального директора согласно кивнул, глазки за толстыми стеклами очков превратились в щелочки. Уважительно поддев золотую застежку, он крутил ее в руках, необыкновенно осторожно поднося к очкам, без конца поворачивая то так, то эдак. Он с головой ушел в это занятие, казалось, у него вот-вот слюнки потекут. Улыбнулся. Наконец сказал, пряча волнение:
– Это та фибула, о которой ты говорил?
Паблито тоже восторженно улыбнулся.
– Та самая, – сказал он. – Обрати внимание на протомосы. Среди всех доримских сокровищ на полуострове я не встречал анималистических протомос.
Помощник генерального директора долго рассматривал фибулу, а потом передал Херонимо,
– Ты заметил? – спросил он. – Похоже на двух львов, И в самом деле, для золотых и серебряных вещей Центрального плоскогорья она необычна.
Херонимо пожал плечами, без всякого интереса посмотрел на фибулу и, ничего не сказав, положил обратно в общую кучу. Помощник генерального директора вопрошающе глядел на него,
– Ну и что, – проговорил Херонимо сквозь зубы. – Возможно, привозная. На некоторых иберийских фибулах с юга встречаются похожие изображения.
Помощник генерального директора и Паблито по-прежнему перебирали драгоценности, обмениваясь возникающими у них впечатлениями, а дон Лино все смотрел на них. Херонимо вытащил из специального карманчика старые часы.
– Предупреждаю, уже почти пять, – сказал он, – а в половине седьмого темнеет.
– Ты прав, пошли, пошли, – сказал помощник генерального директора, подталкивая Паблито, но глаза его как магнитом притягивало одно серебряное украшение, и, не в силах противиться, он вернулся к столу, – Простите, – добавил он, осторожно беря изделие двумя пальцами и слегка приподнимая, чтобы и спутники рассмотрели, – Это увеличивающееся к середине утолщение напоминает предметы из Сантистебана и Торре-де-Хуан-Абада, однако застежка, сам крючок ни на какие известные вещи не похожи, – Он положил эту вещь в груду драгоценностей и повторил: – Пошли, пошли. Если станем всерьез этим заниматься, то уйдем только когда рак свистнет, В Мадриде все рассмотрим не торопясь. Разумеется, находка значительная, – И он поднял маленькие глазки на Херонимо: – Сколько километров до Гамонеса?
– Если повезет и дорога не забита, минут за сорок доедем, – ответил Херонимо, положив в рот леденец.
– Тогда поехали, – сказал помощник генерального директора, направляясь к двери.
3
Автомобиль поднимался по крутому склону крепостного холма, и чем выше он поднимался, тем зеленее, глубже и отдаленней казалась долина, а селение на дне ее, по обе стороны речушки, с поднимающимися над почернелыми крышами дымками, съеживалось до размеров почтовой открытки. Херонимо умело вел машину, брал в сторону от камней, объезжал выбоины, но, когда дон Лино в третий раз повторил, нагнувшись к его затылку, все с той же самодовольной интонацией: «Если бы взяли мой „лендровер“, то уже были бы на месте», он не сдержался и дернулся. Помощник генерального директора спрятал улыбку и посмотрел на крепостной холм, на огромную циклопическую громаду, где отчетливо выделялись труднодоступные кварцитовые скалы и стены. Херонимо переключил на первую скорость и, указывая пальцем, спросил помощника генерального директора:
– Ты заметил? Эта необычная конфигурация разделенных укрытий и навела нашего милого дона Вирхилио на мысль окрестить этот крепостной холм Сегундас-Коготас . Может показаться немного вычурным, но отнюдь е лишено смысла. В какой-то мере контуры его напоминают остатки древней стоянки под Авилой.
Камешек глухо стукнулся о дно машины. Херонимо жал губы.
– Глядите не пробейте картер! – сказал дон Лино.
По левую сторону дороги за крутым поворотом внезапно возник раскидистый орех; ветер раскачивал его ветви, то сгибая, то выпрямляя их. Легкие перистые облачка проносились над холмом, а под ними парили два грифа. Глядя на растрепанное ветром дерево, Херонимо сказал:
– Здесь, как всегда, ветер. Дон Вирхилио обыкновенно говорил, что если бы нам удалось загнать в трубы арадасский ветер, то мы бы очистили от всякой заразы небеса над целой Европой. Полковнику приходили в голову разные идеи, бывали иногда и гениальные прозрения.
Откос становился все круче, и дон Лино, перегнувшись заднего сиденья и чуть ли не касаясь губами затылка Херонимо, сказал:
– Все, остановите машину здесь, у скалы. Дорога дальше плохая, как бы машина не застряла. Да и не к чему, до огнезащитной полосы всего два шага.
Ветер трепал полы пальто, выжимал слезы из глаз. На вершине уступа он ревел неистово, и дон Лино придерживал кепку рукой. Гряда холмов раздваивалась, расходилась на разных уровнях вверх и вниз, чтобы в конце концов образовать невысокий хребет, окружавший долину. Дон Лино решительно зашагал к огнезащитной полосе по заросшей дроком тропке, едва различимой в тени дубовой рощицы, которую она разделяла надвое;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
– У вас ведь есть второй?
Помощник генерального директора, Херонимо и Лино выжидали у дверей камеры, и, когда Паблито снова появился, таща красный войлочный мешок, директор пригласил их пройти в соседнее помещение, зажег там яркую лампу, свет от которой падал на большой овальный стол, и, пробормотав извинения, вышел из комнаты. Заботливо высыпая содержимое мешка на полированную столешницу, Паблито опять сиял.
– Сокровища Али-Бабы, – пошутил он,
Нашейные украшения, браслеты, кольца, фибулы, подвески, серьги золотые и серебряные рассыпались по пустому столу, перепутанные между собой, зацепившиеся друг за дружку. При виде их помощник генерального директора только присвистнул, а дон Лино, отступив немного, хитро улыбнулся. Первым очнулся Херонимо и попытался разъединить сцепившиеся драгоценности. Ему достаточно было лишь взглянуть на них, чтобы высказать свои суждения:
– Составные части личного убора. Конец второго периода железного века, – сказал он с лаконичностью знатока.
И, словно бы эти слова послужили приглашением, нетерпеливые руки Паблито и помощника генерального директора протянулись к сокровищам, сперва робко, а потом, утратив первоначальное почтение, стали их переворачивать, расцеплять, раскладывать, в то время как дон Лино наблюдал за ними, стоя на приличествующем случаю расстоянии, словно за детьми, развлекающимися игрушками. Три археолога обменивались скупыми фразами, понимая друг друга с полуслова, увлеченно подчеркивая особенности каждой вещи, Паблито вытащил золотой браслет и указал на него помощнику генерального директора,
– Посмотри, Пако. Не думаю, чтобы такие ленточные браслеты спиралевидной формы находили раньше на Пиренейском полуострове, – гордо сказал он, играя в пользу дона Лино.
Довольный помощник генерального директора согласно кивнул, глазки за толстыми стеклами очков превратились в щелочки. Уважительно поддев золотую застежку, он крутил ее в руках, необыкновенно осторожно поднося к очкам, без конца поворачивая то так, то эдак. Он с головой ушел в это занятие, казалось, у него вот-вот слюнки потекут. Улыбнулся. Наконец сказал, пряча волнение:
– Это та фибула, о которой ты говорил?
Паблито тоже восторженно улыбнулся.
– Та самая, – сказал он. – Обрати внимание на протомосы. Среди всех доримских сокровищ на полуострове я не встречал анималистических протомос.
Помощник генерального директора долго рассматривал фибулу, а потом передал Херонимо,
– Ты заметил? – спросил он. – Похоже на двух львов, И в самом деле, для золотых и серебряных вещей Центрального плоскогорья она необычна.
Херонимо пожал плечами, без всякого интереса посмотрел на фибулу и, ничего не сказав, положил обратно в общую кучу. Помощник генерального директора вопрошающе глядел на него,
– Ну и что, – проговорил Херонимо сквозь зубы. – Возможно, привозная. На некоторых иберийских фибулах с юга встречаются похожие изображения.
Помощник генерального директора и Паблито по-прежнему перебирали драгоценности, обмениваясь возникающими у них впечатлениями, а дон Лино все смотрел на них. Херонимо вытащил из специального карманчика старые часы.
– Предупреждаю, уже почти пять, – сказал он, – а в половине седьмого темнеет.
– Ты прав, пошли, пошли, – сказал помощник генерального директора, подталкивая Паблито, но глаза его как магнитом притягивало одно серебряное украшение, и, не в силах противиться, он вернулся к столу, – Простите, – добавил он, осторожно беря изделие двумя пальцами и слегка приподнимая, чтобы и спутники рассмотрели, – Это увеличивающееся к середине утолщение напоминает предметы из Сантистебана и Торре-де-Хуан-Абада, однако застежка, сам крючок ни на какие известные вещи не похожи, – Он положил эту вещь в груду драгоценностей и повторил: – Пошли, пошли. Если станем всерьез этим заниматься, то уйдем только когда рак свистнет, В Мадриде все рассмотрим не торопясь. Разумеется, находка значительная, – И он поднял маленькие глазки на Херонимо: – Сколько километров до Гамонеса?
– Если повезет и дорога не забита, минут за сорок доедем, – ответил Херонимо, положив в рот леденец.
– Тогда поехали, – сказал помощник генерального директора, направляясь к двери.
3
Автомобиль поднимался по крутому склону крепостного холма, и чем выше он поднимался, тем зеленее, глубже и отдаленней казалась долина, а селение на дне ее, по обе стороны речушки, с поднимающимися над почернелыми крышами дымками, съеживалось до размеров почтовой открытки. Херонимо умело вел машину, брал в сторону от камней, объезжал выбоины, но, когда дон Лино в третий раз повторил, нагнувшись к его затылку, все с той же самодовольной интонацией: «Если бы взяли мой „лендровер“, то уже были бы на месте», он не сдержался и дернулся. Помощник генерального директора спрятал улыбку и посмотрел на крепостной холм, на огромную циклопическую громаду, где отчетливо выделялись труднодоступные кварцитовые скалы и стены. Херонимо переключил на первую скорость и, указывая пальцем, спросил помощника генерального директора:
– Ты заметил? Эта необычная конфигурация разделенных укрытий и навела нашего милого дона Вирхилио на мысль окрестить этот крепостной холм Сегундас-Коготас . Может показаться немного вычурным, но отнюдь е лишено смысла. В какой-то мере контуры его напоминают остатки древней стоянки под Авилой.
Камешек глухо стукнулся о дно машины. Херонимо жал губы.
– Глядите не пробейте картер! – сказал дон Лино.
По левую сторону дороги за крутым поворотом внезапно возник раскидистый орех; ветер раскачивал его ветви, то сгибая, то выпрямляя их. Легкие перистые облачка проносились над холмом, а под ними парили два грифа. Глядя на растрепанное ветром дерево, Херонимо сказал:
– Здесь, как всегда, ветер. Дон Вирхилио обыкновенно говорил, что если бы нам удалось загнать в трубы арадасский ветер, то мы бы очистили от всякой заразы небеса над целой Европой. Полковнику приходили в голову разные идеи, бывали иногда и гениальные прозрения.
Откос становился все круче, и дон Лино, перегнувшись заднего сиденья и чуть ли не касаясь губами затылка Херонимо, сказал:
– Все, остановите машину здесь, у скалы. Дорога дальше плохая, как бы машина не застряла. Да и не к чему, до огнезащитной полосы всего два шага.
Ветер трепал полы пальто, выжимал слезы из глаз. На вершине уступа он ревел неистово, и дон Лино придерживал кепку рукой. Гряда холмов раздваивалась, расходилась на разных уровнях вверх и вниз, чтобы в конце концов образовать невысокий хребет, окружавший долину. Дон Лино решительно зашагал к огнезащитной полосе по заросшей дроком тропке, едва различимой в тени дубовой рощицы, которую она разделяла надвое;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25