МИНИАТЮРЫ
Эти миниатюры написаны в самом начале 60-х гг. и никак не
предназначались для печати. Имена в них относятся к моим друзьям и знакомым
- ими и ограничивалась аудитория.
Мы ждали Женю и Илью. Но Илья пришел один и сказал, что Женя,
наверное, не придет, потому что его превратили в слона.
Но Женя пришел. Он долго топтался в коридоре, путался хоботом среди
сумок и сундуков и сломал стул с синим верхом.
Было два часа ночи, и шел мокрый снег. В конце Лаврушинского переулка
мы увидели за прутьями ограды человека в белом. Он лежал, уткнувшись
головой в лужу. Босые пятки посинели. У человека были большие крылья и
легкое сияние вокруг головы. Одно крыло было сломано, и перья висели на
черных сучьях лип.
- Посмотри, ангел упал, - сказал Женя.
- Он мертвый, - сказал я.
Женщины прошли вперед. Им не хотели смотреть на мертвого.
Метеорит пробил восемь этажей и, шипя по-змеиному, упал ко мне на
стол. Я поднял голову и через дырку в потолке увидел голубое небо.
Я подождал, пока метеорит остынет, отнес его на крышу и заткнул им
дырку.
Жил-был бык. Он был дальтоником и бросался на зеленое. Когда пришла
весна, он вытоптал зеленые насаждения на Ленинском проспекте.
Чтобы успокоить быка, садовники прикрывали липы красными знаменами.
После парада по городу разъезжали ракеты и бронетранспортеры,
увешанные детскими воздушными шариками и убранные живыми цветами. Офицеры в
джипах сажали себе на колени детей. Было весело.
Потом радисты получили приказ, закрылись люки танков, офицеры
осторожно высадили из джипов детей, и колонны развернулись на толпу.
Женя поймал рака и хотел отвезти его на продажу в Париж. Но оказалось,
что на раков очень большая пошлина. Пришлось опустить рака в ведро с водой
и поставить ведро на кухню.
Рак много ел и скоро вырос из ведра. Он стучал по ночам клешнями и
кусал гостей за ноги. Гости требовали, чтобы Женя купил раку намордник.
Потом рак искусал Женю и вышел во двор. Во дворе была весна.
Великан был такой большой, что чистил зубы сапожной щеткой, пил чай из
ванны, вместо тапочек носил байдарки, думал, что кинотеатр "Россия" -
комната с телевизором, и застревал, проползая в пешеходные туннели.
Он любил вспоминать, что восемь матерей скончались, рожая его.
Космонавт Н. рассказывал, что Вселенная замкнута, и ее пределы
сравнительно недалеко от Земли. В таких местах можно как в зеркале увидеть
самого себя.
Но время в разных частях Вселенной движется неодинаково. Поэтому Н.
увидел себя старым и толстым, с погонами генерал-лейтенанта авиации. Он
обрадовался, что будет получать хорошую пенсию, и спросил:
- Будет ли война?
Генерал-лейтенант ответил, что не знает.
На Красной площади встречали царя, который был проездом из
Комсомольска. Милиционеры едва сдерживали толпу. Миша, который был в
мундире камер-юнкера, провел меня к царю.
Царь попросил снять звезды с кремлевских башен, но милиционеры его не
послушались, и тогда царь приказал замуровать себя в кремлевской стене.
Миша замешивал раствор, и по лицу его текли слезы.
В Москве, в зимнем зале ЦСКА проходили бои гладиаторов со львами. Нила
кинула на арену жемчужное ожерелье. Ожерелье упало на шею льву, и ни один
гладиатор не осмелился снять его оттуда.
Но оставшийся неизвестным пионер спустился на арену и вернул ожерелье
Ниле.
Близорукий человек никогда не снимал очков на ночь, потому что боялся,
что не разглядит снов.
Однажды он разбил очки, а в эту ночь во сне показывали конец света, и
на стенах было написано, когда это случится.
Я ехал на электричке в Москву. Вдруг она сошла с рельсов и поехала по
лесу. Ветви деревьев бились о стекла, и вокруг пели птицы. Пахло
земляникой. Некоторые пассажиры волновались, что они опоздают на работу.
Уже шел девятый час, а мы все ехали по Сокольникам, оставляя широкую полосу
примятой травы.
Электричка остановилась у метро, и все вышли. Только детей пришлось
передавать с рук на руки, потому что там не было высокой платформы.
Утром, когда я шел в ванную, я увидел на полу в коридоре свежий помет
крокодила. Помет был еще теплым на ощупь. Я пошел по следам. Следы привели
меня на кухню. В кухне крокодила не оказалось, но у плиты стоял высокий
стройный человек в бирюзовом ментике ингерманландских гусар и жарил
яичницу.
Он меня и съел.
Я клеил обои и случайно заклеил между ними и штукатуркой зашедшего ко
мне в гости Володю.
Мы долго звали его пить чай, но он не шел. Потом мы догадались в чем
дело, но было жалко рвать новые обои, и мы выпустили его, пробив стену со
стороны лестницы.
Я завтракал на кухне. Вдруг послышались глухие удары в ту стену,
которая выходит на улицу. Я не успел допить чай, как в стене обозначилось
отверстие.
В него пролез конец толстого кабеля. Это был спецкабель. Потом в
отверстие проникли спецлюди и приказали мне молчать.
До сих пор я молчал. Но сегодня, наконец, кабель прополз через кухню и
уполз в соседнюю квартиру. Я считаю своим долгом рассказать обо всем людям.
Я долго стоял перед памятником Грибоедову у Кировских ворот. Как
живой, думал я, поддаваясь обаянию реалистического искусства. Как живой.
Памятник вздохнул и сказал:
- Ты меня разгадал.
И сошел с пьедестала.
Однажды у меня был длинный пушистый хвост, лучший в Москве. Даже из
Подольска приезжали люди полюбоваться на него.
Его у меня украли в гардеробе ресторана "Янтарь". Я до сих пор сужусь
с администрацией ресторана, которая не хочет компенсировать потерю, потому
что, согласно правилам, хвосты на хранение не принимаются.
К нам за столик сел сержант милиции. Он был немолод, худ, обветрен, и
ел бутерброд с красной икрой. Сержант обламывал те кусочки хлеба, на
которые не попало ни икры, ни масла.
Потом он приподнял по очереди погоны, а под погонами сидели большие
тараканы с печальными глазами. Сержант дал каждому таракану по кусочку
хлеба. Тараканы быстро грызли хлеб и косились на красную икру, которую
доедал сержант.
На параде седьмого ноября, на Красной площади, когда прошли танки и
тяжелая артиллерия, наступила тишина. Потом на опустевшую площадь медленно
въехала моя пишущая машинка.
Военные атташе разных стран заволновались на трибунах.
- Фотографируйте, фотографируйте, чего уж там, - говорили им.
Маршал Гречко взял под козырек. К тому времени, когда машинка
поравнялась с собором Василия Блаженного, места иностранных корреспондентов
опустели.
Через два месяца был подписан договор о всеобщем и полном разоружении.
Я так спешил на свидание, что у меня выросли крылья.
1 2
Эти миниатюры написаны в самом начале 60-х гг. и никак не
предназначались для печати. Имена в них относятся к моим друзьям и знакомым
- ими и ограничивалась аудитория.
Мы ждали Женю и Илью. Но Илья пришел один и сказал, что Женя,
наверное, не придет, потому что его превратили в слона.
Но Женя пришел. Он долго топтался в коридоре, путался хоботом среди
сумок и сундуков и сломал стул с синим верхом.
Было два часа ночи, и шел мокрый снег. В конце Лаврушинского переулка
мы увидели за прутьями ограды человека в белом. Он лежал, уткнувшись
головой в лужу. Босые пятки посинели. У человека были большие крылья и
легкое сияние вокруг головы. Одно крыло было сломано, и перья висели на
черных сучьях лип.
- Посмотри, ангел упал, - сказал Женя.
- Он мертвый, - сказал я.
Женщины прошли вперед. Им не хотели смотреть на мертвого.
Метеорит пробил восемь этажей и, шипя по-змеиному, упал ко мне на
стол. Я поднял голову и через дырку в потолке увидел голубое небо.
Я подождал, пока метеорит остынет, отнес его на крышу и заткнул им
дырку.
Жил-был бык. Он был дальтоником и бросался на зеленое. Когда пришла
весна, он вытоптал зеленые насаждения на Ленинском проспекте.
Чтобы успокоить быка, садовники прикрывали липы красными знаменами.
После парада по городу разъезжали ракеты и бронетранспортеры,
увешанные детскими воздушными шариками и убранные живыми цветами. Офицеры в
джипах сажали себе на колени детей. Было весело.
Потом радисты получили приказ, закрылись люки танков, офицеры
осторожно высадили из джипов детей, и колонны развернулись на толпу.
Женя поймал рака и хотел отвезти его на продажу в Париж. Но оказалось,
что на раков очень большая пошлина. Пришлось опустить рака в ведро с водой
и поставить ведро на кухню.
Рак много ел и скоро вырос из ведра. Он стучал по ночам клешнями и
кусал гостей за ноги. Гости требовали, чтобы Женя купил раку намордник.
Потом рак искусал Женю и вышел во двор. Во дворе была весна.
Великан был такой большой, что чистил зубы сапожной щеткой, пил чай из
ванны, вместо тапочек носил байдарки, думал, что кинотеатр "Россия" -
комната с телевизором, и застревал, проползая в пешеходные туннели.
Он любил вспоминать, что восемь матерей скончались, рожая его.
Космонавт Н. рассказывал, что Вселенная замкнута, и ее пределы
сравнительно недалеко от Земли. В таких местах можно как в зеркале увидеть
самого себя.
Но время в разных частях Вселенной движется неодинаково. Поэтому Н.
увидел себя старым и толстым, с погонами генерал-лейтенанта авиации. Он
обрадовался, что будет получать хорошую пенсию, и спросил:
- Будет ли война?
Генерал-лейтенант ответил, что не знает.
На Красной площади встречали царя, который был проездом из
Комсомольска. Милиционеры едва сдерживали толпу. Миша, который был в
мундире камер-юнкера, провел меня к царю.
Царь попросил снять звезды с кремлевских башен, но милиционеры его не
послушались, и тогда царь приказал замуровать себя в кремлевской стене.
Миша замешивал раствор, и по лицу его текли слезы.
В Москве, в зимнем зале ЦСКА проходили бои гладиаторов со львами. Нила
кинула на арену жемчужное ожерелье. Ожерелье упало на шею льву, и ни один
гладиатор не осмелился снять его оттуда.
Но оставшийся неизвестным пионер спустился на арену и вернул ожерелье
Ниле.
Близорукий человек никогда не снимал очков на ночь, потому что боялся,
что не разглядит снов.
Однажды он разбил очки, а в эту ночь во сне показывали конец света, и
на стенах было написано, когда это случится.
Я ехал на электричке в Москву. Вдруг она сошла с рельсов и поехала по
лесу. Ветви деревьев бились о стекла, и вокруг пели птицы. Пахло
земляникой. Некоторые пассажиры волновались, что они опоздают на работу.
Уже шел девятый час, а мы все ехали по Сокольникам, оставляя широкую полосу
примятой травы.
Электричка остановилась у метро, и все вышли. Только детей пришлось
передавать с рук на руки, потому что там не было высокой платформы.
Утром, когда я шел в ванную, я увидел на полу в коридоре свежий помет
крокодила. Помет был еще теплым на ощупь. Я пошел по следам. Следы привели
меня на кухню. В кухне крокодила не оказалось, но у плиты стоял высокий
стройный человек в бирюзовом ментике ингерманландских гусар и жарил
яичницу.
Он меня и съел.
Я клеил обои и случайно заклеил между ними и штукатуркой зашедшего ко
мне в гости Володю.
Мы долго звали его пить чай, но он не шел. Потом мы догадались в чем
дело, но было жалко рвать новые обои, и мы выпустили его, пробив стену со
стороны лестницы.
Я завтракал на кухне. Вдруг послышались глухие удары в ту стену,
которая выходит на улицу. Я не успел допить чай, как в стене обозначилось
отверстие.
В него пролез конец толстого кабеля. Это был спецкабель. Потом в
отверстие проникли спецлюди и приказали мне молчать.
До сих пор я молчал. Но сегодня, наконец, кабель прополз через кухню и
уполз в соседнюю квартиру. Я считаю своим долгом рассказать обо всем людям.
Я долго стоял перед памятником Грибоедову у Кировских ворот. Как
живой, думал я, поддаваясь обаянию реалистического искусства. Как живой.
Памятник вздохнул и сказал:
- Ты меня разгадал.
И сошел с пьедестала.
Однажды у меня был длинный пушистый хвост, лучший в Москве. Даже из
Подольска приезжали люди полюбоваться на него.
Его у меня украли в гардеробе ресторана "Янтарь". Я до сих пор сужусь
с администрацией ресторана, которая не хочет компенсировать потерю, потому
что, согласно правилам, хвосты на хранение не принимаются.
К нам за столик сел сержант милиции. Он был немолод, худ, обветрен, и
ел бутерброд с красной икрой. Сержант обламывал те кусочки хлеба, на
которые не попало ни икры, ни масла.
Потом он приподнял по очереди погоны, а под погонами сидели большие
тараканы с печальными глазами. Сержант дал каждому таракану по кусочку
хлеба. Тараканы быстро грызли хлеб и косились на красную икру, которую
доедал сержант.
На параде седьмого ноября, на Красной площади, когда прошли танки и
тяжелая артиллерия, наступила тишина. Потом на опустевшую площадь медленно
въехала моя пишущая машинка.
Военные атташе разных стран заволновались на трибунах.
- Фотографируйте, фотографируйте, чего уж там, - говорили им.
Маршал Гречко взял под козырек. К тому времени, когда машинка
поравнялась с собором Василия Блаженного, места иностранных корреспондентов
опустели.
Через два месяца был подписан договор о всеобщем и полном разоружении.
Я так спешил на свидание, что у меня выросли крылья.
1 2