Но она чувствовала, что уже не в состоянии вернуться к прошедшему, что что-то неуловимо изменилось в ней и уже поздно идти на попятную.
Она старалась, она пробовала. Бог свидетель, она сделала все, что было в ее силах. Но видимо, силы изменили ей. Пенни настойчиво напомнила себе те причины, по которым она должна была разорвать отношения с Рэмзи. Но стоило ему лишь улыбнуться своей неповторимой озорной добродушной улыбкой, и она тут же забывала обо всем на свете и вновь радостно тянулась к нему. А его детская беспомощность, с какой он смотрел на незнакомые ему предметы, будила в ней чувство жалости и желание помочь сориентироваться в этом шумном и опасном мире. Когда же он спас забравшуюся на дерево девочку, все те чувства в душе Пенелопы, которые противились душевной близости с ним, уступили место искреннему доверию и восхищению. И теперь в ее сердце не осталось и следа от былых опасений и подозрительности.
Стоя в тени широких листьев инжира, Пенни вдруг подумала, что не очень хорошо ведет себя, подглядывая за О'Кифом исподтишка. Хотя любопытство было сильнее чувства деликатности, и, подумав об этом, Пенни все же осталась на месте.
Рэмзи закрыл книгу и, отложив ее в сторону, устало склонил голову на грудь. Затем поднял со стола какой-то листок и стал внимательно рассматривать, держа прямо перед собой. Выражение его лица смутило Пенелопу.
— Рэмзи, — произнесла она, подойдя поближе. — С тобой все в порядке?
— Спасибо, я здоров, — ответил он, даже не посмотрев в ее сторону.
Какое-то смутное чувство тревоги закралось в душу Пенни. Слишком странно прозвучал его голос. К тому же ее насторожило его явное нежелание смотреть ей в глаза. Она подошла еще ближе и увидела, как он откачнулся в сторону. Это было уже ни на что не похоже. Пенелопа растерялась и с досадой упрекнула себя, что слишком доверилась незнакомому человеку.
А Рэмзи тем временем рассеянно поглядывал на узкий каменный пирс и небольшой металлический эллинг рядом с ним. Он тоже был растерян. Все утро он изучал книги по истории Америки и с досадой обнаружил, что его страна вновь воевала с Британией в 1812 году, а еще через пятьдесят лет колонии уже сами воевали друг с другом. Континентальный морской флот, оказывается, вообще перестал существовать. К тому же произошла какая-то революция, и американцы стали убивать американцев.
Все это не укладывалось у него в голове. Он не мог себе представить, как граждане одной страны посмели поднять руку друг на друга. Представив себе, что воюет с Дэйном, О'Киф горестно покачал головой и подумал о беспредельности человеческой злобы.
Прочитав несколько страниц из книги» Боевые корабли Джейн «, Рэмзи понял, что его профессия в настоящее время никому не нужна, корабли больше не ходят под парусом, а капитаны не прокладывают путь по звездам. Не скорость ветра, а мощность судовой машины, которую измеряют почему-то в лошадиных силах (уж измерили бы в рыбьих, что ли), — вот что определяет теперь быстроходность современных судов. Курс же прокладывает какой-то хитроумный железноголовый компьютер, сверяясь со своим механическим приятелем — радаром.
А те парусные корабли, на которых воевал Рэмзи и которые знал как свои пять пальцев, сегодня служат для развлечения богатых оболтусов и их тупоголовых сынков, уменьшившись к тому же до неприлично скромных размеров. Эта новость более всего задела О'Кифа. Мало того что была оскорблена его профессиональная гордость, он не знал теперь и того, как расплатиться по счету, который все еще лежал у него в кармане. Изучив его содержание, он пришел в ужас. Он понимал, конечно, что цены на жилье и одежду каждый год возрастают, но сумма — шестьдесят пять долларов за поношенные штаны, — предложенная здесь, показалась ему просто варварской. Ведь это годовой заработок матроса.
Подошедшая Пенелопа отвлекла Рэмзи от скорбных мыслей. Он все так же рассеянно посмотрел на нее, но тут же вновь отвел взгляд в сторону. Непонятная робость овладела его душой.
— Оставь меня, пожалуйста, — пробормотал он, и сердце Пенни защемило от жалости. Никогда еще он не казался ей таким беспомощным.
— Скажи мне что-нибудь, Рэмзи, — попросила она.
— Не могу, — ответил он, нахмурившись и все так же не глядя на нее.
— Но ведь все хорошо.
— Ты не сумеешь понять сказанное как должно, — невесело усмехнулся он и подумал о том, что делиться с ней своими трудностями было бы некрасиво, да и не хотелось. — Поверь мне, это именно так.
— А ты попробуй все-таки поговорить со мной. Может быть, я пойму хоть что-нибудь. Или даже смогу помочь тебе. Мне кажется, что-то тебя угнетает.
Он повернул голову и посмотрел на нее. Она старалась как можно спокойнее выдержать паузу, сохраняя невозмутимое выражение лица.» Как печальны его глаза «, — с жалостью подумала Пенни. Рэмзи вновь усмехнулся и резко сказал:
— Ты полагаешь, что после одной страстной ночи можно хорошо узнать человека и получить право навязывать ему свои представления?
Пенелопа покраснела и опустила глаза. Она не могла понять, чем заслужила такую отповедь. Воспоминания прошедшей ночи вызывали в ней стыд. И было не ясно, почему О'Киф выглядит таким самодовольным, ведь, как ей казалось, она оставила его неудовлетворенным и несколько растерянным.
— Веди себя, пожалуйста, скромнее, — попросила она.
— Скромность не в моем характере, — ответил Рэмзи, с ласковой улыбкой взглянув на нее.
Его взгляд блуждал по ее раскрасневшемуся лицу, обнаженным плечам, взволнованно вздымающейся груди. Легкая желтая юбка сарафана, словно золотистый венчик лютика, трепетала при каждом дуновении ветра, приоткрывая стройные загорелые ноги. Она выглядела хорошо выспавшейся и отдохнувшей. И О'Киф подумал о том, что ночь любви явно успокоила ей нервы и дала возможность мирно поспать, глаза и сейчас сияли каким-то таящимся в глубине души огнем счастья, а тело будто было налито жаркой истомой страсти.
— Я вовсе не упрекаю тебя.
— Неужели? — улыбнулся он, прижавшись лбом к ее бедру, и она, проводя рукой ему по волосам, вдруг увидела отпечатавшиеся на коже его плеча три тонких алых полумесяца.» Следы ногтей «, — догадалась Пенелопа, и щеки ее вновь порозовели от смущения.
— Ага! — засмеялся Рэмзи. — Увидела свою печать? Словно тавро мне на шкуру поставила. Ну как? Сегодня ночью придешь ко мне в комнату, чтобы продолжить это приятное занятие?
Она зажала ему рот ладонью.
— Не говори так, пожалуйста. Этой ночью я вообще случайно оказалась у тебя. Я никогда первая не прихожу к мужчине. Запомни это хорошенько. Такое поведение не в моем характере.
Он осторожно отстранил ее руку.
— Что же в твоем характере, Пенелопа? Ты вела себя вчера словно дикая кошка, попавшая в западню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Она старалась, она пробовала. Бог свидетель, она сделала все, что было в ее силах. Но видимо, силы изменили ей. Пенни настойчиво напомнила себе те причины, по которым она должна была разорвать отношения с Рэмзи. Но стоило ему лишь улыбнуться своей неповторимой озорной добродушной улыбкой, и она тут же забывала обо всем на свете и вновь радостно тянулась к нему. А его детская беспомощность, с какой он смотрел на незнакомые ему предметы, будила в ней чувство жалости и желание помочь сориентироваться в этом шумном и опасном мире. Когда же он спас забравшуюся на дерево девочку, все те чувства в душе Пенелопы, которые противились душевной близости с ним, уступили место искреннему доверию и восхищению. И теперь в ее сердце не осталось и следа от былых опасений и подозрительности.
Стоя в тени широких листьев инжира, Пенни вдруг подумала, что не очень хорошо ведет себя, подглядывая за О'Кифом исподтишка. Хотя любопытство было сильнее чувства деликатности, и, подумав об этом, Пенни все же осталась на месте.
Рэмзи закрыл книгу и, отложив ее в сторону, устало склонил голову на грудь. Затем поднял со стола какой-то листок и стал внимательно рассматривать, держа прямо перед собой. Выражение его лица смутило Пенелопу.
— Рэмзи, — произнесла она, подойдя поближе. — С тобой все в порядке?
— Спасибо, я здоров, — ответил он, даже не посмотрев в ее сторону.
Какое-то смутное чувство тревоги закралось в душу Пенни. Слишком странно прозвучал его голос. К тому же ее насторожило его явное нежелание смотреть ей в глаза. Она подошла еще ближе и увидела, как он откачнулся в сторону. Это было уже ни на что не похоже. Пенелопа растерялась и с досадой упрекнула себя, что слишком доверилась незнакомому человеку.
А Рэмзи тем временем рассеянно поглядывал на узкий каменный пирс и небольшой металлический эллинг рядом с ним. Он тоже был растерян. Все утро он изучал книги по истории Америки и с досадой обнаружил, что его страна вновь воевала с Британией в 1812 году, а еще через пятьдесят лет колонии уже сами воевали друг с другом. Континентальный морской флот, оказывается, вообще перестал существовать. К тому же произошла какая-то революция, и американцы стали убивать американцев.
Все это не укладывалось у него в голове. Он не мог себе представить, как граждане одной страны посмели поднять руку друг на друга. Представив себе, что воюет с Дэйном, О'Киф горестно покачал головой и подумал о беспредельности человеческой злобы.
Прочитав несколько страниц из книги» Боевые корабли Джейн «, Рэмзи понял, что его профессия в настоящее время никому не нужна, корабли больше не ходят под парусом, а капитаны не прокладывают путь по звездам. Не скорость ветра, а мощность судовой машины, которую измеряют почему-то в лошадиных силах (уж измерили бы в рыбьих, что ли), — вот что определяет теперь быстроходность современных судов. Курс же прокладывает какой-то хитроумный железноголовый компьютер, сверяясь со своим механическим приятелем — радаром.
А те парусные корабли, на которых воевал Рэмзи и которые знал как свои пять пальцев, сегодня служат для развлечения богатых оболтусов и их тупоголовых сынков, уменьшившись к тому же до неприлично скромных размеров. Эта новость более всего задела О'Кифа. Мало того что была оскорблена его профессиональная гордость, он не знал теперь и того, как расплатиться по счету, который все еще лежал у него в кармане. Изучив его содержание, он пришел в ужас. Он понимал, конечно, что цены на жилье и одежду каждый год возрастают, но сумма — шестьдесят пять долларов за поношенные штаны, — предложенная здесь, показалась ему просто варварской. Ведь это годовой заработок матроса.
Подошедшая Пенелопа отвлекла Рэмзи от скорбных мыслей. Он все так же рассеянно посмотрел на нее, но тут же вновь отвел взгляд в сторону. Непонятная робость овладела его душой.
— Оставь меня, пожалуйста, — пробормотал он, и сердце Пенни защемило от жалости. Никогда еще он не казался ей таким беспомощным.
— Скажи мне что-нибудь, Рэмзи, — попросила она.
— Не могу, — ответил он, нахмурившись и все так же не глядя на нее.
— Но ведь все хорошо.
— Ты не сумеешь понять сказанное как должно, — невесело усмехнулся он и подумал о том, что делиться с ней своими трудностями было бы некрасиво, да и не хотелось. — Поверь мне, это именно так.
— А ты попробуй все-таки поговорить со мной. Может быть, я пойму хоть что-нибудь. Или даже смогу помочь тебе. Мне кажется, что-то тебя угнетает.
Он повернул голову и посмотрел на нее. Она старалась как можно спокойнее выдержать паузу, сохраняя невозмутимое выражение лица.» Как печальны его глаза «, — с жалостью подумала Пенни. Рэмзи вновь усмехнулся и резко сказал:
— Ты полагаешь, что после одной страстной ночи можно хорошо узнать человека и получить право навязывать ему свои представления?
Пенелопа покраснела и опустила глаза. Она не могла понять, чем заслужила такую отповедь. Воспоминания прошедшей ночи вызывали в ней стыд. И было не ясно, почему О'Киф выглядит таким самодовольным, ведь, как ей казалось, она оставила его неудовлетворенным и несколько растерянным.
— Веди себя, пожалуйста, скромнее, — попросила она.
— Скромность не в моем характере, — ответил Рэмзи, с ласковой улыбкой взглянув на нее.
Его взгляд блуждал по ее раскрасневшемуся лицу, обнаженным плечам, взволнованно вздымающейся груди. Легкая желтая юбка сарафана, словно золотистый венчик лютика, трепетала при каждом дуновении ветра, приоткрывая стройные загорелые ноги. Она выглядела хорошо выспавшейся и отдохнувшей. И О'Киф подумал о том, что ночь любви явно успокоила ей нервы и дала возможность мирно поспать, глаза и сейчас сияли каким-то таящимся в глубине души огнем счастья, а тело будто было налито жаркой истомой страсти.
— Я вовсе не упрекаю тебя.
— Неужели? — улыбнулся он, прижавшись лбом к ее бедру, и она, проводя рукой ему по волосам, вдруг увидела отпечатавшиеся на коже его плеча три тонких алых полумесяца.» Следы ногтей «, — догадалась Пенелопа, и щеки ее вновь порозовели от смущения.
— Ага! — засмеялся Рэмзи. — Увидела свою печать? Словно тавро мне на шкуру поставила. Ну как? Сегодня ночью придешь ко мне в комнату, чтобы продолжить это приятное занятие?
Она зажала ему рот ладонью.
— Не говори так, пожалуйста. Этой ночью я вообще случайно оказалась у тебя. Я никогда первая не прихожу к мужчине. Запомни это хорошенько. Такое поведение не в моем характере.
Он осторожно отстранил ее руку.
— Что же в твоем характере, Пенелопа? Ты вела себя вчера словно дикая кошка, попавшая в западню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115