Линтон слегка поклонился и, повернувшись, вышел. Даниэль с некоторым опасением сбросила с себя подстилку и, расстелив на столе, поставила туда же кувшин. Вода в нем оказалась довольно холодной, но девушка все же с наслаждением обмыла ею горевшее огнем тело, на котором уже начала образовываться соленая корка от высохших морских брызг и пота. Поначалу движения Даниэль были неуверенными и вялыми, однако постепенно руки и ноги обретали былую подвижность, и через несколько минут она уже занималась своим туалетом с обычной энергией…
…Даниэль робко постучалась в дверь соседней каюты.
— Войдите! — раздалось по-французски.
Каюта графа разительно отличалась от той, которую занимала девушка. На натертом до блеска полу лежал даже турецкий ковер, а большая широкая кровать с пологом не имела ничего общего с ее жалкой койкой. Линтон поднялся из-за уже накрытого к завтраку стола и сделал шаг навстречу Даниэль. Удрученный вид девушки и ее большие растерянные глаза вызвали мягкую улыбку на обычно бесстрастном лице графа.
— Бедный ребенок пережил трудные времена, — участливо сказал он. — Садитесь завтракать.
Это был отнюдь не французский завтрак. На столе отсутствовали легкие блюда — хлеб, булочки, джем, мед, кофе. При одном только виде огромной тарелки с копченой свиной грудинкой, взбитым яичным белком, свежайшей розовой ветчиной и кусками поджаренной мясной вырезки воспоминания Даниэль о неприятностях минувшей ночи мигом улетучились. Она села на предложенный графом стул с плюшевым сиденьем и жадным взглядом уставилась на все это изобилие яств.
— Что я мог бы вам предложить? — галантно спросил граф, садясь за стол напротив девушки.
— Абсолютно все. Разве что кроме мяса, — не менее учтиво ответила Даниэль, потянувшись за серебряным кофейником.
— Но сначала — молоко! — непререкаемым тоном заявил Линтон, доверху наливая огромную чашку густой белой жидкостью и ставя ее перед девушкой. — Молоко быстро насыщает желудок, а это, дитя мое, как раз то, что вам необходимо сейчас в первую очередь.
Граф первым расправился с завтраком и, откинувшись на спинку стула, принялся молча потягивать пиво из большой кружки с оловянной крышкой. Он обдумывал, как по дороге в Корнуолл организовать встречу Даниэль с премьер-министром Англии Уильямом Питтом. Информация о ситуации во Франции, которой располагала девушка, представляла слишком большую ценность, чтобы пренебречь ею. Линтон не сомневался, что глава британского правительства с интересом выслушает Даниэль. Но как устроить эту встречу, не называя фамилию девушки, не раскрывая ее инкогнито?
— Вас что-то тревожит, милорд?
Вопрос, заданный мягким, участливым тоном, прервал серьезные размышления графа. Он невольно подумал, какой чудесный и музыкальный голосок бывает у Даниэль, когда она не ругается с хозяевами гостиниц или конюхами на их уличных диалектах. Пожалуй, чем скорее Даниэль де Сан-Варенн сменит свою детскую юбчонку на что-нибудь более солидное, тем будет лучше! Эта неожиданно мелькнувшая мысль повлекла за собой целую цепочку других. И в мозгу его светлости, лорда Джастина Линтона, вдруг зародился блестящий план, который мог бы послужить очень важной цели. Конечно, если выверить все детали и довести план до совершенства…
— Милорд? — еще раз повторила Даниэль. Она с волнением смотрела на графа. Тот заметил это и заставил себя слегка улыбнуться в ответ.
— Я ни о чем не тревожусь, дитя мое. Просто я думал о том, хватит ли у вас сил ехать сегодня верхом?
— Ехать верхом вместо того, чтобы трястись в тех ужасных коробках, которые называют экипажами?! — воскликнула Даниэль, и глаза ее радостно заблестели.
— Совершенно верно.
— О, милорд, верховую езду я люблю больше всего на свете! Но где же мы достанем лошадей?
— Наймем в ближайшей деревне, — сказал граф. — Конечно, скорее всего, это будут жалкие клячи, но надеюсь, мы отлично доедем и на них. Или найдем им какую-нибудь смену.
— Я уже с февраля ни разу не садилась в седло! — воскликнула Даниэль и с восторгом захлопала в ладоши. В душе его светлости шевельнулось сомнение:
— Вы действительно хорошо умеете ездить на лошади, дитя мое? — спросил он.
Девушка ответила таким презрительным взглядом, что граф тут же пожалел о своем вопросе.
— Конечно, умею, милорд! И очень даже неплохо. Может быть, даже лучше, чем вы!
— Даниэль, когда вы наконец научитесь следить за своими выражениями? — горестно вздохнул граф. — Подобными резкими ответами на вполне невинные вопросы трудно завоевать любовь или даже просто расположение в свете.
— Не понимаю, почему я должна непременно кого-то или что-то завоевывать? — мгновенно парировала девушка. — А что касается света, то у меня нет никакого желания в нем бывать. Брови графа сурово сдвинулись, и он уже открыл рот, чтобы дать девушке сердитую отповедь, однако в последний миг раздумал и только заметил:
— Мне бы хотелось надеяться, что ваши дедушка и бабушка придерживаются на этот счет другого мнения. — И тут же резко переменил тему разговора: — Как только мы придем в Дувр, я отправлюсь на поиски лошадей. Не желаете меня сопровождать?
Этого предложения было достаточно, чтобы смыть в душе Даниэль неприятный осадок от только что происшедшей размолвки с графом. Кроме того, она так давно привыкла уверенно идти своей дорогой, что это предложение графа, мешавшее намеченному еще в Париже собственному плану, не очень ее встревожило.
Даниэль поднялась на палубу и с интересом стала оглядываться по сторонам. Знаменитые белые скалы Дувра произвели на девушку не меньшее впечатление, чем во время ее путешествий сюда в детские годы. Она вспомнила даже маленькую деревушку, стоявшую на самом берегу пролива. Фигурки жителей уже суетились, освещенные лучами раннего утреннего солнца.
Несколько в стороне от причала стояла все та же гостиница «Пеликан», блестя на солнце стенами из белого кирпича и сверкая оконными рамами из дорогого металла, намекавшими на ее вечное процветание.
Сойдя на берег, путешественники направились прямо к гостинице. В расположившейся во дворе чистой конюшне стояли пять свободных лошадей. Граф критически осмотрел каждую.
— Какую предпочитаете вы? — обратился он к Даниэль.
Та очень серьезно отнеслась к его вопросу и принялась внимательно осматривать лошадей. Граф с интересом следил за девушкой. Опытные пальцы Даниэль со знанием дела ощупали каждое сухожилие, проверили ширину спины и реакцию животного на седло. Она приподняла верхнюю губу каждой лошади, чтобы убедиться в отсутствии желтых, старых зубов.
— Пегий мерин и серая кобыла уж больно некрасивы, — вынесла она свой приговор, — хотя и очень выносливы.
Девушка улыбнулась, и на ее щеках образовались две очаровательные ямочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143