Покачав головой, он сказал:
— Не знаю, что это мне даст.
— Ты избавишься от моих показаний о том, что произошло у меня в конторе. Это уже кое-что. Это уже облегчит твою участь.
— Я тут долго не пробуду. — Однако его усмешка не была очень уж уверенной.
Я рассмеялся ему в лицо:
— Имей в виду, я не выболтаю ничего. Может быть, ты слышал обо мне, Оззи. Когда я иду на сделку, я не нарушаю ее, даже если мне это колом выходит. Бог знает, как мне не хочется идти ни на какую сделку с тобой. Но, если мы ее заключим, я буду ее придерживаться.
— А что за сделка?
— Я не настаиваю на обвинениях и не рассказываю копам ничего из того, что ты мне скажешь. Это значит, что я подставлю свою шею, если утаю что-то. Но таков уговор. Не забывай, что я и так знаю много: о Сэйдере, о тебе, о Лобо и т.д.
Он пососал верхнюю губу:
— Чего же ты хочешь?
— Только подтверждения. Я знаю, что ты... Впрочем, забудем о том, что кто-то стрелял в меня. Я знаю, что ты и твой дружок — такой высокий, худой — были посланы за мной. А что дальше? Вы должны были отвезти меня к Сэйдеру или просто кокнуть?
— Никаких обвинений?
— Это точно. Это все, что я обещаю. Никаких обвинений и никаких сведений никому. Все остальное, в том числе то, что выбьют из тебя копы, — не моя забота. Я — частный детектив а это практически то же самое, что и любой гражданин. У меня нет особого веса в полиции или где бы там ни было еще. Ты сейчас стоишь поперек горла властям, и заместитель окружного прокурора может сам выдвинуть обвинение против тебя. И он это сделает. Но ты сделал бы большую глупость, если бы не воспользовался любой возможностью, которая тебе представится. В том числе и той, что я тебе предлагаю.
Он снова пососал губу и кивнул:
— Какого черта? Дело, скажем, было так. — Он скосил глаза и сморщил свой узкий лоб — это означало, что он думает. — Предположим, я и мой друг должны были тебя “прокатить” в один конец. Так, чтобы ты исчез.
Он сделал паузу и взглянул на меня. Я кивнул, и он продолжил:
— И все были бы довольны. Вот и все, что я об этом знаю. Я даже не должен был, предположим, видеться с Сэйдером.
— Понятно. Предположим это. А дальше что? Может быть, ты отправился бы к Сэйдеру?
Он вздохнул:
— Я бы позвонил. Я бы вовсе не увиделся с Сэйдером. Я даже не знаю, что это его интересует.
— Позвонил бы куда?
Он усердно пососал губу и вытер рот своей маленькой рукой. Затем почесал плечо, не глядя на меня. Наконец он выговорил:
— Голливуд 32-27.
— Это телефон Сэйдера?
— Я не знаю.
— Что ты должен был сказать?
Он тревожно поежился, не отвечая. Я резко потребовал:
— Давай колись, Оззи. Говори все до конца.
Он вздохнул:
— Я должен был сказать: “Я доставил цветы”.
— “Доставил...” Это все?
— Да, все.
— Так чей это номер?
— Понятия не имею. Это все. Ничего больше не знаю. Сдержи теперь свое слово.
— Ну и ну! Ты же мне еще ничего не сказал. — На самом деле я узнал почти все, что не могла мне сообщить Айрис. Но я надеялся, что Оззи мог еще что-то прояснить. — Еще одно. Что за кошка пробежала между Марти Сэйдером и Коллиером Бридом?
— Ты еще спрашиваешь?
Я более или менее представлял себе, в чем дело, как многие из тех, кто сталкивался с преступным миром, но я хотел большей ясности.
— Объясни-ка мне, Оззи. Ты должен добавить это к своей части сделки.
— Ничего особенного. Брид, сукин сын, хочет все заграбастать. Стоит кому-то организовать какое-нибудь дело на территории, которую Брид считает своей, как он тут же пытается запустить свои жирные пальцы в это дело. Вот что вытворяют он и стоящие за ним большие шишки.
— Что за шишки?
Оззи запрокинул голову и попытался взглянуть на меня свысока:
— Бог мой! Ты что, недавно на свет появился? Не знаешь, о ком я говорю?
Пожалуй, он был прав. Ему не было нужды называть какие-либо имена. Да и такие людишки, как Оззи, могли и не знать их. Он имел в виду ловких и сладкоречивых “дельцов”, за которыми охотились сенатор Кефовер и налоговые инспектора.
— У Сэйдера хорошее дело?
— Лучше не бывает.
— Достаточно, Оззи. Или у тебя есть что-нибудь еще?
Он покачал головой.
— О'кей. Скажи, кто сидит у этого телефона, и я пойду.
— Я сказал все, что знаю.
Я встал:
— Хорошо, Оззи. Раз не знаешь, значит, не знаешь. Но если знаешь, лучше сказать мне. Я могу поспрашивать в полиции, но это может кое-кого насторожить.
Он замысловато выругался:
— О Господи. Это квартира одной девахи, одним словом, любовницы Сэйдера. Я себе никогда не мог позволить такую роскошь. Ее зовут Китти Грин. И это все, что я знаю. Понятия даже не имею, где она обретается, но Сэйдер платит за ее берлогу. Теперь отстань от меня.
— О'кей, Оззи. Сделка состоялась, — сказал я и вышел.
Мне надо было позвонить, но сначала я должен был сделать еще кое-что, пока была возможность. По дороге в полицию я высказал свою просьбу Ролинсу:
— Сегодня после полудня я видел полдюжины головорезов Коллиера Брида — по крайней мере, я думаю, что они работают на него, — и двух парней Марти Сэйдера. На всякий случай я хотел бы взглянуть на имеющиеся у вас фотографии известных вам подручных Сэйдера и Брида.
У меня было предчувствие, что я еще столкнусь с кем-то из этих типов, и, чем больше я узнаю о них, тем будет лучше. Поэтому и хотел получить как можно больше информации о них.
Ролинс спросил:
— Ты узнал о шестом заезде?
Я покачал головой:
— Совсем забыл об этом. Ставь на седьмой номер.
Он ухмыльнулся:
— Ты же знаешь, что я не играю на скачках. Разузнал что-нибудь еще?
— Не уверен. Но я не буду настаивать на своих обвинениях.
Он насупился:
— Вот как? Ты, который заварил всю эту кашу?
— Минутку, Ролинс. Не горячись. Не я ее заварил, а Оззи. Или некто за его спиной. Я обещал ему, что не буду настаивать на обвинениях. Я не мог бы этого сделать, будь я копом. Я также сказал ему, что остальные неприятности — его забота. Ты прекрасно знаешь, что его все равно посадят, выдвину ли я обвинения против него или нет. Об этом я его предупредил.
С минуту он пристально смотрел на меня, не говоря ни слова. Чтобы переменить тему, я сказал:
— Трудно организовать фотографии, которые я просил? Это не займет много времени?
Он расслабился и усмехнулся, опять молча.
Я, кажется, догадался почему. Я знаю многих офицеров полиции и за одним-двумя исключениями (Ролинс не был таким исключением) поддерживаю со всеми приятельские отношения. Я многое знал о деятельности полицейского управления Лос-Анджелеса, в частности то, что оно работает чертовски квалифицированно.
Так случилось и на этот раз. В здании полиции я вдруг обнаружил, что мы идем вовсе не в отдел регистрации и опознания. Я спросил Ролинса, не заблудился ли он.
— Ни в коем случае, Скотт. Мы идем в отдел оперативной информации.
Удивившись, я взглянул на него, но он промолчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
— Не знаю, что это мне даст.
— Ты избавишься от моих показаний о том, что произошло у меня в конторе. Это уже кое-что. Это уже облегчит твою участь.
— Я тут долго не пробуду. — Однако его усмешка не была очень уж уверенной.
Я рассмеялся ему в лицо:
— Имей в виду, я не выболтаю ничего. Может быть, ты слышал обо мне, Оззи. Когда я иду на сделку, я не нарушаю ее, даже если мне это колом выходит. Бог знает, как мне не хочется идти ни на какую сделку с тобой. Но, если мы ее заключим, я буду ее придерживаться.
— А что за сделка?
— Я не настаиваю на обвинениях и не рассказываю копам ничего из того, что ты мне скажешь. Это значит, что я подставлю свою шею, если утаю что-то. Но таков уговор. Не забывай, что я и так знаю много: о Сэйдере, о тебе, о Лобо и т.д.
Он пососал верхнюю губу:
— Чего же ты хочешь?
— Только подтверждения. Я знаю, что ты... Впрочем, забудем о том, что кто-то стрелял в меня. Я знаю, что ты и твой дружок — такой высокий, худой — были посланы за мной. А что дальше? Вы должны были отвезти меня к Сэйдеру или просто кокнуть?
— Никаких обвинений?
— Это точно. Это все, что я обещаю. Никаких обвинений и никаких сведений никому. Все остальное, в том числе то, что выбьют из тебя копы, — не моя забота. Я — частный детектив а это практически то же самое, что и любой гражданин. У меня нет особого веса в полиции или где бы там ни было еще. Ты сейчас стоишь поперек горла властям, и заместитель окружного прокурора может сам выдвинуть обвинение против тебя. И он это сделает. Но ты сделал бы большую глупость, если бы не воспользовался любой возможностью, которая тебе представится. В том числе и той, что я тебе предлагаю.
Он снова пососал губу и кивнул:
— Какого черта? Дело, скажем, было так. — Он скосил глаза и сморщил свой узкий лоб — это означало, что он думает. — Предположим, я и мой друг должны были тебя “прокатить” в один конец. Так, чтобы ты исчез.
Он сделал паузу и взглянул на меня. Я кивнул, и он продолжил:
— И все были бы довольны. Вот и все, что я об этом знаю. Я даже не должен был, предположим, видеться с Сэйдером.
— Понятно. Предположим это. А дальше что? Может быть, ты отправился бы к Сэйдеру?
Он вздохнул:
— Я бы позвонил. Я бы вовсе не увиделся с Сэйдером. Я даже не знаю, что это его интересует.
— Позвонил бы куда?
Он усердно пососал губу и вытер рот своей маленькой рукой. Затем почесал плечо, не глядя на меня. Наконец он выговорил:
— Голливуд 32-27.
— Это телефон Сэйдера?
— Я не знаю.
— Что ты должен был сказать?
Он тревожно поежился, не отвечая. Я резко потребовал:
— Давай колись, Оззи. Говори все до конца.
Он вздохнул:
— Я должен был сказать: “Я доставил цветы”.
— “Доставил...” Это все?
— Да, все.
— Так чей это номер?
— Понятия не имею. Это все. Ничего больше не знаю. Сдержи теперь свое слово.
— Ну и ну! Ты же мне еще ничего не сказал. — На самом деле я узнал почти все, что не могла мне сообщить Айрис. Но я надеялся, что Оззи мог еще что-то прояснить. — Еще одно. Что за кошка пробежала между Марти Сэйдером и Коллиером Бридом?
— Ты еще спрашиваешь?
Я более или менее представлял себе, в чем дело, как многие из тех, кто сталкивался с преступным миром, но я хотел большей ясности.
— Объясни-ка мне, Оззи. Ты должен добавить это к своей части сделки.
— Ничего особенного. Брид, сукин сын, хочет все заграбастать. Стоит кому-то организовать какое-нибудь дело на территории, которую Брид считает своей, как он тут же пытается запустить свои жирные пальцы в это дело. Вот что вытворяют он и стоящие за ним большие шишки.
— Что за шишки?
Оззи запрокинул голову и попытался взглянуть на меня свысока:
— Бог мой! Ты что, недавно на свет появился? Не знаешь, о ком я говорю?
Пожалуй, он был прав. Ему не было нужды называть какие-либо имена. Да и такие людишки, как Оззи, могли и не знать их. Он имел в виду ловких и сладкоречивых “дельцов”, за которыми охотились сенатор Кефовер и налоговые инспектора.
— У Сэйдера хорошее дело?
— Лучше не бывает.
— Достаточно, Оззи. Или у тебя есть что-нибудь еще?
Он покачал головой.
— О'кей. Скажи, кто сидит у этого телефона, и я пойду.
— Я сказал все, что знаю.
Я встал:
— Хорошо, Оззи. Раз не знаешь, значит, не знаешь. Но если знаешь, лучше сказать мне. Я могу поспрашивать в полиции, но это может кое-кого насторожить.
Он замысловато выругался:
— О Господи. Это квартира одной девахи, одним словом, любовницы Сэйдера. Я себе никогда не мог позволить такую роскошь. Ее зовут Китти Грин. И это все, что я знаю. Понятия даже не имею, где она обретается, но Сэйдер платит за ее берлогу. Теперь отстань от меня.
— О'кей, Оззи. Сделка состоялась, — сказал я и вышел.
Мне надо было позвонить, но сначала я должен был сделать еще кое-что, пока была возможность. По дороге в полицию я высказал свою просьбу Ролинсу:
— Сегодня после полудня я видел полдюжины головорезов Коллиера Брида — по крайней мере, я думаю, что они работают на него, — и двух парней Марти Сэйдера. На всякий случай я хотел бы взглянуть на имеющиеся у вас фотографии известных вам подручных Сэйдера и Брида.
У меня было предчувствие, что я еще столкнусь с кем-то из этих типов, и, чем больше я узнаю о них, тем будет лучше. Поэтому и хотел получить как можно больше информации о них.
Ролинс спросил:
— Ты узнал о шестом заезде?
Я покачал головой:
— Совсем забыл об этом. Ставь на седьмой номер.
Он ухмыльнулся:
— Ты же знаешь, что я не играю на скачках. Разузнал что-нибудь еще?
— Не уверен. Но я не буду настаивать на своих обвинениях.
Он насупился:
— Вот как? Ты, который заварил всю эту кашу?
— Минутку, Ролинс. Не горячись. Не я ее заварил, а Оззи. Или некто за его спиной. Я обещал ему, что не буду настаивать на обвинениях. Я не мог бы этого сделать, будь я копом. Я также сказал ему, что остальные неприятности — его забота. Ты прекрасно знаешь, что его все равно посадят, выдвину ли я обвинения против него или нет. Об этом я его предупредил.
С минуту он пристально смотрел на меня, не говоря ни слова. Чтобы переменить тему, я сказал:
— Трудно организовать фотографии, которые я просил? Это не займет много времени?
Он расслабился и усмехнулся, опять молча.
Я, кажется, догадался почему. Я знаю многих офицеров полиции и за одним-двумя исключениями (Ролинс не был таким исключением) поддерживаю со всеми приятельские отношения. Я многое знал о деятельности полицейского управления Лос-Анджелеса, в частности то, что оно работает чертовски квалифицированно.
Так случилось и на этот раз. В здании полиции я вдруг обнаружил, что мы идем вовсе не в отдел регистрации и опознания. Я спросил Ролинса, не заблудился ли он.
— Ни в коем случае, Скотт. Мы идем в отдел оперативной информации.
Удивившись, я взглянул на него, но он промолчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42