Мне дом совсем не понравился.
Он отстоял ярдов на пятнадцать от дороги. К нему вела подъездная дорожка в форме дуги. Вдоль всего фасада тянулась лужайка, ограниченная с двух сторон живой изгородью. Я и не подумал воспользоваться дорожкой или пересечь газон напрямик, а пошел вдоль ближайшей изгороди.
У самого дома я обнаружил аккуратную щель в зеленой изгороди. Прежде чем проникнуть в нее, я достал револьвер и положил его в карман пиджака. Если Сэйдер дома, здесь отнюдь не безопасно.
Сжимая в кармане рукоятку револьвера, я подошел к крыльцу и нажал кнопку звонка. Никакой реакции. Я постучал. Тот же эффект. Нервы мои напряглись еще больше. Я повернул ручку, и дверь подалась внутрь.
Что теперь, Скотт? Что будешь делать? Я знал что: войду. Я понимал, что могу свалять большого дурака, если Сэйдера вовсе не интересуют ни я, ни Айрис Гордон. Но я так не думал. Поэтому распахнул дверь и вошел.
Я очутился в небольшой прихожей со старомодной вешалкой и дверьми слева и справа. Шаткая деревянная лестница вела на второй этаж. В доме не было слышно ни звука. Я вошел в левую дверь. За десять минут я обошел весь нижний этаж: кухню, столовую, библиотеку, кабинет, другие комнаты, даже ванную, и не нашел ничего, кроме пыли. Если это можно было назвать поисками Айрис, плохи были мои дела.
У лестницы я задержался, соображая, выдержит ли она мои двести фунтов — такой ненадежной она выглядела. Сэйдер, похоже, питал слабость к пожароопасным местам. Может быть, он был поджигателем в глубине души. Я двинулся вверх по лестнице, держась за деревянные перила, пока не увидел покрывавшую их грязь. Я точно не помнил, но мог поклясться, что ванна внизу была черной от грязи.
Наверху слева и справа от лестницы протянулся коридор. В семи ярдах справа он заканчивался широким окном. Влево он тянулся ярдов на двадцать и кончался дверью. С ней я должен был быть особенно осторожным — чего доброго она вела в никуда, в пропасть.
Я все еще никого не видел и не слышал. Постепенно во мне крепло чувство, что лучше было бы совершить более долгую поездку в “Подвал”. Но раз уж я был здесь, то решил продолжать осмотр и проверил все комнаты со стороны фасада. Каждый раз, открывая очередную дверь, я опасался наткнуться на старую толстуху, занимающуюся аэробикой, или на Марти, заряжающего пистолет. Ничего подобного. Я добрался до конца коридора и приоткрыл ту самую дверь, чтобы посмотреть, не ловушка ли это. За дверью были небольшая комната и короткая деревянная лестница, ведущая на крышу. Я поднялся по ней. Черт возьми, я был готов на все. Она заканчивалась люком в потолке. Я открыл его и огляделся. На крыше не было ничего заслуживающего внимания, и я поспешил вниз, в комнату. Если эта груда бревен вдруг обвалится, не хотелось бы оказаться слишком высоко.
Я пошел по другой стороне коридора, побывал во всех комнатах и не нашел ничего, кроме двух спален с неубранными постелями.
Последняя комната, вторая из обнаруженных мной спален, несомненно принадлежала женщине. Глядя на обои в цветочках, я пытался понять, почему мне взбрело в голову стать детективом. В этот момент я услышал за спиной выстрел.
Я резко обернулся и увидел в стене широко распахнутое окно. Когда я сделал шаг к нему, прозвучал еще один выстрел.
Я добрался до окна к очередному выстрелу и сообразил, что выстрелы следовали через равные промежутки времени. Скорее это напоминало стрельбы в полицейском тире. Бочком я приблизился к окну и выглянул на площадку за домом.
Обширное пространство отделяло дом от большого деревянного сарая, за которым простирались заросли кустарника и бурьяна, виднелись другие холмы. Метрах в пятнадцати от дома росло перечное дерево, в тени которого сидела дама среднего возраста, одетая в костюм для верховой езды, удобно развалившаяся в видавшем виды кресле. В ее правой руке блестел миниатюрный пистолет. На моих глазах она прицелилась чуть ниже окна, у которого я стоял, и маленький пистолет издал “крэк”.
Что это она вытворяла? Расстреливала дом? Четыре-пять попаданий в эту развалюху, и она обрушится.
В левой руке она держала стакан. Сделав еще один выстрел, она положила пистолет на столик сбоку, поднесла стакан ко рту и жадно проглотила его содержимое. Уронив стакан на траву, она спокойно перезарядила пистолет, доставая патроны из коробки, стоявшей на столе. Кто знает, может, я столкнулся с какой-то странной особой. Не было ничего легче, чем убедиться в этом.
Я скатился вниз по лестнице, выскочил из подъезда и поспешил вокруг дома туда, где сидела старая чудачка.
Я остановился как вкопанный, когда она увидела меня и дружески помахала мне пистолетом (если только можно дружески махать пистолетом). Я подпрыгнул от страха и сказал: “Эй!” голосом на три октавы выше обычного.
Она качнула головой. В конце концов я решил, что она не собирается в меня стрелять, и приблизился к ней.
— Добрый день, — приветствовал я ее.
— Д-добрый д-день, — ответила она старательно, как это делает крепко выпивший человек (а она пила отнюдь не кока-колу). — Кто вы такой?
Сидя в старом глубоком кресле с пистолетом в правой руке, она с трудом держала глаза открытыми. На самом деле она была не старой: ей было около сорока, но она пыталась выглядеть на двадцать и давно проиграла эту битву. Смотреть на нее было тягостно. Ее волосы были в завитушках, окрашенных в отталкивающий коричневатый цвет, как если бы с головы Медузы срезали змей, оставив корешки.
Амазонка придавала искусственную округлость ее бедрам. А глубокие складки с внутренней стороны брюк свидетельствовали о фигуре еще более неприглядной, чем я себе воображал. Она, похоже, скакала слишком долго и пахала, как потная лошадь. Она скакала настолько долго, что даже походила на лошадь.
Я ответил на ее вопрос, не назвав тем не менее своего имени, а откровенно солгав:
— Я друг мистера Сэйдера. Он дома?
Она прищурилась и ответила ровным голосом:
— Откуда мне знать? Я всего лишь жена паршивая!
Она очень жалела себя. Как, наверное, и ее муж, Марти. Она еле внятно бормотала, и я не был уверен, сказала ли она “жена паршивая” или “жена паршивца”.
— Вы, вероятно, миссис Сэйдер? — спросил я.
— Да, — ответила она еле слышно, глядя куда-то поверх меня. Я оглянулся, но не увидел ничего, кроме неба. Не знаю почему, но меня пробрала дрожь.
— Эй, — окликнул я ее мягко, не желая потревожить: может, она видела то, чего я не мог видеть.
Она продолжала смотреть затуманенным взором поверх меня в пространство.
— Миссис Сэйдер! Вы здесь?
Она взглянула на меня и моргнула.
— Вы же миссис Сэйдер?
— Конечно я миссис Сэйдер. — Похоже, она спустилась на землю. — Я миссис Вивиан Сэйдер. А вы кто?
Какого черта? Я мог спокойно сказать ей это:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Он отстоял ярдов на пятнадцать от дороги. К нему вела подъездная дорожка в форме дуги. Вдоль всего фасада тянулась лужайка, ограниченная с двух сторон живой изгородью. Я и не подумал воспользоваться дорожкой или пересечь газон напрямик, а пошел вдоль ближайшей изгороди.
У самого дома я обнаружил аккуратную щель в зеленой изгороди. Прежде чем проникнуть в нее, я достал револьвер и положил его в карман пиджака. Если Сэйдер дома, здесь отнюдь не безопасно.
Сжимая в кармане рукоятку револьвера, я подошел к крыльцу и нажал кнопку звонка. Никакой реакции. Я постучал. Тот же эффект. Нервы мои напряглись еще больше. Я повернул ручку, и дверь подалась внутрь.
Что теперь, Скотт? Что будешь делать? Я знал что: войду. Я понимал, что могу свалять большого дурака, если Сэйдера вовсе не интересуют ни я, ни Айрис Гордон. Но я так не думал. Поэтому распахнул дверь и вошел.
Я очутился в небольшой прихожей со старомодной вешалкой и дверьми слева и справа. Шаткая деревянная лестница вела на второй этаж. В доме не было слышно ни звука. Я вошел в левую дверь. За десять минут я обошел весь нижний этаж: кухню, столовую, библиотеку, кабинет, другие комнаты, даже ванную, и не нашел ничего, кроме пыли. Если это можно было назвать поисками Айрис, плохи были мои дела.
У лестницы я задержался, соображая, выдержит ли она мои двести фунтов — такой ненадежной она выглядела. Сэйдер, похоже, питал слабость к пожароопасным местам. Может быть, он был поджигателем в глубине души. Я двинулся вверх по лестнице, держась за деревянные перила, пока не увидел покрывавшую их грязь. Я точно не помнил, но мог поклясться, что ванна внизу была черной от грязи.
Наверху слева и справа от лестницы протянулся коридор. В семи ярдах справа он заканчивался широким окном. Влево он тянулся ярдов на двадцать и кончался дверью. С ней я должен был быть особенно осторожным — чего доброго она вела в никуда, в пропасть.
Я все еще никого не видел и не слышал. Постепенно во мне крепло чувство, что лучше было бы совершить более долгую поездку в “Подвал”. Но раз уж я был здесь, то решил продолжать осмотр и проверил все комнаты со стороны фасада. Каждый раз, открывая очередную дверь, я опасался наткнуться на старую толстуху, занимающуюся аэробикой, или на Марти, заряжающего пистолет. Ничего подобного. Я добрался до конца коридора и приоткрыл ту самую дверь, чтобы посмотреть, не ловушка ли это. За дверью были небольшая комната и короткая деревянная лестница, ведущая на крышу. Я поднялся по ней. Черт возьми, я был готов на все. Она заканчивалась люком в потолке. Я открыл его и огляделся. На крыше не было ничего заслуживающего внимания, и я поспешил вниз, в комнату. Если эта груда бревен вдруг обвалится, не хотелось бы оказаться слишком высоко.
Я пошел по другой стороне коридора, побывал во всех комнатах и не нашел ничего, кроме двух спален с неубранными постелями.
Последняя комната, вторая из обнаруженных мной спален, несомненно принадлежала женщине. Глядя на обои в цветочках, я пытался понять, почему мне взбрело в голову стать детективом. В этот момент я услышал за спиной выстрел.
Я резко обернулся и увидел в стене широко распахнутое окно. Когда я сделал шаг к нему, прозвучал еще один выстрел.
Я добрался до окна к очередному выстрелу и сообразил, что выстрелы следовали через равные промежутки времени. Скорее это напоминало стрельбы в полицейском тире. Бочком я приблизился к окну и выглянул на площадку за домом.
Обширное пространство отделяло дом от большого деревянного сарая, за которым простирались заросли кустарника и бурьяна, виднелись другие холмы. Метрах в пятнадцати от дома росло перечное дерево, в тени которого сидела дама среднего возраста, одетая в костюм для верховой езды, удобно развалившаяся в видавшем виды кресле. В ее правой руке блестел миниатюрный пистолет. На моих глазах она прицелилась чуть ниже окна, у которого я стоял, и маленький пистолет издал “крэк”.
Что это она вытворяла? Расстреливала дом? Четыре-пять попаданий в эту развалюху, и она обрушится.
В левой руке она держала стакан. Сделав еще один выстрел, она положила пистолет на столик сбоку, поднесла стакан ко рту и жадно проглотила его содержимое. Уронив стакан на траву, она спокойно перезарядила пистолет, доставая патроны из коробки, стоявшей на столе. Кто знает, может, я столкнулся с какой-то странной особой. Не было ничего легче, чем убедиться в этом.
Я скатился вниз по лестнице, выскочил из подъезда и поспешил вокруг дома туда, где сидела старая чудачка.
Я остановился как вкопанный, когда она увидела меня и дружески помахала мне пистолетом (если только можно дружески махать пистолетом). Я подпрыгнул от страха и сказал: “Эй!” голосом на три октавы выше обычного.
Она качнула головой. В конце концов я решил, что она не собирается в меня стрелять, и приблизился к ней.
— Добрый день, — приветствовал я ее.
— Д-добрый д-день, — ответила она старательно, как это делает крепко выпивший человек (а она пила отнюдь не кока-колу). — Кто вы такой?
Сидя в старом глубоком кресле с пистолетом в правой руке, она с трудом держала глаза открытыми. На самом деле она была не старой: ей было около сорока, но она пыталась выглядеть на двадцать и давно проиграла эту битву. Смотреть на нее было тягостно. Ее волосы были в завитушках, окрашенных в отталкивающий коричневатый цвет, как если бы с головы Медузы срезали змей, оставив корешки.
Амазонка придавала искусственную округлость ее бедрам. А глубокие складки с внутренней стороны брюк свидетельствовали о фигуре еще более неприглядной, чем я себе воображал. Она, похоже, скакала слишком долго и пахала, как потная лошадь. Она скакала настолько долго, что даже походила на лошадь.
Я ответил на ее вопрос, не назвав тем не менее своего имени, а откровенно солгав:
— Я друг мистера Сэйдера. Он дома?
Она прищурилась и ответила ровным голосом:
— Откуда мне знать? Я всего лишь жена паршивая!
Она очень жалела себя. Как, наверное, и ее муж, Марти. Она еле внятно бормотала, и я не был уверен, сказала ли она “жена паршивая” или “жена паршивца”.
— Вы, вероятно, миссис Сэйдер? — спросил я.
— Да, — ответила она еле слышно, глядя куда-то поверх меня. Я оглянулся, но не увидел ничего, кроме неба. Не знаю почему, но меня пробрала дрожь.
— Эй, — окликнул я ее мягко, не желая потревожить: может, она видела то, чего я не мог видеть.
Она продолжала смотреть затуманенным взором поверх меня в пространство.
— Миссис Сэйдер! Вы здесь?
Она взглянула на меня и моргнула.
— Вы же миссис Сэйдер?
— Конечно я миссис Сэйдер. — Похоже, она спустилась на землю. — Я миссис Вивиан Сэйдер. А вы кто?
Какого черта? Я мог спокойно сказать ей это:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42