Она улыбнулась мне:
— Привет! И я сказал:
— Привет! — И пошел дальше.
Вот тогда у меня и возникло чувство, что это путешествие не будет удачным. Вокруг меня сновали люди, в ярком свете блестели рулеточные колеса, слышался смех. Но я не мог отделаться от этого ощущения.
Я пошатался по залам. Мои серебряные доллары глупейшим образом пропали в пастях игральных автоматов и не менее глупо были поставлены в рулетку. На номер семь. Тут я увидел своего знакомого, которого звали Датч, — низенького, с квадратным лицом, беспечного и беззаботного. Он играл в кости за одним из столов. Я подошел к этому столу и поставил несколько пятидолларовых фишек.
Расслабившись, он откинулся на спинку стула. Когда он поймал мой взгляд, он кивнул и поднял одну бровь, но не произнес ни слова.
Крупье своей длинной лопаточкой умело сгреб фишки и пододвинул их какому-то толстяку, который выиграл.
Следующий игрок тоже был толст, но с острым беспокойным лицом. На победителя он не тянул, по-моему.
— Двадцать долларов — не деньги, — сказал я и поставил четыре фишки.
Датч добавил к моим еще четыре фишки.
— Поставлю вам стаканчик, — сказал я.
— Прекрасно. Я уже десять минут как здесь. А еще через минуту у меня будет перерыв минут на двадцать. Как ты поживаешь, малыш?
Он не ожидал ответа. Я не стал брать деньги со стояла. Следующий игрок выбросил четыре — шесть и проиграл. Я забрал свои восемьдесят долларов, сказал Датчу, что буду в «Оран-баре», и удалился.
Когда Датч скользнул в черное кожаное кресло рядом со мной, я заметил, что он, словно змея кожу по весне, сбросил прочь свой деловой вид. Он расслабился и улыбался:
— Опять на охоте, Шелл, старый разбойник?
— Я здесь по делу, Датч. Мой визит для Эда Грея будет как цианистый калий в суп. И если тебя увидят со мной, тебе может тоже перепасть.
— Да ну их всех к черту. В конце концов я всегда могу вернуться на ферму. — Для него это была привычная фраза, хотя за пределами города он бывал только тогда, когда переезжал в другой город. Но, во всяком случае, он не боялся общаться со мной.
Поэтому я спросил:
— Что ты знаешь о Дэнни Эксе и Слобберсе О'Брайене?
— А что с ними? Не знаю, приятель. Они крутились здесь, так, «подай-принеси» у Эда. Подонки они оба. А этот Экс, чтоб он сдох...
— Он и сдох. Вчера вечером.
— Кто это его?
— Я слишком сильно надавил ему на болевую точку. Это когда он на пару со Слобберсом и еще каким-то подонком, которого я не знаю, пытался вышибить из меня мозги.
Датч присвистнул:
— Так какого черта ты делаешь здесь?
— Значит, они работали на Эда. И Слобберс?
— Да. Кое-что для него они делали.
— Вот об этом я и хочу порасспросить Эда.
— Порасспросить Эда? — Он нахмурился и взглянул на меня. — Скотт, ты был бы поаккуратнее в этом гадюшнике. Пусть внешний вид Эда Грея тебя не обманывает — А он меня и не обманывает.
Я понимал, о чем говорит Датч. Грей мог преподнести неприятный сюрприз, это как зуб сломать, кушая манную кашу.
Он не казался опасным бандитом, но он им был. Черную работу за него делали его мальчики, но не было ничего такого, чего бы он не смог сделать сам, да еще и похлеще, чем они.
Я продолжал:
— А что случилось с Пэйджин Пэйдж? Я слышал, что ее пришлось кому-то заменить в шоу. Как это случилось?
— Не знаю. Она была здесь вплоть до вечера пятницы. — Он с минуту подумал. — Да, она в пятницу должна была выступать в последний раз. В четверг она участвовала в шоу, а в субботу уже выступала Чарли. В пятницу сольного номера в шоу не было.
— Не слышно было, почему она так неожиданно прервала выступления?
— Ни гугу. Может, они с Эдом поссорились? Милые бранятся...
— А что, было похоже, что они были любовниками?
— На Эди это просто написано было. Он любит новеньких. Вот он и учинил кампанию — орхидеи и шампанское, красивые побрякушки, — словом, щедрый Эди в своей роли. Он хороша ее исполняет, и обычно это срабатывает.
— И с Пэйджин сработало?
Он провел пальцем по носу:
— Не знаю. Знаю только, что они много времени проводили вместе. Но Эди всегда проводит много времени с кем-нибудь. Лишь бы это была не его жена.
— Правда, а я и забыл, что он женатый человек.
— Он тоже об этом забыл. — Датч глянул в сторону. — Ты спрашивал о Чарли. Вон она. В это время сюда забегают почти все девушки выпить коктейль перед началом первого шоу. Оно начинается в девять.
Сейчас было восемь часов. Я посмотрел туда, куда кивком показал мне Датч. Потрясающая рыжая девушка входила в дверь. Высокая, огненные волосы коротко острижены, лицо скорее симпатичное, чем красивое. На ней было облегающее белое вечернее платье, поддерживаемое на обнаженных плечах бретельками, сверкающими бисером.
Она прошла к другому концу стойки бара и скользнула на высокое сиденье. Я услышал: «Мне мартини, Том. Сухой».
— Шоу имеет бешеный успех, — сказал Датч.
— Да, я об этом слышал.
— Кроме шуток, такого в Лас-Вегасе еще не было. Если бы «Арабский зал» был вдвое больше, он все равно был бы полон, особенно когда появится такая штучка, как Февраль.
— А что Февраль особенного из себя представляет?
— Ничего лучше здесь не видели. Даже когда за месяц до нее выступали красотка Рэйвен и Орландо Десмонд.
— Десмонд? Говорят, он здесь выступал вместе с Рэйвен Мак-Кенной. Так?
— Да. Он вел конферанс и пел. Ха" пел — он заводил свое «би-би-би».
— Согласен с тобой. Расскажи-ка мне еще что-нибудь об этом прекрасном времени.
Рэйвен Мак-Кенна была Мисс Декабрь, стало быть, появилась здесь в январе, а в феврале ее место займет Мисс Январь. Январь — бэнг! — черноволосая красавица лежала обнаженной на черном вулканическом песке пляжа на Гавайях. Волна волос закрывала ее лицо. Белая полоска прибоя пенилась у ее округлых загорелых коленей. Лоана Калеоха.
Датч продолжал:
— Эта птичка Мак-Кенна имела успех, деньги прямо-таки текли в кассу. Ничего лучше я не видел, пока не появилась эта гавайская красотка. Как ее... Кага... Калу?..
— Лоана.
— Да. Ох, братец! Я здесь уже полтора года и видел все и вся. Но это просто невероятно.
— Трудновато конкурировать с Рэйвен Мак-Кенной, Датч. Или даже с Блэкки, Сью Мэйфэйр.
Он энергично закивал:
— Так, так. Но первый приз — Лоане.
— А на этом шоу в январе Десмонд пользовался успехом?
— Ну, девки-то за ним табунами бегали — подавать себя он умеет, а может быть, все дело в том, как он складывает губки, когда начинает пищать. Но я заметил другое. Он здорово продулся. Очень здорово.
— И все за твоим столом?
— За всеми столами, какие есть. Он даже на игральных автоматах продулся.
— И много он проиграл?
— Много, не одну тысячу, много. Король проигрыша.
— А поточнее?
— Можно только гадать.
— Так угадай.
— Должно быть, тысяч сто, может, больше. Я же сказал — король проигрыша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
— Привет! И я сказал:
— Привет! — И пошел дальше.
Вот тогда у меня и возникло чувство, что это путешествие не будет удачным. Вокруг меня сновали люди, в ярком свете блестели рулеточные колеса, слышался смех. Но я не мог отделаться от этого ощущения.
Я пошатался по залам. Мои серебряные доллары глупейшим образом пропали в пастях игральных автоматов и не менее глупо были поставлены в рулетку. На номер семь. Тут я увидел своего знакомого, которого звали Датч, — низенького, с квадратным лицом, беспечного и беззаботного. Он играл в кости за одним из столов. Я подошел к этому столу и поставил несколько пятидолларовых фишек.
Расслабившись, он откинулся на спинку стула. Когда он поймал мой взгляд, он кивнул и поднял одну бровь, но не произнес ни слова.
Крупье своей длинной лопаточкой умело сгреб фишки и пододвинул их какому-то толстяку, который выиграл.
Следующий игрок тоже был толст, но с острым беспокойным лицом. На победителя он не тянул, по-моему.
— Двадцать долларов — не деньги, — сказал я и поставил четыре фишки.
Датч добавил к моим еще четыре фишки.
— Поставлю вам стаканчик, — сказал я.
— Прекрасно. Я уже десять минут как здесь. А еще через минуту у меня будет перерыв минут на двадцать. Как ты поживаешь, малыш?
Он не ожидал ответа. Я не стал брать деньги со стояла. Следующий игрок выбросил четыре — шесть и проиграл. Я забрал свои восемьдесят долларов, сказал Датчу, что буду в «Оран-баре», и удалился.
Когда Датч скользнул в черное кожаное кресло рядом со мной, я заметил, что он, словно змея кожу по весне, сбросил прочь свой деловой вид. Он расслабился и улыбался:
— Опять на охоте, Шелл, старый разбойник?
— Я здесь по делу, Датч. Мой визит для Эда Грея будет как цианистый калий в суп. И если тебя увидят со мной, тебе может тоже перепасть.
— Да ну их всех к черту. В конце концов я всегда могу вернуться на ферму. — Для него это была привычная фраза, хотя за пределами города он бывал только тогда, когда переезжал в другой город. Но, во всяком случае, он не боялся общаться со мной.
Поэтому я спросил:
— Что ты знаешь о Дэнни Эксе и Слобберсе О'Брайене?
— А что с ними? Не знаю, приятель. Они крутились здесь, так, «подай-принеси» у Эда. Подонки они оба. А этот Экс, чтоб он сдох...
— Он и сдох. Вчера вечером.
— Кто это его?
— Я слишком сильно надавил ему на болевую точку. Это когда он на пару со Слобберсом и еще каким-то подонком, которого я не знаю, пытался вышибить из меня мозги.
Датч присвистнул:
— Так какого черта ты делаешь здесь?
— Значит, они работали на Эда. И Слобберс?
— Да. Кое-что для него они делали.
— Вот об этом я и хочу порасспросить Эда.
— Порасспросить Эда? — Он нахмурился и взглянул на меня. — Скотт, ты был бы поаккуратнее в этом гадюшнике. Пусть внешний вид Эда Грея тебя не обманывает — А он меня и не обманывает.
Я понимал, о чем говорит Датч. Грей мог преподнести неприятный сюрприз, это как зуб сломать, кушая манную кашу.
Он не казался опасным бандитом, но он им был. Черную работу за него делали его мальчики, но не было ничего такого, чего бы он не смог сделать сам, да еще и похлеще, чем они.
Я продолжал:
— А что случилось с Пэйджин Пэйдж? Я слышал, что ее пришлось кому-то заменить в шоу. Как это случилось?
— Не знаю. Она была здесь вплоть до вечера пятницы. — Он с минуту подумал. — Да, она в пятницу должна была выступать в последний раз. В четверг она участвовала в шоу, а в субботу уже выступала Чарли. В пятницу сольного номера в шоу не было.
— Не слышно было, почему она так неожиданно прервала выступления?
— Ни гугу. Может, они с Эдом поссорились? Милые бранятся...
— А что, было похоже, что они были любовниками?
— На Эди это просто написано было. Он любит новеньких. Вот он и учинил кампанию — орхидеи и шампанское, красивые побрякушки, — словом, щедрый Эди в своей роли. Он хороша ее исполняет, и обычно это срабатывает.
— И с Пэйджин сработало?
Он провел пальцем по носу:
— Не знаю. Знаю только, что они много времени проводили вместе. Но Эди всегда проводит много времени с кем-нибудь. Лишь бы это была не его жена.
— Правда, а я и забыл, что он женатый человек.
— Он тоже об этом забыл. — Датч глянул в сторону. — Ты спрашивал о Чарли. Вон она. В это время сюда забегают почти все девушки выпить коктейль перед началом первого шоу. Оно начинается в девять.
Сейчас было восемь часов. Я посмотрел туда, куда кивком показал мне Датч. Потрясающая рыжая девушка входила в дверь. Высокая, огненные волосы коротко острижены, лицо скорее симпатичное, чем красивое. На ней было облегающее белое вечернее платье, поддерживаемое на обнаженных плечах бретельками, сверкающими бисером.
Она прошла к другому концу стойки бара и скользнула на высокое сиденье. Я услышал: «Мне мартини, Том. Сухой».
— Шоу имеет бешеный успех, — сказал Датч.
— Да, я об этом слышал.
— Кроме шуток, такого в Лас-Вегасе еще не было. Если бы «Арабский зал» был вдвое больше, он все равно был бы полон, особенно когда появится такая штучка, как Февраль.
— А что Февраль особенного из себя представляет?
— Ничего лучше здесь не видели. Даже когда за месяц до нее выступали красотка Рэйвен и Орландо Десмонд.
— Десмонд? Говорят, он здесь выступал вместе с Рэйвен Мак-Кенной. Так?
— Да. Он вел конферанс и пел. Ха" пел — он заводил свое «би-би-би».
— Согласен с тобой. Расскажи-ка мне еще что-нибудь об этом прекрасном времени.
Рэйвен Мак-Кенна была Мисс Декабрь, стало быть, появилась здесь в январе, а в феврале ее место займет Мисс Январь. Январь — бэнг! — черноволосая красавица лежала обнаженной на черном вулканическом песке пляжа на Гавайях. Волна волос закрывала ее лицо. Белая полоска прибоя пенилась у ее округлых загорелых коленей. Лоана Калеоха.
Датч продолжал:
— Эта птичка Мак-Кенна имела успех, деньги прямо-таки текли в кассу. Ничего лучше я не видел, пока не появилась эта гавайская красотка. Как ее... Кага... Калу?..
— Лоана.
— Да. Ох, братец! Я здесь уже полтора года и видел все и вся. Но это просто невероятно.
— Трудновато конкурировать с Рэйвен Мак-Кенной, Датч. Или даже с Блэкки, Сью Мэйфэйр.
Он энергично закивал:
— Так, так. Но первый приз — Лоане.
— А на этом шоу в январе Десмонд пользовался успехом?
— Ну, девки-то за ним табунами бегали — подавать себя он умеет, а может быть, все дело в том, как он складывает губки, когда начинает пищать. Но я заметил другое. Он здорово продулся. Очень здорово.
— И все за твоим столом?
— За всеми столами, какие есть. Он даже на игральных автоматах продулся.
— И много он проиграл?
— Много, не одну тысячу, много. Король проигрыша.
— А поточнее?
— Можно только гадать.
— Так угадай.
— Должно быть, тысяч сто, может, больше. Я же сказал — король проигрыша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57