Денег у него теперь было столько, что они его не интересовали. Как-то, выйдя из машины за сигаретами, он нашел потерянные кем-то бумажник, золотое кольцо, сережку с переливающимся зеленым камнем; в табачном киоске хотел было приобрести лотерейный билет, чтобы еще раз проверить исключительную свою везучесть, но отчего-то устыдился, билета покупать не стал, а ценные находки сдал постовому.
По телевизору то и дело говорили о бесконечных террористических актах, всплесках невиданных заболеваний, начиная с китайской атипичной пневмонии и заканчивая вовсе загадочным птичьим гриппом. Но Степана Федоровича это не касалось, тем более что телевизор он не смотрел. Застарелая язва никак о себе не напоминала, собственное тело подчинялось Степану Федоровичу, как безотказно работающий механизм, будто ему было не сорок семь лет вовсе, а, скажем, тридцать пять, а то и двадцать. Приборы, об использовании которых он не имел ни малейшего понятия, как то: микроволновая печь, радиоуправляемый гриль и прочее, — слушались его, словно дрессированные животные. Невесть откуда бравшиеся представители непонятно чего то и дело звонили с уведомлениями: в том, что первая книга стихов Степана Федоровича «Пойми мое измученное сердце» разошлась молниеносно и миллионными тиражами, поздравляли с досрочным и торжественным вступлением в Союз писателей, уверенно заговаривали о переписке с Нобелевским комитетом. А Машка Привалова каждый раз после ежеутренних упражнений плакала счастливыми слезами и признавалась Степану Федоровичу в том, что он «наконец-то заставил ее почувствовать себя женщиной», и не смела ревновать, когда на ее адрес, но с пометкой «Степану Федоровичу», приходили корзины с цветами и душещипательными записками от девушек сказочно прекрасных, но совершенно незнакомых — из разных уголков страны и даже из-за рубежа…
В конце концов Машка предложила Степану Федоровичу самое себя вместе с банковским счетом, белым автомобилем, особняком и шарикоподшипниковым заводом в Самаре. Это означало — пойти в загс и расписаться. Степан Федорович посчитал неудобным отказаться. Так как предложение поступило поздним вечером, в загс решено было идти как только наступит время рабочего дня…
На этом месте Степан Федорович не выдержал и разрыдался.
— А дальше? — спросил я, похлопывая карандашиком по исписанному блокнотному листу.
— А дальше было совсем плохо, — всхлипывая, сказал Степан Федорович. — Начался новый период, настолько ужасный, насколько прекрасный был предыдущий. Знаете, как в дурацких анекдотах? Утром вер-нулся муж и прямо с порога пообещал мне порвать… м-м… и что-то еще про какой-то флаг добавил. Я по трассе побежал в город, а на половине дороги меня подобрала машина…
— Ну, вот, — сказал я. — Это разве совсем уж плохо?
— … машина скорой помощи, — договорил, утирая слезы Степан Федорович, — сразу после того, как меня автобус переехал. В больнице перепутали истории болезни и два дня усиленно лечили от воспаления почек, в результате чего обострилась моя язва. Потом меня по ошибке повезли на операцию по пересадке сердца, но, к счастью, уронили с каталки в лестничный пролет, и я отделался только сотрясением мозга. Домой я добирался целый день, потому что на улице меня арестовали по подозрению в убийстве с изнасилованием и два часа допрашивали с пристрастием…
Губы Степана Федоровича снова задрожали.
— Банк мой разорился. Квартиру я нашел ограбленной. У Гарика наверху — празднование по поводу приобретения новой макси-магнитолы с пятитысячеваттным сабвуфером. Кое-как заснул, а когда проснулся, началось… вот это… Сперва появились безобидные красные подтеки на обоях, потом из-под пола выскочила белая крыса и обругала меня матом, потом вдруг среди дня по окнам забили молнии, потом ожила старая раскладушка и пыталась меня защипать до смерти, а после этого… ну, все остальное вы уже видели… Я двое суток под столом просидел!
— Жизнь — полоса черная, полоса белая, — сказал я, потому что Степан Федорович, прервавшись, посмотрел на меня вопросительно.
— Да! — закричал он. — Да! Раньше как было? Хорошие периоды чередовались с плохими. То пусто, то густо. Если везло, то не шибко. Но и никаких экстраординарных гадостей не случалось. Как у всех людей, верно ведь? А сейчас что-то того… зашкалило. Курительная трубка, старик с банковским чеком, у Гарика магнитофон сломался, опять же — Машка и неизвестные поклонницы. Нобелевский комитет. Куда ни плюнь, всюду одна удача. А теперь — что же? За все это расплачиваться? И какой валютой? Помогите мне, господин бес Адольф, пожалуйста. Сохраните мою жизнь, пока длится эта проклятая черная полоса — вот мое самое заветное желание. Спасите меня! Вы ведь готовы помочь мне?
— Зашкалило… — подумав, повторил я.
— Спасете, да?
— Вообще-то подобные случае в литературе описаны… — уклонился я от прямого ответа.
— Правда? — живо заинтересовался Степан Федорович. — В какой именно?
— В методической. Брошюрка называется… как ее там?.. Ага, «Частные практические случаи проявления закона Вселенского Равновесия». Нам на профсоюзном собрании раздавали в целях повышения уровня самообразования.
— На профсоюзном собрании? И что — там про мой случай тоже говорилось?
— Нечто подобное припоминаю…
— Вот бы мне почитать! — загорелся Степан Федорович. — А где у вас собрания проводятся?
— В преисподней, где же еще…
— Ах да…
— Да вы не суетитесь! Память у меня хорошая, сейчас я немного поднапрягусь и сам все вспомню.
— Конечно, конечно…
Я поднапрягся. А когда первые фразы из прочитанной недавно брошюрки одна за другой медленно всплыли на поверхность моего сознания, вытащил еще одну сигарету, повертел ее в пальцах… Это что же у нас получается? Я еще раз просмотрел записанный в блокнот рассказ Степана Федоровича, прикинул и сопоставил… И блокнот вывалился у меня из рук.
— Извините, — тихонько позвал клиент. — Вы вместо сигареты карандаш в рот положили.
— Что? А… Да, действительно…
— Извините… Вы сигарету того… фильтром наоборот вставили.
Бездумно перевернув сигарету, я похлопал себя по карманам. Зажигалка куда-то делась…
— Может быть, пришла пора договор подписать? — спросил Степан Федорович, услужливо поднося мне зажженную спичку. — Я готов.
Сам собою включился телевизор. Мы оба вздрогнули.
— Продолжаем передачу «Удивительное рядом», — вкрадчиво проговорил с экрана ведущий. — Недавно американские исследователи обнаружили в Южной Африке древний храм, на камнях которого выбито, изображение летательного аппарата и существа в скафандре. Напомним телезрителям, что подобные рисунки ранее находили и в ацтекских храмах, и в египетских пирамидах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
По телевизору то и дело говорили о бесконечных террористических актах, всплесках невиданных заболеваний, начиная с китайской атипичной пневмонии и заканчивая вовсе загадочным птичьим гриппом. Но Степана Федоровича это не касалось, тем более что телевизор он не смотрел. Застарелая язва никак о себе не напоминала, собственное тело подчинялось Степану Федоровичу, как безотказно работающий механизм, будто ему было не сорок семь лет вовсе, а, скажем, тридцать пять, а то и двадцать. Приборы, об использовании которых он не имел ни малейшего понятия, как то: микроволновая печь, радиоуправляемый гриль и прочее, — слушались его, словно дрессированные животные. Невесть откуда бравшиеся представители непонятно чего то и дело звонили с уведомлениями: в том, что первая книга стихов Степана Федоровича «Пойми мое измученное сердце» разошлась молниеносно и миллионными тиражами, поздравляли с досрочным и торжественным вступлением в Союз писателей, уверенно заговаривали о переписке с Нобелевским комитетом. А Машка Привалова каждый раз после ежеутренних упражнений плакала счастливыми слезами и признавалась Степану Федоровичу в том, что он «наконец-то заставил ее почувствовать себя женщиной», и не смела ревновать, когда на ее адрес, но с пометкой «Степану Федоровичу», приходили корзины с цветами и душещипательными записками от девушек сказочно прекрасных, но совершенно незнакомых — из разных уголков страны и даже из-за рубежа…
В конце концов Машка предложила Степану Федоровичу самое себя вместе с банковским счетом, белым автомобилем, особняком и шарикоподшипниковым заводом в Самаре. Это означало — пойти в загс и расписаться. Степан Федорович посчитал неудобным отказаться. Так как предложение поступило поздним вечером, в загс решено было идти как только наступит время рабочего дня…
На этом месте Степан Федорович не выдержал и разрыдался.
— А дальше? — спросил я, похлопывая карандашиком по исписанному блокнотному листу.
— А дальше было совсем плохо, — всхлипывая, сказал Степан Федорович. — Начался новый период, настолько ужасный, насколько прекрасный был предыдущий. Знаете, как в дурацких анекдотах? Утром вер-нулся муж и прямо с порога пообещал мне порвать… м-м… и что-то еще про какой-то флаг добавил. Я по трассе побежал в город, а на половине дороги меня подобрала машина…
— Ну, вот, — сказал я. — Это разве совсем уж плохо?
— … машина скорой помощи, — договорил, утирая слезы Степан Федорович, — сразу после того, как меня автобус переехал. В больнице перепутали истории болезни и два дня усиленно лечили от воспаления почек, в результате чего обострилась моя язва. Потом меня по ошибке повезли на операцию по пересадке сердца, но, к счастью, уронили с каталки в лестничный пролет, и я отделался только сотрясением мозга. Домой я добирался целый день, потому что на улице меня арестовали по подозрению в убийстве с изнасилованием и два часа допрашивали с пристрастием…
Губы Степана Федоровича снова задрожали.
— Банк мой разорился. Квартиру я нашел ограбленной. У Гарика наверху — празднование по поводу приобретения новой макси-магнитолы с пятитысячеваттным сабвуфером. Кое-как заснул, а когда проснулся, началось… вот это… Сперва появились безобидные красные подтеки на обоях, потом из-под пола выскочила белая крыса и обругала меня матом, потом вдруг среди дня по окнам забили молнии, потом ожила старая раскладушка и пыталась меня защипать до смерти, а после этого… ну, все остальное вы уже видели… Я двое суток под столом просидел!
— Жизнь — полоса черная, полоса белая, — сказал я, потому что Степан Федорович, прервавшись, посмотрел на меня вопросительно.
— Да! — закричал он. — Да! Раньше как было? Хорошие периоды чередовались с плохими. То пусто, то густо. Если везло, то не шибко. Но и никаких экстраординарных гадостей не случалось. Как у всех людей, верно ведь? А сейчас что-то того… зашкалило. Курительная трубка, старик с банковским чеком, у Гарика магнитофон сломался, опять же — Машка и неизвестные поклонницы. Нобелевский комитет. Куда ни плюнь, всюду одна удача. А теперь — что же? За все это расплачиваться? И какой валютой? Помогите мне, господин бес Адольф, пожалуйста. Сохраните мою жизнь, пока длится эта проклятая черная полоса — вот мое самое заветное желание. Спасите меня! Вы ведь готовы помочь мне?
— Зашкалило… — подумав, повторил я.
— Спасете, да?
— Вообще-то подобные случае в литературе описаны… — уклонился я от прямого ответа.
— Правда? — живо заинтересовался Степан Федорович. — В какой именно?
— В методической. Брошюрка называется… как ее там?.. Ага, «Частные практические случаи проявления закона Вселенского Равновесия». Нам на профсоюзном собрании раздавали в целях повышения уровня самообразования.
— На профсоюзном собрании? И что — там про мой случай тоже говорилось?
— Нечто подобное припоминаю…
— Вот бы мне почитать! — загорелся Степан Федорович. — А где у вас собрания проводятся?
— В преисподней, где же еще…
— Ах да…
— Да вы не суетитесь! Память у меня хорошая, сейчас я немного поднапрягусь и сам все вспомню.
— Конечно, конечно…
Я поднапрягся. А когда первые фразы из прочитанной недавно брошюрки одна за другой медленно всплыли на поверхность моего сознания, вытащил еще одну сигарету, повертел ее в пальцах… Это что же у нас получается? Я еще раз просмотрел записанный в блокнот рассказ Степана Федоровича, прикинул и сопоставил… И блокнот вывалился у меня из рук.
— Извините, — тихонько позвал клиент. — Вы вместо сигареты карандаш в рот положили.
— Что? А… Да, действительно…
— Извините… Вы сигарету того… фильтром наоборот вставили.
Бездумно перевернув сигарету, я похлопал себя по карманам. Зажигалка куда-то делась…
— Может быть, пришла пора договор подписать? — спросил Степан Федорович, услужливо поднося мне зажженную спичку. — Я готов.
Сам собою включился телевизор. Мы оба вздрогнули.
— Продолжаем передачу «Удивительное рядом», — вкрадчиво проговорил с экрана ведущий. — Недавно американские исследователи обнаружили в Южной Африке древний храм, на камнях которого выбито, изображение летательного аппарата и существа в скафандре. Напомним телезрителям, что подобные рисунки ранее находили и в ацтекских храмах, и в египетских пирамидах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77