Разведчики, а это были егеря Элинор, которые были включены в отряд по ее просьбе, отлично выбрали маршрут. Здесь была самая короткая дорога через поле к деревне. Саймон проехал вперед.
В деревне Саймон разместился в самой большой хижине. Когда мокрый хворост, собранный в лесу, наконец, загорелся, он, сняв с себя всю одежду, присел на корточки на грязном влажном полу. Его слегка била дрожь, а когда ветром через отверстие в крыше задувало дым в глаза и нос, начинался кашель. Он почти ни о чем не думал, наблюдая, как пар поднимается от его одежды, висящей над костром. В его мешке, который лежал у стены, была пара пригоршней прогорклых зерен и три-четыре полоски жесткого высохшего мяса. У Саймона забурчало в желудке, но он не сделал и движения в сторону этих несъедобных припасов. Иэн вместе с несколькими воинами отправились в лес. Даст Бог, и они что-нибудь раздобудут. Даже белка или ворона сгодятся.
Саймон улыбнулся. Недавно Бьорн предложил ему жирную крысу. Он отказался, но не сразу. Он передернул плечами, когда вспомнил озадаченную физиономию Бьорна, который виновато произнес:
– Мне бы следовало снять с нее шкуру. Вы бы подумали, что это зайчонок, и съели бы ее.
Да, чем бы Элинор ни запугала своих людей, это давало поразительный эффект.
Внезапно Саймон перестал улыбаться и поднялся. Его голова почти касалась соломенной крыши. Со двора донесся гул голосов – что-то там происходило. Но криков тревоги не было, значит, не было и опасности. Саймон облизал пересохшие губы: может, удалось подстрелить оленя? Он подошел к двери.
Саймон, увидев Иэна, ведущего пленника, почувствовал разочарование. Но оно быстро прошло.
Одежда и черты лица молодого человека, совсем еще подростка, говорили о том, что он знатного происхождения. Чистокровные валлийцы вели себя по-особому, что не отвечало понятиям норманнов и саксов о чести. Да и христианство их было, мягко выражаясь, особенным. Саймон отдавал себе отчет в том, что он не понимает их представления о чести, но он не был настолько глуп, чтобы вообще отрицать наличие у них этого понятия. Валлийцев часто называли хитрыми и трусливыми существами, которые были чуть-чуть лучше, чем звери. Но у Саймона было свое мнение на этот счет. Он не презирал их методы ведения боя: слишком часто он видел их результаты. Он находил общее между валлийцами и норманнами: и те, и другие ценили кровное родство, пожалуй, у валлийцев это чувство выражалось даже сильнее, чем у норманнов или англичан. Признавались все кровные узы, и их политическая система была основана на родственных кланах. Саймон резким движением остановил Иэна, который пытался силой поставить пленника на колени.
– Спокойно, спокойно, – сказал он.– Имей уважение к своим противникам. Ничего нет позорного в том, что ты попал в плен, когда силы нападавших значительно превосходили твои.
На лице пленника было написано отчаяние, а глаза горели ненавистью затравленного зверька. Его взгляд остановился на Саймоне, скользнул по его обнаженному телу, которое казалось необъятным.
– Не хочешь ли ты назвать имя, которым я буду называть тебя? – вежливо спросил Саймон.
– Ллевелин.
Это ни о чем не говорило: имя было таким же распространенным в Уэльсе, как Вильям в Англии. Но пленник не принадлежал к простолюдинам, в этом Саймон был уверен. Нет сомнений в том, что он имеет близкое родство с Оуэном Гвинеддом, который был близок к королю Северного Уэльса.
– Зайдете? – спросил Саймон, делая приглашающий жест. Он криво усмехнулся.– Я не могу предложить Вам шикарные апартаменты и развлечения, мы немного поизрасходовали запасы, но то, что у меня есть, я с радостью разделю с Вами, мой господин.
– Не надо издеваться надо мной, – сверкнув глазами, бросил юноша, а кулаки его сжались так, что кожа на костяшках побелела.– Сладкими речами Вы не вытянете из меня больше, чем раскаленным прутом или клещами. Не тратьте время зря, подвергните меня пыткам.
– Лорд Ллевелин, я и не думал издеваться над Вами, – ответствовал Саймон, – и я не такой глупец, чтобы хоть чем-то обидеть Вас или нанести оскорбление тому, кто состоит в родстве с лордом Оуэном Гвинеддом.
Прерывистое дыхание Ллевелина сказало Саймону все, что он хотел узнать. Поняв, что невзначай выдал себя, Ллевелин и не пытался отрицать своего родства.
– Вы не получите от этого родства никакой выгоды для себя.
Саймон не ответил. Вместо этого он прошел по комнате туда, где лежало его снаряжение, и достал нож из чехла, пристегнутого к поясу. Ллевелин затаил дыхание, но не дрогнул и не отступил.
– Позвольте развязать Вам руки, милорд, – спокойно сказал Саймон.– Боюсь, Вам придется пережить некоторые страдания от унижения, когда мы выедем, но сейчас здесь нет причин для того, чтобы Вы испытывали неудобства.
Освободив руки Ллевелину, Саймон обратился к Иэну:
– Позови охрану, восемь воинов. Они должны следить за ним днем и ночью. Потом присоединяйся к нам.
Когда прибыла охрана, Саймон объявил:
– Это – лорд Ллевелин. Если он убежит, вы умрете. Приказываю вам обращаться с ним как можно вежливее. Разделитесь, кто будет дежурить днем, а кто ночью, но охрана должна находиться при нем постоянно.
Воины уставились на Ллевелина – и чтобы запомнить его, и просто из любопытства. По опыту они знали, что пленник благородного происхождения давал клятву чести, что не убежит, и после этого с ним обращались как с обычным гостем. Но чтобы выставить охрану – это могло означать, что у пленника был плохой характер, и ему нельзя было доверять и верить его слову. Обычно с такими людьми обращались грубо и относились к ним с презрением, но этот был явно не из таких. Сэр Саймон не угрожал бы просто так, да и охрана из восьми воинов – все это говорило о важности пленника.
Когда охрана удалилась, учтиво поклонившись Саймону и его пленнику, вошел Иэн, торжественно неся в руках дымящийся котелок и треногу для него. Саймон с подозрением посмотрел на содержимое котелка.
– Это варил Бьорн Фишерман?
Иэн засмеялся, и, покачав головой, установил треногу над огнем и поставил на нее котелок:
– Нет, хотя он готов был терпеливо ждать, когда Вы передумаете, если мы вернемся с пустыми руками. Вам нужно поблагодарить лорда Ллевелина за наш ужин.
– Иэн! – предупреждающе крикнул Саймон.
– Да, лорда Ллевелина, – сказал Иэн, поворачиваясь к молодому человеку, который молча следил за ними.– Я не смеюсь. Если бы, не двадцать против одного, мы бы не взяли Вас.– И, повернувшись к Саймону, он продолжал:
– Он хорошо знает каждый прутик и каждый камень в этих краях, и, преследуя его, Одо наткнулся на хижину, где были кролики и куры, а в огороде – овощи.
Саймон быстро прокрутил все в мозгу и спросил:
– Одо сможет снова найти эту хижину?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
В деревне Саймон разместился в самой большой хижине. Когда мокрый хворост, собранный в лесу, наконец, загорелся, он, сняв с себя всю одежду, присел на корточки на грязном влажном полу. Его слегка била дрожь, а когда ветром через отверстие в крыше задувало дым в глаза и нос, начинался кашель. Он почти ни о чем не думал, наблюдая, как пар поднимается от его одежды, висящей над костром. В его мешке, который лежал у стены, была пара пригоршней прогорклых зерен и три-четыре полоски жесткого высохшего мяса. У Саймона забурчало в желудке, но он не сделал и движения в сторону этих несъедобных припасов. Иэн вместе с несколькими воинами отправились в лес. Даст Бог, и они что-нибудь раздобудут. Даже белка или ворона сгодятся.
Саймон улыбнулся. Недавно Бьорн предложил ему жирную крысу. Он отказался, но не сразу. Он передернул плечами, когда вспомнил озадаченную физиономию Бьорна, который виновато произнес:
– Мне бы следовало снять с нее шкуру. Вы бы подумали, что это зайчонок, и съели бы ее.
Да, чем бы Элинор ни запугала своих людей, это давало поразительный эффект.
Внезапно Саймон перестал улыбаться и поднялся. Его голова почти касалась соломенной крыши. Со двора донесся гул голосов – что-то там происходило. Но криков тревоги не было, значит, не было и опасности. Саймон облизал пересохшие губы: может, удалось подстрелить оленя? Он подошел к двери.
Саймон, увидев Иэна, ведущего пленника, почувствовал разочарование. Но оно быстро прошло.
Одежда и черты лица молодого человека, совсем еще подростка, говорили о том, что он знатного происхождения. Чистокровные валлийцы вели себя по-особому, что не отвечало понятиям норманнов и саксов о чести. Да и христианство их было, мягко выражаясь, особенным. Саймон отдавал себе отчет в том, что он не понимает их представления о чести, но он не был настолько глуп, чтобы вообще отрицать наличие у них этого понятия. Валлийцев часто называли хитрыми и трусливыми существами, которые были чуть-чуть лучше, чем звери. Но у Саймона было свое мнение на этот счет. Он не презирал их методы ведения боя: слишком часто он видел их результаты. Он находил общее между валлийцами и норманнами: и те, и другие ценили кровное родство, пожалуй, у валлийцев это чувство выражалось даже сильнее, чем у норманнов или англичан. Признавались все кровные узы, и их политическая система была основана на родственных кланах. Саймон резким движением остановил Иэна, который пытался силой поставить пленника на колени.
– Спокойно, спокойно, – сказал он.– Имей уважение к своим противникам. Ничего нет позорного в том, что ты попал в плен, когда силы нападавших значительно превосходили твои.
На лице пленника было написано отчаяние, а глаза горели ненавистью затравленного зверька. Его взгляд остановился на Саймоне, скользнул по его обнаженному телу, которое казалось необъятным.
– Не хочешь ли ты назвать имя, которым я буду называть тебя? – вежливо спросил Саймон.
– Ллевелин.
Это ни о чем не говорило: имя было таким же распространенным в Уэльсе, как Вильям в Англии. Но пленник не принадлежал к простолюдинам, в этом Саймон был уверен. Нет сомнений в том, что он имеет близкое родство с Оуэном Гвинеддом, который был близок к королю Северного Уэльса.
– Зайдете? – спросил Саймон, делая приглашающий жест. Он криво усмехнулся.– Я не могу предложить Вам шикарные апартаменты и развлечения, мы немного поизрасходовали запасы, но то, что у меня есть, я с радостью разделю с Вами, мой господин.
– Не надо издеваться надо мной, – сверкнув глазами, бросил юноша, а кулаки его сжались так, что кожа на костяшках побелела.– Сладкими речами Вы не вытянете из меня больше, чем раскаленным прутом или клещами. Не тратьте время зря, подвергните меня пыткам.
– Лорд Ллевелин, я и не думал издеваться над Вами, – ответствовал Саймон, – и я не такой глупец, чтобы хоть чем-то обидеть Вас или нанести оскорбление тому, кто состоит в родстве с лордом Оуэном Гвинеддом.
Прерывистое дыхание Ллевелина сказало Саймону все, что он хотел узнать. Поняв, что невзначай выдал себя, Ллевелин и не пытался отрицать своего родства.
– Вы не получите от этого родства никакой выгоды для себя.
Саймон не ответил. Вместо этого он прошел по комнате туда, где лежало его снаряжение, и достал нож из чехла, пристегнутого к поясу. Ллевелин затаил дыхание, но не дрогнул и не отступил.
– Позвольте развязать Вам руки, милорд, – спокойно сказал Саймон.– Боюсь, Вам придется пережить некоторые страдания от унижения, когда мы выедем, но сейчас здесь нет причин для того, чтобы Вы испытывали неудобства.
Освободив руки Ллевелину, Саймон обратился к Иэну:
– Позови охрану, восемь воинов. Они должны следить за ним днем и ночью. Потом присоединяйся к нам.
Когда прибыла охрана, Саймон объявил:
– Это – лорд Ллевелин. Если он убежит, вы умрете. Приказываю вам обращаться с ним как можно вежливее. Разделитесь, кто будет дежурить днем, а кто ночью, но охрана должна находиться при нем постоянно.
Воины уставились на Ллевелина – и чтобы запомнить его, и просто из любопытства. По опыту они знали, что пленник благородного происхождения давал клятву чести, что не убежит, и после этого с ним обращались как с обычным гостем. Но чтобы выставить охрану – это могло означать, что у пленника был плохой характер, и ему нельзя было доверять и верить его слову. Обычно с такими людьми обращались грубо и относились к ним с презрением, но этот был явно не из таких. Сэр Саймон не угрожал бы просто так, да и охрана из восьми воинов – все это говорило о важности пленника.
Когда охрана удалилась, учтиво поклонившись Саймону и его пленнику, вошел Иэн, торжественно неся в руках дымящийся котелок и треногу для него. Саймон с подозрением посмотрел на содержимое котелка.
– Это варил Бьорн Фишерман?
Иэн засмеялся, и, покачав головой, установил треногу над огнем и поставил на нее котелок:
– Нет, хотя он готов был терпеливо ждать, когда Вы передумаете, если мы вернемся с пустыми руками. Вам нужно поблагодарить лорда Ллевелина за наш ужин.
– Иэн! – предупреждающе крикнул Саймон.
– Да, лорда Ллевелина, – сказал Иэн, поворачиваясь к молодому человеку, который молча следил за ними.– Я не смеюсь. Если бы, не двадцать против одного, мы бы не взяли Вас.– И, повернувшись к Саймону, он продолжал:
– Он хорошо знает каждый прутик и каждый камень в этих краях, и, преследуя его, Одо наткнулся на хижину, где были кролики и куры, а в огороде – овощи.
Саймон быстро прокрутил все в мозгу и спросил:
– Одо сможет снова найти эту хижину?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127