Невероятной высоты зал казался какой-то чудовищной шахтой, прорытой в толще спрессованного веками знания. Книги были везде: сами стены библиотеки представляли собой бесконечные ряды книжных полок, уходящие всё выше и выше. Там, наверху, четыре галереи опоясывали этот колодец, теряясь в полумраке. Гулким эхом отдавалось в пространстве шарканье ног, приглушённое покашливание или скрип стремянки. Народу в этот час было немного. Афинофоно уверенно пересёк зал и о чём-то вполголоса заговорил с дежурным библиотекарем. Спустя некоторое время он вернулся, отрицательно качая головой.
— Как всегда; в кои-то веки понадобился специалист, а он, как назло, ушёл в отпуск. Ну ничего; в другой раз как-нибудь, значит.
— Скажи, вот я всё время слышу: Вторая Магическая, Вторая Магическая… А почему никто не упоминает Первую? И из-за чего вообще эти… Великие Маги воевали? — спросил волшебника Хлюпик.
— Первую не упоминают потому, что её никто уже и не помнит — так давно это было; в отличие от Второй, которая закончилась сравнительно недавно… По меркам истории, конечно. А из-за чего сражались… Над этим вопросом многие ломают голову. Ты вообще в курсе, что сражения происходили как бы в двух различных плоскостях, на двух уровнях?
— Да, Иннот мне рассказывал — была обычная война и война колдовская.
Афинофоно покачал головой:
— Нет. Это всё на самом деле одна сторона, физическая. А была ещё война совершенно нематериальная, но от этого не менее жестокая — война идей.
— Идей?
— Да. Понимаешь, сами Великие Маги — это, по-видимому, не просто очень умелые колдуны и чародеи — хотя и это тоже, конечно. Но на самом деле они — физическое воплощение абсолютно нематериальных сущностей, я бы даже сказал — абстракций.
— А… А что это за абстракции?
— Ну, например, абстракция капитала, денег…
— Денег?! Но это же просто монетки!!!
— Нет, не просто, — улыбнулся Афинофоно. — Деньги — это очень древняя и живучая идея, ты уж мне поверь. По существу, это то, что отличает нас, вавилонян, от людей Леса. Жилища, одежда и прочее — это не так уж важно на самом деле; а вот мысль о том, что всё имеет свою цену, — она является коренным отличием. Ведь если раньше только волшебники могли накапливать силу, чтобы потом использовать её для чего-то, то теперь и самый обыкновенный человек может накопить деньги — или украсть, или отнять, неважно… И использовать их — может быть, даже все сразу, для чего-то очень масштабного. Понимаешь? Простые люди становятся с помощью денег в чём-то равными Магам. И это только одна из сторон — потому что, когда количество денег перевалит за определённый предел, они сами начинают использовать людей. Я, разумеется, говорю очень упрощённо, но тем не менее это так — миром Бэбилона правят деньги.
Хлюпик замолк, переваривая услышанное.
— А ещё?
— Ну, например, Великие Маги севера. Этих чародеев у нас называли Чёрными Магами, но сами себя они именовали некромантами, исследователями энергии некроса, умирания.
— Жаль, что нет такой идеи, как идея простой и тихой жизни; безо всяких там войн, — пробормотал Хлюпик.
— Ну как же нет, когда ты только что сам её высказал, — рассмеялся волшебник. — Есть такая идея, Хлю, и она, кстати, одна из самых сильных и живучих — ведь ею живёт практически весь Лес.
— Ну да? А вот Иннот говорил, что в Лесу все очень злобные и воинственные; а такие, как мы, смоукеры, — это исключение.
— Да не злобные они, а пугливые. Отсюда и агрессивность: некоторые так боятся чужаков, что сами на всех нападают. Кстати, вот очень хороший труд на эту тему.
— Какая здоровенная! — Хлюпик уважительно рассматривал инкунабулу.
— Это — первый из пятнадцати томов знаменитой монографии профессора Стаппер-Таккера «Племена и обычаи Великого Леса». Самая полная версия, между прочим — с картами и рисунками от руки. Такую кому попало не выдают!
Афинофоно расстегнул бронзовые застёжки и открыл книгу. На первой странице вились прихотливо выписанные слова: «Полное описание племён, обычаев и традиций Великого Леса от Северных гор до Южных джунглей, составленное и не единожды дополненное Корнелиусом Клаусом Стаппер-Таккером, профессором естественной истории Бэбилонского университета». Ниже помещался нарисованный с необычайным искусством портрет автора. Челюсть Хлюпика отвисла: с листа бумаги на него смотрел Большой Папа.
* * *
Ведьма успела скурить почти весь свой табак (наворованный понемногу с маленьких смоукеровских плантаций), пока шло превращение. Хуже всего воинам пришлось, когда по всему телу начала прорастать шерсть — нестерпимый зуд буквально сводил с ума. К тому времени, как метаморфоза завершилась, кипадачи были почти полностью обессилены. Впрочем, теперь вряд ли их можно было называть так. От личности каждого оставалась хорошо если десятая часть. Теперь они принадлежали совсем к другому племени, и любой из бывших товарищей, встретившись с ними где-нибудь на лесной тропе, неминуемо попытался бы заколоть их копьём. А они… Им теперь не нужны были копья для того, чтобы убивать.
Когда ведьма вновь появилась на чердаке, Йоо, глухо рыча, поднялся на ноги и, ловя глазами каждое её движение, шагнул навстречу. Лапы всё ещё плохо слушались; но на один хороший прыжок его хватит. Когти тихонько клацали по доскам. Он безошибочно определил место на горле, куда должны впиться его зубы. Вот только… Йоо видел перед собой всего лишь жалкую старуху в лохмотьях; но древнее, животное нутро чуяло жуткую, бескомпромиссную силу, заключённую в это тело. Несоответствие смущало; и за два шага до прыжка он остановился. Остальные, тоже поднявшись на ноги, брали ведьму в полукольцо. Стая была с ним; и это решало дело. Йоо весь напружинился и сделал короткий шажок вперёд. В горле вибрировал высокий рык. Оставался ещё один шаг, последний. И в этот момент ведьма посмотрела ему прямо в глаза.
… Это было как удар в голову — такой быстрый и сильный, что боли не чувствуешь, только мир взрывается красным…
… Это было как огонь лесного пожара…
То, что считало себя Йоо, умерло.
Перед ведьмой ползали на брюхе, повизгивали и прятали голову в лапах одиннадцать здоровенных волков. Перегнида отёрла лоб. Она без особого труда подавила бы волю одного или двоих; но справиться со всей стаей стоило ей немалых сил.
— Самое время перекусить, — пробормотала ведьма. — Цыц, кобелищи! Лежать! Лежать, падлы, кому сказала! — Она порылась в авоськах, подвешенных на потолочной балке. Под одной образовалась небольшая тёмная лужица, возле которой жужжали мухи — там было сырое мясо.
— Корми вас тут, дармоедов, — ворчала старуха, пока стая с рычанием и рявканьем делила пищу.
Чёрный кот, сидя на балке, с опаской наблюдал за волками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
— Как всегда; в кои-то веки понадобился специалист, а он, как назло, ушёл в отпуск. Ну ничего; в другой раз как-нибудь, значит.
— Скажи, вот я всё время слышу: Вторая Магическая, Вторая Магическая… А почему никто не упоминает Первую? И из-за чего вообще эти… Великие Маги воевали? — спросил волшебника Хлюпик.
— Первую не упоминают потому, что её никто уже и не помнит — так давно это было; в отличие от Второй, которая закончилась сравнительно недавно… По меркам истории, конечно. А из-за чего сражались… Над этим вопросом многие ломают голову. Ты вообще в курсе, что сражения происходили как бы в двух различных плоскостях, на двух уровнях?
— Да, Иннот мне рассказывал — была обычная война и война колдовская.
Афинофоно покачал головой:
— Нет. Это всё на самом деле одна сторона, физическая. А была ещё война совершенно нематериальная, но от этого не менее жестокая — война идей.
— Идей?
— Да. Понимаешь, сами Великие Маги — это, по-видимому, не просто очень умелые колдуны и чародеи — хотя и это тоже, конечно. Но на самом деле они — физическое воплощение абсолютно нематериальных сущностей, я бы даже сказал — абстракций.
— А… А что это за абстракции?
— Ну, например, абстракция капитала, денег…
— Денег?! Но это же просто монетки!!!
— Нет, не просто, — улыбнулся Афинофоно. — Деньги — это очень древняя и живучая идея, ты уж мне поверь. По существу, это то, что отличает нас, вавилонян, от людей Леса. Жилища, одежда и прочее — это не так уж важно на самом деле; а вот мысль о том, что всё имеет свою цену, — она является коренным отличием. Ведь если раньше только волшебники могли накапливать силу, чтобы потом использовать её для чего-то, то теперь и самый обыкновенный человек может накопить деньги — или украсть, или отнять, неважно… И использовать их — может быть, даже все сразу, для чего-то очень масштабного. Понимаешь? Простые люди становятся с помощью денег в чём-то равными Магам. И это только одна из сторон — потому что, когда количество денег перевалит за определённый предел, они сами начинают использовать людей. Я, разумеется, говорю очень упрощённо, но тем не менее это так — миром Бэбилона правят деньги.
Хлюпик замолк, переваривая услышанное.
— А ещё?
— Ну, например, Великие Маги севера. Этих чародеев у нас называли Чёрными Магами, но сами себя они именовали некромантами, исследователями энергии некроса, умирания.
— Жаль, что нет такой идеи, как идея простой и тихой жизни; безо всяких там войн, — пробормотал Хлюпик.
— Ну как же нет, когда ты только что сам её высказал, — рассмеялся волшебник. — Есть такая идея, Хлю, и она, кстати, одна из самых сильных и живучих — ведь ею живёт практически весь Лес.
— Ну да? А вот Иннот говорил, что в Лесу все очень злобные и воинственные; а такие, как мы, смоукеры, — это исключение.
— Да не злобные они, а пугливые. Отсюда и агрессивность: некоторые так боятся чужаков, что сами на всех нападают. Кстати, вот очень хороший труд на эту тему.
— Какая здоровенная! — Хлюпик уважительно рассматривал инкунабулу.
— Это — первый из пятнадцати томов знаменитой монографии профессора Стаппер-Таккера «Племена и обычаи Великого Леса». Самая полная версия, между прочим — с картами и рисунками от руки. Такую кому попало не выдают!
Афинофоно расстегнул бронзовые застёжки и открыл книгу. На первой странице вились прихотливо выписанные слова: «Полное описание племён, обычаев и традиций Великого Леса от Северных гор до Южных джунглей, составленное и не единожды дополненное Корнелиусом Клаусом Стаппер-Таккером, профессором естественной истории Бэбилонского университета». Ниже помещался нарисованный с необычайным искусством портрет автора. Челюсть Хлюпика отвисла: с листа бумаги на него смотрел Большой Папа.
* * *
Ведьма успела скурить почти весь свой табак (наворованный понемногу с маленьких смоукеровских плантаций), пока шло превращение. Хуже всего воинам пришлось, когда по всему телу начала прорастать шерсть — нестерпимый зуд буквально сводил с ума. К тому времени, как метаморфоза завершилась, кипадачи были почти полностью обессилены. Впрочем, теперь вряд ли их можно было называть так. От личности каждого оставалась хорошо если десятая часть. Теперь они принадлежали совсем к другому племени, и любой из бывших товарищей, встретившись с ними где-нибудь на лесной тропе, неминуемо попытался бы заколоть их копьём. А они… Им теперь не нужны были копья для того, чтобы убивать.
Когда ведьма вновь появилась на чердаке, Йоо, глухо рыча, поднялся на ноги и, ловя глазами каждое её движение, шагнул навстречу. Лапы всё ещё плохо слушались; но на один хороший прыжок его хватит. Когти тихонько клацали по доскам. Он безошибочно определил место на горле, куда должны впиться его зубы. Вот только… Йоо видел перед собой всего лишь жалкую старуху в лохмотьях; но древнее, животное нутро чуяло жуткую, бескомпромиссную силу, заключённую в это тело. Несоответствие смущало; и за два шага до прыжка он остановился. Остальные, тоже поднявшись на ноги, брали ведьму в полукольцо. Стая была с ним; и это решало дело. Йоо весь напружинился и сделал короткий шажок вперёд. В горле вибрировал высокий рык. Оставался ещё один шаг, последний. И в этот момент ведьма посмотрела ему прямо в глаза.
… Это было как удар в голову — такой быстрый и сильный, что боли не чувствуешь, только мир взрывается красным…
… Это было как огонь лесного пожара…
То, что считало себя Йоо, умерло.
Перед ведьмой ползали на брюхе, повизгивали и прятали голову в лапах одиннадцать здоровенных волков. Перегнида отёрла лоб. Она без особого труда подавила бы волю одного или двоих; но справиться со всей стаей стоило ей немалых сил.
— Самое время перекусить, — пробормотала ведьма. — Цыц, кобелищи! Лежать! Лежать, падлы, кому сказала! — Она порылась в авоськах, подвешенных на потолочной балке. Под одной образовалась небольшая тёмная лужица, возле которой жужжали мухи — там было сырое мясо.
— Корми вас тут, дармоедов, — ворчала старуха, пока стая с рычанием и рявканьем делила пищу.
Чёрный кот, сидя на балке, с опаской наблюдал за волками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95