Офицер говорил искренне, и было очевидно, что на его слово можно положиться. Однако Лагардер чуял западню и заранее прикидывал, что может ожидать его в Шартре.
Возможно, Гонзага уже засел в засаду со своими людьми, надеясь захватить его врасплох и расправиться с ним так же, как некогда с герцогом Неверским…
Разумеется, опасность была нешуточной. Но если Гонзага все еще в городе, то есть надежда увидеть Аврору и дать ей знать о себе.
Это последнее соображение пересилило все колебания, если, конечно, они были, – ведь Лагардер всегда отличался бесстрашием, доходившим до безрассудства.
– Будь по-вашему, сударь, – сказал он, смеясь, – езжайте впереди и показывайте нам дорогу. Посмотрим, способен ли ваш прево занять гостей интересной беседой.
Маленький корнет гордо выпрямился в седле, предвкушая, как будет хвастаться товарищам и любовницам, что ужасный Лагардер следовал за ним, точно кроткий ягненок.
Отряд двинулся в город и вскоре остановился у ворот довольно красивого дома. Через несколько минут Лагардер и его спутники предстали перед господином Амбруазом Льебо, полицейским прево Шартра, маленьким кругленьким человеком, который тщетно пытался придать своему лицу выражение суровой решимости, сообразное с его важной должностью.
Дабы придать своей персоне больше веса и одновременно обезопасить себя, господин Льебо призвал на помощь национальных гвардейцев из числа горожан; добрые буржуа, заполнившие комнату, держались воинственно, но являли собой довольно комичное зрелище.
Однако этим мэтр Амбруаз не ограничился. Привыкнув во всем – как в частной жизни, так и в делах королевской службы – полагаться на жену, он попросил ее встать за спинкой своего кресла, дабы она подсказывала ему, что надо говорить, и укрепляла его дух, если в том возникнет нужда.
Некоторые мужчины и шагу не могут ступить без поддержки решительной и энергичной женщины.
Мадам Льебо, получившая при крещении имя Мелани, обладала всеми качествами, которых так недоставало ее маленькому мужу.
Он, как говорится, был у нее под каблуком – или же, если вспомнить старую пословицу, именно она в этой семье носила штаны. Разумеется, это не следует понимать буквально: в те времена, в отличие от наших, женщины отнюдь не посягали на этот важнейший предмет мужского костюма.
При этом Мелани была молода, красива и, конечно, любопытна, как и подобает представительнице. прекрасного пола. Вот почему она, не заставляя себя упрашивать, покинула в столь ранний час теплую постель и появилась в наряде, более подобающем для вечернего приема.
Ибо молва о храбрости, рыцарском благородстве и красоте Лагардера разнеслась по всей стране, поразив воображение многих. Некоторые дамы – причем не только те, кто с отвращением взирал на мужа-подагрика, – со вздохом повторяли имя красавца шевалье, и Бог знает, о чем они думали тогда.
Итак, Анри предстал перед лицом всего почтенного собрания, чья напыщенная серьезность вызвала у него улыбку. Кокардас с большим достоинством снял шляпу, а Паспуаль тут же устремил пылкий взор к единственной даме, почтившей их своим присутствием.
Мессир Амбруаз Льебо сам был немного испуган торжественностью обстановки. Он смущенно кашлянул, высморкался, почесал за ухом и лишь тогда решился открыть рот, тут же принявший форму буквы О, которую в просторечии именуют «куриной гузкой».
– Сударь, – пролепетал он, не смея поднять глаз на того, к кому обращался, – не будете ли вы столь любезны назвать свое имя?
– Меня зовут Анри, шевалье де Лагардер… хотя я не слишком понимаю, почему это должно вас интересовать…
Добрый прево, который пуще всего боялся сбиться, не ответил и повернулся к Кокардасу:
– А вы, сударь?
– Я? Дьявольщина! Меня зовут Кокардас-младший, и имя мое гремит повсюду: в Париже, во Фландрии, в Гаскони… Чего уж там! До сих пор не приходилось мне встречать ослов, которым был бы неведом Кокардас!
Уязвленный до глубины души гасконец немедленно натянул на голову свою шляпу, но никто из присутствующих не посмел сделать ему замечания.
– А третий?
– Третьего зовут Паспуаль, – гнусаво отозвался нормандец и добавил, нежно глядя на прекрасную мадам Льебо: – Для близких – Амабль. Всегда готов служить милым дамам.
– Шевалье Анри де Лагардер, Кокардас, Паспуаль, – со значением произнес прево, подперев рукой подбородок. – Все совпадает… именно эти имена указаны в бумаге…
Водрузив на нос очки, он поднес к самому носу листок… Но тот вдруг выскользнул из его пальцев: это Лагардер, подцепив важный документ острием своей шпаги, принялся спокойно читать то, что, судя по всему, имело к нему самое прямое отношение.
– Да, сударь, все совпадает, – сказал он, пробежав глазами написанное и возвращая прево бумагу тем же бесцеремонным манером. – Я хотел только посмотреть на почерк… и убедиться, что он мне знаком.
Мессир Льебо разинул рот от изумления, а все присутствующие, не исключая его жены, рассмеялись.
Прево заморгал и попытался принять грозный вид.
– Господин де Лагардер, – сказал он жалобно, – вы уверены, что поименовали себя должным образом?
– Вчера вечером, в восемь часов, сударь, – холодно ответил Анри, – я был осужденным на смерть авантюристом без роду и племени… А через четверть часа регент пожал мне руку и подтвердил перед всеми, что я по праву ношу титул шевалье, которым наградил меня его августейший дядя Людовик XIV… Но почему вы задаете мне эти вопросы?
– И кто вы такой, черт побери? – дерзко осведомился Кокардас.
Маленький человечек, надув щеки и выпятив грудь, отчеканил с уморительной важностью:
– Я, сударь мой, полицейский прево города Шартра и одноименного герцогства!
Гасконец высокомерно улыбнулся.
– А мы мастера фехтовального искусства! – возгласил он. – Что вы на это скажете, мой славный? Нас знает вся Франция и весь мир, а также вся улица Круа-де-Пти-Шан в Париже!
– Еще бы! – поддакнул нормандец, как всегда вовремя приходя на помощь другу.
– Дьявол меня разрази! – продолжал гасконец, выхватывая из ножен свою длинную рапиру и становясь в позицию. – Может, желаете лично в этом убедиться?
К сожалению, Кокардасу не пришлось показать своего искусства, ибо полицейский прево Шартра немедленно переместился за спинку кресла, оскорбив тем самым всю почтенную корпорацию мастеров защиты и нападения.
Мадам Мелани Льебо удалось вернуть упирающегося мужа на положенное ему место, однако мессир Амбруаз никак не мог унять дрожь. А вокруг все смеялись, за исключением Кокардаса, рассерженного не на шутку.
– Сударь, – сказал нетерпеливо Лагардер, – я не намерен терять здесь время… скажите же, что вам угодно?
– Что мне угодно? – переспросил маленький человечек, багровый от стыда и ярости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85