– Ведь вы тоже были вместе с ними.
Цыганка потупила взор.
– Я никогда не оскверняла рук деньгами убийц, – тихо ответила она. – Я пришла сюда сама. Внутренний голос нашептывал мне, что я могу оказаться полезной. Увидев, что вас так мало, а ваших врагов так много, я зажгла факел, чтобы вы могли видеть, откуда вам грозит опасность…
– Это правда? – с сомнением в голосе спросил Лагардер.
– Клянусь! – воскликнула она, подняв руку. Ее звонкий голос звучал так искренне, что последние сомнения покинули душу шевалье.
– Благодарю вас, дитя мое, – взволнованно произнес он. – Что я могу сделать для вас?
– Вы приехали из Франции? – спросила она.
– Да…
– Из Парижа?
– Да, я еду из Парижа. Но почему вы спрашиваете?
– Не слышали ли вы о молодой цыганке, вроде меня, бежавшей из Испании вслед за французским посланником? Она была моей подругой, я любила ее… Мы вместе танцевали бамболео на Пласа Санта в Мадриде… С тех пор как она уехала, мне очень грустно.
– Как ее звали?
– Цыгане звали ее Флор. Но я знаю, что она приняла крещение и получила новое имя – Мария де ла Санта-Крус.
От изумления шевалье едва не упал с коня. Неужели это юное создание может помочь ему в деле спасения Авроры и доньи Крус? Ведь, несмотря на все его усилия, обе девушка по-прежнему оставались узницами Гонзага.
– Донья Крус, или Флор, если вам так больше нравится, – справившись с волнением, сказал он, – проехала здесь чуть меньше трех часов тому назад.
– Не может быть! Я бы обязательно заметила ее. Я с раннего утра не покидала ущелья.
– Она была не одна, с ней в карете ехала и другая девушка.
– Но откуда вы взяли, что здесь появлялась какая-то карета? – удивленно спросила цыганка.
Лагардер решил, что дикарка плохо понимает его или что-то путает.
– Напрягите вашу память, дитя мое, – вновь обратился он к девушке. – Карету должны были сопровождать восемь французских дворян. Один из них как раз и отдал приказ убить меня.
– Кажется, теперь я понимаю, – ответила цыганка, поразмыслив немного. – Они устроили вам ловушку здесь, а сами отправились другой дорогой, на Памплону и Сарагосу.
Ее проницательность приятно удивила Лагардера.
– Возможно, ты и права, – признал он. – Это еще одна хитрость Гонзага и Пейроля. Они дорого мне за нее заплатят.
– Гонзага! – тотчас же воскликнула цыганка. – Именно так звали французского посланника, который увез Флор в Париж… Так, значит, он ваш враг?
– И притом смертельный! – помрачнев, ответил Лагардер.
– А она?
– Донья Крус? Это лучшая подруга мадемуазель де Невер, моей невесты… Сегодня вечером я хотел быть в Бургосе, чтобы вырвать их обеих из лап Гонзага.
Голос шевалье дрожал. Филипп Мантуанский вновь ускользнул от него, увезя с собой девушек. Где же они теперь, как ему отыскать их?
«До сих пор, – думал шевалье, – я следовал за ними по пятам, знал каждый их шаг. Настичь их было только вопросом времени. Но теперь мы пересекли границу Франции, и я не знаю намерений подлого похитителя!..»
Терзаемый ужасными предчувствиями, Лагардер опустил голову; он ехал молча, пытаясь заглушить скорбь и сосредоточиться: ему предстояло решить, что делать дальше и как спасти Аврору. Цыганка безмолвно наблюдала за ним.
– Если Флор в Испании, – неожиданно проговорила она, – а вы уверяете, что это так, то я обязательно найду ее! Конечно, вы вправе прогнать меня, для вас я всего лишь цыганка, случайно встреченная на дороге… да к тому же сначала вы приняли меня за врага… Но если вы доверитесь мне и разрешите повсюду следовать за вами, то я обещаю вскорости вернуть вам вашу невесту…
И, словно исчерпав все свои силы в этом порыве чувств, она умолкла, нахохлившись в седле. Цыганка, затаив дыхание, ждала ответа. Ее преданность Флор была так трогательна, что Лагардер не смог отказать девушке в ее просьбе.
– Твои слова звучат горячо и искренне, и я принимаю это предложение, – ответил он. – Твоя помощь будет неоценима, не могу же я всегда полагаться только на свою шпагу.
– Ваша шпага! – воскликнула юная цыганка, резко обернувшись. – Один из контрабандистов подобрал то, что от нее осталось, и бежал… Вы не хотите знать, куда он отправился?
Анри саркастически усмехнулся:
– Черт побери, ну разумеется, он понес продавать ее! Ему заплатили, чтобы он убил меня; доказательством моей гибели станет обломок шпаги, показанный принцу Гонзага. Жаль… Этот клинок принадлежал регенту Франции! Ну да ничего, скоро у меня будет новый! – И он расхохотался. – Луис-резчик умеет не только вытачивать эфесы, – гордо произнес Лагардер, – но и ковать клинки!
На следующий день к Пейролю явился контрабандист, с головы до ног покрытый дорожной пылью.
Когда интендант принца принял его, бандит вынул из-под плаща и положил на стол небольшой блестящий предмет.
– Узнаете? – спросил он.
Перед интендантом лежал обломок шпаги Филиппа Орлеанского! Радость Пейроля была столь велика, что он даже не сумел скрыть ее. Наконец-то жизнь Лагардера сломалась так же, как сия некогда грозная шпага!
– Где вам удалось раздобыть этот эфес? – спросил он контрабандиста.
– Он выпал из его руки, – ответил тот.
– Этот человек мертв?
– Вы приказали мне убить его и в доказательство принести его шпагу… Она перед вами!
– А прочие?
– Прочие спят мертвым сном в ущелье Панкорбо. Из тех пятерых, с кем вы говорили в гостинице «Прекрасная трактирщица», в живых остался только я. Воды ручья покраснели от крови… Я разделил опасность с моими товарищами, но мне не с кем делить ваше золото.
Пейроль вручил контрабандисту условленную сумму.
– Благодарю вас, – произнес наемник, распихивая деньги по карманам. – Может быть, вы хотите отправить на тот свет еще кого-нибудь?
Интендант промолчал.
Гонзага и его приспешники расположились в соседней комнате; Пейроль вошел к ним и бросил на стол обломок шпаги:
– Господа, свершилось! Шевалье Анри де Лагардер дал себя убить! Перед вами эфес шпаги Филиппа Орлеанского, регента Франции!
ЧАСТЬ 2
Башня Пенья
I. ПЕНЬЯ ДЕЛЬ СИД
В глухой арагонской деревне под названием Пенья дель Сид, что находится в нескольких лье от Сарагосы, на убогом ложе металась в беспамятстве Аврора де Невер.
Везти девушку дальше было невозможно, поэтому ее тюремщикам пришлось остановиться в этом бедном селении. И вот уже два дня больная Аврора лежит в тесной жалкой комнатке единственной на всю округу гостиницы.
Длительная лихорадка иссушила ее тело; голова ее безжизненно покоилась среди подушек, лицо носило отпечаток жестоких мук, физических и душевных. Впавшие глаза, бледные губы, пылающий румянец на скулах красноречиво свидетельствовали о том, что девушка тяжело больна.
Возле ее изголовья неотступно находились два человека:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Цыганка потупила взор.
– Я никогда не оскверняла рук деньгами убийц, – тихо ответила она. – Я пришла сюда сама. Внутренний голос нашептывал мне, что я могу оказаться полезной. Увидев, что вас так мало, а ваших врагов так много, я зажгла факел, чтобы вы могли видеть, откуда вам грозит опасность…
– Это правда? – с сомнением в голосе спросил Лагардер.
– Клянусь! – воскликнула она, подняв руку. Ее звонкий голос звучал так искренне, что последние сомнения покинули душу шевалье.
– Благодарю вас, дитя мое, – взволнованно произнес он. – Что я могу сделать для вас?
– Вы приехали из Франции? – спросила она.
– Да…
– Из Парижа?
– Да, я еду из Парижа. Но почему вы спрашиваете?
– Не слышали ли вы о молодой цыганке, вроде меня, бежавшей из Испании вслед за французским посланником? Она была моей подругой, я любила ее… Мы вместе танцевали бамболео на Пласа Санта в Мадриде… С тех пор как она уехала, мне очень грустно.
– Как ее звали?
– Цыгане звали ее Флор. Но я знаю, что она приняла крещение и получила новое имя – Мария де ла Санта-Крус.
От изумления шевалье едва не упал с коня. Неужели это юное создание может помочь ему в деле спасения Авроры и доньи Крус? Ведь, несмотря на все его усилия, обе девушка по-прежнему оставались узницами Гонзага.
– Донья Крус, или Флор, если вам так больше нравится, – справившись с волнением, сказал он, – проехала здесь чуть меньше трех часов тому назад.
– Не может быть! Я бы обязательно заметила ее. Я с раннего утра не покидала ущелья.
– Она была не одна, с ней в карете ехала и другая девушка.
– Но откуда вы взяли, что здесь появлялась какая-то карета? – удивленно спросила цыганка.
Лагардер решил, что дикарка плохо понимает его или что-то путает.
– Напрягите вашу память, дитя мое, – вновь обратился он к девушке. – Карету должны были сопровождать восемь французских дворян. Один из них как раз и отдал приказ убить меня.
– Кажется, теперь я понимаю, – ответила цыганка, поразмыслив немного. – Они устроили вам ловушку здесь, а сами отправились другой дорогой, на Памплону и Сарагосу.
Ее проницательность приятно удивила Лагардера.
– Возможно, ты и права, – признал он. – Это еще одна хитрость Гонзага и Пейроля. Они дорого мне за нее заплатят.
– Гонзага! – тотчас же воскликнула цыганка. – Именно так звали французского посланника, который увез Флор в Париж… Так, значит, он ваш враг?
– И притом смертельный! – помрачнев, ответил Лагардер.
– А она?
– Донья Крус? Это лучшая подруга мадемуазель де Невер, моей невесты… Сегодня вечером я хотел быть в Бургосе, чтобы вырвать их обеих из лап Гонзага.
Голос шевалье дрожал. Филипп Мантуанский вновь ускользнул от него, увезя с собой девушек. Где же они теперь, как ему отыскать их?
«До сих пор, – думал шевалье, – я следовал за ними по пятам, знал каждый их шаг. Настичь их было только вопросом времени. Но теперь мы пересекли границу Франции, и я не знаю намерений подлого похитителя!..»
Терзаемый ужасными предчувствиями, Лагардер опустил голову; он ехал молча, пытаясь заглушить скорбь и сосредоточиться: ему предстояло решить, что делать дальше и как спасти Аврору. Цыганка безмолвно наблюдала за ним.
– Если Флор в Испании, – неожиданно проговорила она, – а вы уверяете, что это так, то я обязательно найду ее! Конечно, вы вправе прогнать меня, для вас я всего лишь цыганка, случайно встреченная на дороге… да к тому же сначала вы приняли меня за врага… Но если вы доверитесь мне и разрешите повсюду следовать за вами, то я обещаю вскорости вернуть вам вашу невесту…
И, словно исчерпав все свои силы в этом порыве чувств, она умолкла, нахохлившись в седле. Цыганка, затаив дыхание, ждала ответа. Ее преданность Флор была так трогательна, что Лагардер не смог отказать девушке в ее просьбе.
– Твои слова звучат горячо и искренне, и я принимаю это предложение, – ответил он. – Твоя помощь будет неоценима, не могу же я всегда полагаться только на свою шпагу.
– Ваша шпага! – воскликнула юная цыганка, резко обернувшись. – Один из контрабандистов подобрал то, что от нее осталось, и бежал… Вы не хотите знать, куда он отправился?
Анри саркастически усмехнулся:
– Черт побери, ну разумеется, он понес продавать ее! Ему заплатили, чтобы он убил меня; доказательством моей гибели станет обломок шпаги, показанный принцу Гонзага. Жаль… Этот клинок принадлежал регенту Франции! Ну да ничего, скоро у меня будет новый! – И он расхохотался. – Луис-резчик умеет не только вытачивать эфесы, – гордо произнес Лагардер, – но и ковать клинки!
На следующий день к Пейролю явился контрабандист, с головы до ног покрытый дорожной пылью.
Когда интендант принца принял его, бандит вынул из-под плаща и положил на стол небольшой блестящий предмет.
– Узнаете? – спросил он.
Перед интендантом лежал обломок шпаги Филиппа Орлеанского! Радость Пейроля была столь велика, что он даже не сумел скрыть ее. Наконец-то жизнь Лагардера сломалась так же, как сия некогда грозная шпага!
– Где вам удалось раздобыть этот эфес? – спросил он контрабандиста.
– Он выпал из его руки, – ответил тот.
– Этот человек мертв?
– Вы приказали мне убить его и в доказательство принести его шпагу… Она перед вами!
– А прочие?
– Прочие спят мертвым сном в ущелье Панкорбо. Из тех пятерых, с кем вы говорили в гостинице «Прекрасная трактирщица», в живых остался только я. Воды ручья покраснели от крови… Я разделил опасность с моими товарищами, но мне не с кем делить ваше золото.
Пейроль вручил контрабандисту условленную сумму.
– Благодарю вас, – произнес наемник, распихивая деньги по карманам. – Может быть, вы хотите отправить на тот свет еще кого-нибудь?
Интендант промолчал.
Гонзага и его приспешники расположились в соседней комнате; Пейроль вошел к ним и бросил на стол обломок шпаги:
– Господа, свершилось! Шевалье Анри де Лагардер дал себя убить! Перед вами эфес шпаги Филиппа Орлеанского, регента Франции!
ЧАСТЬ 2
Башня Пенья
I. ПЕНЬЯ ДЕЛЬ СИД
В глухой арагонской деревне под названием Пенья дель Сид, что находится в нескольких лье от Сарагосы, на убогом ложе металась в беспамятстве Аврора де Невер.
Везти девушку дальше было невозможно, поэтому ее тюремщикам пришлось остановиться в этом бедном селении. И вот уже два дня больная Аврора лежит в тесной жалкой комнатке единственной на всю округу гостиницы.
Длительная лихорадка иссушила ее тело; голова ее безжизненно покоилась среди подушек, лицо носило отпечаток жестоких мук, физических и душевных. Впавшие глаза, бледные губы, пылающий румянец на скулах красноречиво свидетельствовали о том, что девушка тяжело больна.
Возле ее изголовья неотступно находились два человека:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85