— Прекрасно! — вскричала цыганка.
После чего, обведя комнату довольно презрительным взглядом, она бросила:
— Pobre dicha, dicha diilce!
Из этой испанской пословицы наши авторы водевилей вывели знаменитую аксиому: «С милым рай и в шалаше». Оглядевшись, донья Крус изрекла:
— Да, без любви тут трудно выдержать. Дом уродливый, улица мрачная, мебель ужасная. Я понимаю, душенька, ты сейчас скажешь мне: «Дворец без него…»
— Я скажу тебе другое, — прервала Аврора цыганку. — Если бы я захотела дворец, мне достаточно было бы только слово молвить, и я получила бы его.
— Вот как?
— Да.
— Он стал таким богатым?
— До сих пор, стоило мне чего-нибудь пожелать, и он тотчас же давал мне это.
— Да, — тихо промолвила донья Крус уже без смеха, — этот человек не похож на других. В нем есть нечто непонятное и возвышенное. Я ведь ни перед кем не опускала глаза, только перед ним… Знаешь, что бы там ни говорили, а чародеи существуют. И я думаю, твой Лагардер — один из таких чародеев.
Донья Крус произнесла это совершенно серьезно.
— Что за глупости! — воскликнула Аврора.
— Но я это видела! — все так же серьезно промолвила цыганка. — И я хочу это тебе доказать. Вот что, загадай какое-нибудь желание, думая о нем.
Аврора рассмеялась. Донья Крус села рядом с ней.
— Аврора, голубушка, ну доставь мне удовольствие, — ласково упрашивала она. — Ну что тебе стоит?
— Ты это серьезно? — удивилась Аврора. Донья Крус зашептала ей на ухо:
— Когда-то я любила одного человека, безумно любила. И вот однажды Лагардер положил мне руку на лоб и сказал: «Флор, этот человек никогда не сможет полюбить тебя». И я исцелилась. Как видишь, он и вправду волшебник.
— А кто тот человек, которого ты любила? — побледнев, спросила Аврора.
Донья Крус склонила голову на плечо и не отвечала.
— Это он! — с невыразимым ужасом вскричала Аврора. — Я знаю, это он!
9. ТРИ ЖЕЛАНИЯ
У доньи Крус увлажнились глаза. Аврору била лихорадочная дрожь. Обе они были и красивы, и миловидны. Но в этот миг они как бы обменялись характерами: донью Крус, обычно бойкую и дерзкую, вдруг объяла тихая меланхоличность, глаза же Авроры пылали неистовой ревностью.
— Ты моя соперница! — прошептала она.
Хотя Аврора сопротивлялась, донья Крус привлекла ее к себе и поцеловала.
— Он любит тебя, — шепнула донья Крус, — одну тебя, и никого больше не полюбит.
— Ну, а ты?
— Я исцелилась. Я могу с улыбкой, без всякой ненависти, радуясь за вас, смотреть на вашу любовь. Как видишь, твой Лагардер действительно волшебник.
— А ты не обманываешь меня? — недоверчиво спросила Аврора.
Донья Крус прижала ее руку к своему сердцу.
— Если бы нужно было, я отдала бы всю свою кровь, чтобы вы были счастливы! — торжественно объявила она.
Аврора бросилась ей на шею.
— Но я все равно хочу провести опыт! — воскликнула донья Крус. — Аврора, прошу тебя, не отказывай мне. Загадай какое-нибудь желание.
— Мне нечего желать.
— Как? У тебя нет ни одного желания?
— Ни одного.
Донья Крус силой потащила ее к окну. Было видно, как по внешней галерее плывет поток блистательных, нарядных дам.
— Неужели тебе даже не хочется пойти на бал к регенту? — неожиданно спросила донья Крус.
— На бал? — пролепетала Аврора, и сердце у нее забилось быстрей.
— Только не обманывай!
— Да я и не собираюсь обманывать.
— Отлично. Молчание — знак согласия. Тебе хочется на бал к регенту!
Донья Крус хлопнула в ладоши и произнесла:
— Раз!
— Но у меня нет ничего, ни драгоценностей, ни платья, ни украшений, — со смехом возразила Аврора, как бы разделяя сумасбродную выдумку подруги.
— Два! — хлопнула донья Крус. — Значит, ты желаешь драгоценности, платье и украшения? Только будь внимательна и думай о нем, иначе ничего не получится.
Чем дальше, тем серьезнее становилась цыганка. В ее черных глазах исчезло выражение уверенности. Очаровательное дитя, она верила во всякую чертовщину и боялась, но любопытство возобладало над страхом.
— Говори третье желание, — невольно понизив голос, велела она.
— Но я вовсе не хочу идти на бал! — воскликнула Аврора. — Кончаем эту игру.
— Как! А если ты будешь уверена, что там встретишь его?
— Анри?
— Да, твоего Анри, нежного, галантного? И он сочтет, что в своем блистательном наряде ты еще прекраснее?
— Ну, тогда, — потупив глаза, промолвила Аврора, — думаю, я пошла бы.
— Три! — крикнула цыганка и громко хлопнула в ладоши.
Она чуть не упала от неожиданности. Дверь в залу с грохотом распахнулась, в нее ворвался запыхавшийся Берришон и громко закричал уже с порога:
— Принесли всякие финтифлюшки и финтифанты для нашей барышни! В двадцати картонках! Платье! Кружева! Цветы! Эй, вы, да заходите же! Это и есть дом господина шевалье де Лагардера!
— Несчастный! — испуганно ахнула Аврора.
— Не бойтесь, я знаю, что делаю, — с довольным видом успокоил ее Жан Мари. — Больше не надо скрываться. К дьяволу тайны! Мы срываем маску, черт побери!
Как описать изумление доньи Крус? Она вызывала дьявола, и дьявол послушно отозвался на ее призыв, не заставив, естественно, себя ждать. Эта очаровательная девушка была скептик, а все скептики суеверны.
Не забывайте, донья Крус провела детство в шатрах кочевников-цыган. А это страна чудес. Донья Крус стояла, разинув рот и широко открыв от удивления глаза.
В дверь вошли с полдюжины девушек, а следом за ними столько же мужчин со свертками и картонками. Донья Крус задумалась, что в них: настоящие наряды или сухие листья. Аврора, глядя на смятенное лицо подруги, не смогла удержаться от улыбки.
— Ну что? — спросила она.
— Он — колдун, — пролепетала цыганка, — я так и думала.
— Входите, господа, входите, сударыни! — кричал Берришон. — Входите все! Вы желанные гости в этом доме. А я побегу найду госпожу Балао, ей страшно хочется посмотреть, как мы живем. Я ничего не пил вкуснее ее дягилевого сиропа. Входите, сударыни! Входите, господа!
Сударыни и господа не заставили себя упрашивать. Цветочницы, золотошвейки, портнихи выложили картонки на большой стол, стоящий посреди залы.
Вслед за ними вступил в зал паж, правда, без цветов дома, которому он служит. Он подошел к Авроре, отвесил глубокий поклон и подал ей пакет, изящно перевязанный шелковой лентой. Поклонившись еще раз, он удалился.
— Эй, подождите хотя бы ответа! — крикнул Берришон, бросаясь за ним.
Но паж уже был на углу улицы. Берришон увидел, что он разговаривает с каким-то дворянином, закутанным в плащ. Берришон его не знал. Дворянин спросил у пажа:
— Все исполнил? — и после утвердительного ответа осведомился: — Где ты оставил наших лошадей?
— Здесь, рядышком, на улице Пьера Леско.
— И портшез тоже?
— Там два портшеза.
— Почему? — удивился дворянин.
Край плаща, укрывавший нижнюю часть его лица, чуть сдвинулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180