– Ну… – Я сделал вид, что задумался. – Самоубийцы или пришлые бродяги, которые не знают, на чей дом они набрели.
– Надеюсь, тебе у меня понравится, – сказал священник.
Он пропустил меня вперед и закрыл дверь на засов.
Внутри церкви размещался крохотный зал с кафедрой, стояли несколько скамеек для прихожан и алтарь, перед которым кто-то поставил вазу, полную цветов. Зал был погружен в полумрак, горели только несколько оплывших свечей на алтаре. Я не заметил на полу дорожки и едва не упал, зацепивший ногой за ее неровный край. Еще чуть-чуть, и я бы мог разбить голову об угол скамейки. Что сказала бы Мелл, увидев меня в таком виде?
Громко и пространно выругавшись, я обнаружил, что лицо священника стало очень печальным.
– Прости, эта дорожка…
– Давай хотя бы не здесь, ладно? Это же церковь. И не при ребенке.
– При каком еще ребенке?
– Разве ты его не заметил? У меня есть помощник. Правда, он очень тихий и сторонится людей. – Норман повысил голос. – Эрик, выйди, не бойся. Этот человек – мой друг. Его зовут Эдвин.
Наверху шевельнулась тень, и я увидел мальчика лет пяти, одиноко стоящего на лестнице. Поняв, что я обнаружил его, он вздрогнул и прижался к перилам, не спуская с меня настороженного взгляда.
– Ты не говорил, что у тебя есть сын.
– Что ты! – Норман всплеснул руками. – Я не могу иметь детей! Ты же знаешь, что я дал обет безбрачия.
– Одно другому не мешает.
– Хорошего же ты обо мне мнения, – проворчал священник. – Если я могу стать кому-нибудь отцом, то только духовным. Эрик, спускайся к нам.
Мальчик сделал несколько шагов в нашу сторону и остановился. Теперь я мог как следует его разглядеть. Худое тело, облаченное в большие не по размеру серые штаны и в такую же куртку. На локтях кожаные заплаты. Темные пряди волос падали на бледный лоб мальчика, из-под густых бровей смотрели пронзительные черные глаза.
– Норман, ты его не кормишь, – я сочувственно покачал головой. – Он похож на привидение.
– Неправда, – возмутился священник. – Ты вечернее молоко выпил? – спросил он ребенка.
Тот кивнул и снова замер.
– Привет, Эрик!.. – Я помахал ему рукой.
Он с подозрением посмотрел на мою руку и, громыхая ботинками, убежал вверх по лестнице. Странное дело: подходил он к нам совершенно бесшумно.
– Почему он убежал? Неужели я такой страшный?
– Эрик необычный ребенок. У него наблюдаются определенные трудности с общением. Он никогда не разговаривает.
– Вообще никогда? Значит он, кроме того, что худой и бледный, еще и немой? Я же говорил – настоящее привидение.
Священник только тяжело вздохнул и покачал головой.
– Его нужно отвезти в крупный город и найти там нормального врача, – сказал я негромко. – Сейчас это лечат.
– Мне кажется, он может говорить, но не хочет, – сказал Норман. – По-моему, причина кроется в травме, которую он пережил в раннем детстве. Эрик живет у меня всего полгода, так что я еще многого о нем не знаю. Этот мальчишка – сирота, его оставили возле караульного поста бродяги. Пару лет он слонялся по разным дворам, а теперь вот живет у меня, помогает по хозяйству.
– Ты сделал доброе дело.
– Я надеюсь, что так оно и есть. Разделишь со мной скромную трапезу? – спросил он, увлекая меня за собой в дальний угол зала.
Там, за ширмой, спряталась обычная деревянная дверь, выкрашенная в белый цвет, которая вела на кухню.
– Это зависит от того, чем питаются скромные городские священники, – уклончиво ответил я.
– Хлеб и вареные овощи, – констатировал Норман, приподнимая салфетку, прикрывающую поднос. – Выбор небогат, поэтому, когда добрые люди меня угощают, я не спешу отказываться.
– Пожалуй, я слишком устал, чтобы есть твою недоваренную морковь.
– Почему недоваренную? – обиделся Норман. – Она в полном порядке. Но если ты так негативно настроен, то я оставлю ее на завтрак.
– Замечательно, – мрачно пробормотал я, – мало меня Мелл пичкает этой ерундой дома, так еще и в гостях от нее нет спасенья…
– Я постелю тебе в моей комнате, а сам лягу на кушетке в библиотеке.
– А библиотека большая? Если да, то я согласен поменяться с тобой местами. Почитаю перед сном.
– Не очень. Всего лишь несколько сотен рукописей, свитков, в основном по истории города.
– Хм, а в Рамедии, кроме твоей, имеется городская библиотека?
– Нет, конечно. Все, что есть, находится здесь, у меня. Это же захолустье.
– Ты что! Представляешь, что будет, если тебя услышит Джор Бас! У него же случится сильнейший разлив желчи. – Я замолчал, уставившись в потолок.
– О чем ты задумался?
– Хотел тебя расспросить… Ты можешь рассказать, каким человеком был Перен? Мне показалось, что его семья только рада была от него избавиться. С его смертью у них появился еще один шанс. Можно сказать, что они вздохнули с облегчением.
– Ты прав. Конечно, нельзя так говорить, да простит меня Бог, но Перен был не слишком хорошим человеком.
– В чем конкретно это проявлялось?
– Он был безжалостным, – Норман покачал головой, – черствым. Для торговли это и хорошо, излишняя доброта в ней только вредит, поэтому дела в лавке шли успешно. Но человеческая душа не должна быть подобием этого сухаря. – Он постучал по столу засохшим куском хлеба.
– Понятно… – задумчиво протянул я.
– Неужели ты кого-то из них подозреваешь? – Священник встревожился и попытался заглянуть мне в глаза. – Они на такое не способны.
– Чепуха! Каждый человек при определенных обстоятельствах способен на убийство. И не мне тебе об этом рассказывать. Но я не думаю, что это дело рук его близких. Заколоть убитого Уалом в собственной спальне, чтобы потом закрыть ее изнутри, – все это выглядит слишком неправдоподобно. К чему излишние сложности? Да и где бы они смогли достать Уал? Вот если бы Перена отравили, свернули ему шею или закололи кухонным ножом, тогда бы подозрение действительно упало в первую очередь на ближайших родственников, тем более что сыновья, как я понял, унаследуют лавку.
– Зачем же ты спрашиваешь меня о Перене?
– Составляю психологический портрет убитого. Потом он может пригодиться.
– Я бы никогда не смог убить человека, – заверил меня Норман, сложив свои худые руки в молитвенном жесте.
– Откуда такая уверенность? – усмехнулся я. – А если бы он бросился на тебя с ножом? Не думаю, что ты бы смог безропотно подставить ему горло. Взыграли бы природные инстинкты, и ты в один миг забыл бы о том, что ты священник.
– Я борюсь с инстинктами, – уверенно ответил он. – Бог мне в этом помогает.
Мы вернулись в главный зал и поднялись оттуда на второй этаж. Вторая и шестая ступеньки лестницы немилосердно скрипели. Я, побоявшись, что это хлипкое творение рук человеческих развалится прямо подо мной, тайком от Нормана наложил на нее укрепляющее заклинание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94