мне были рады.
Hevary Локка – управительница одного из домов свиданий – прикрикнула на девушек, советуя вернуться к исполнению обязанностей, а не разглядывать гостя, который «не про их честь», и потащила меня в одну из дальних комнат, где толкнула на низенькую кушетку, а сама весело плюхнулась рядом.
– Ну, рассказывай, что у тебя новенького?
– Да что у меня может быть, Лок?
– Еще не женился? Смотри, сама тебя захомутаю!
– Не шути так… Да и какой с меня прок, как с мужа?
Толстушка окинула придирчивым взглядом мою фигуру и протянула:
– Как с мужа, может, и не большой, но как с плетельщика… Уж я бы тебя в покое не оставила, можешь быть уверен!
Локка знала, о чем говорит: недаром две трети времени обучения в Академии мы провели бок о бок. Правда, хохотушке с пышными формами было не слишком интересно плести заклинания, зато половина моих сверстников и парней постарше оказались не на шутку ею увлечены, а значит, девушке было, чем заняться помимо учебы. Надо отдать Локке должное: она никогда не позволяла лишнего ни себе, ни своим друзьям, потому и заслужила уважение даже у тех, кому отказывала. Я за толстушкой не бегал, потому что в то время моя голова была забита вовсе не любовными переживаниями, но пару раз оказанная в сдаче экзаменов помощь, приятная пирушка, рассеянность, принятая за терпимость – и мы подружились. Впрочем, Локка не закончила обучение: умер ее единственный дядя, оставив племяннице наследство в виде… дома свиданий. Кто-нибудь другой расстроился бы, а толстушка, напротив, заявила, что видит в случившемся веление свыше, и без угрызений совести приняла в управление семейное хозяйство. Впрочем, мне (в личной беседе, после значительного количества эля) она призналась, что попросту не могла поступить иначе: дядя растил ее с раннего детства, оплачивал капризы, устроил в Академию, в общем, делал все, чтобы жизнь наследницы была достойной и счастливой. Даже утаивал, что именно приносило ему доход. А на похоронах Локка плакала: не громко, почти беззвучно, но очень долго…
– Ты же знаешь: только скажи, что нужно, и я попробую сделать. Мне, кстати, по случаю достались совершенно бесплатные «капли»… Хочешь, сооружу амулет для уменьшения объемов?
– Нахал! – Меня несильно шлепнули по щеке. – Хочешь сказать, я слишком толстая?
– Ни в коем разе, Лок! Ты очаровательна, как всегда.
– А вот ты чем-то обеспокоен, – нахмурилась толстушка. – Рассказывай!
– Я ищу женщину.
– Было бы странно, если бы ты искал здесь мужчину… Что за женщина?
– Совсем юная: лет шестнадцать, но для своего возраста довольно рослая. Ни груди, ни задницы – совсем еще цыпленок. Волосы черные, есть подозрение, что крашеные. Глаза зеленые, как трава. Одета по-столичному, ведет себя так же: нахально, но на самом деле может оказаться совершенно беспомощной. Некрасивая, нос длинный, подбородок острый. Пришла в квартал часа два с половиной назад.
– И в чем проблема?
– Мне кажется, что она попала в беду.
Локка задумчиво провела пальчиком по пухлым губам.
– Ну, если тебе кажется… Может, так и есть. Ты знаешь, куда именно она шла?
– Если бы знал, не стал бы беспокоить тебя.
– Ну уж и беспокойство! Ладно, сиди здесь, а я кое-кого расспрошу.
Она поднялась и, подобрав юбки, проворно скрылась за дверью, оставив меня в одиночестве на долгие четверть часа, а когда вернулась, привела с собой мальчишку-глашатая.
– Ну-ка, перескажи господину все, что видел!
– А язык подмазать? – Нахально потребовал малявка.
– Я тебе подмажу! – Локка показала кулак, неспособный напугать даже отъявленного труса. – Я тебе так подмажу…
– Сколько просишь? – Вступил в переговоры я.
Мальчишка важно выпятил подбородок, пожевал губами и объявил:
– Два сима.
– Держи! Только если начнешь придумывать то, чего не было, берегись: я ложь за милю чую и спуска не даю.
Наверное, он увидел в моем взгляде что-то, подтверждающее слова, потому что поспешно кивнул и принялся тараторить:
– Была девчонка, бойкая такая, задиристая, пришла и говорит, мол, вот у меня письмо, мне, мол, встреча назначена… Ее сначала пускать не хотели, а потом позвали какого-то красавчика, он как вышел, она ему на шею кинулась, он ее в дом и увел… Вот!
– Вроде, ничего страшного, – неуверенно заключил я. – Наверное, зря волновался.
Локка хмыкнула:
– С виду – ничего. А вот если знать, куда она пошла…
– Куда?
– Владелец дома – Полту Стручок, та еще сволочь. Говорят, приторговывает малолетними. Ну, это я своими глазами не видела, утверждать не возьмусь, но вот то, что девочек он пичкает сарсой, могу подтвердить хоть в Судебной управе.
Сарса? Нехорошо. Сушеные плоды южного кустарника, заваренные особым образом, лишают человека связи с настоящим: он перестает понимать, что происходит вокруг, становится послушным, но хуже всего постоянная потребность в новых порциях отравы, потребность, о которой охотно напоминают сильные боли. Человек, принимающий сарсу, очень быстро угасает – в два-три года, и если Полту таким образом принуждает женщин ублажать посетителей…
– Приторговывает, говоришь? Вряд ли та, кого я ищу, может заинтересовать старичка.
– Ой, ты себе не представляешь, какие только извращенцы существуют на свете! – Махнула рукой Локка. – Если твоя девчонка, в самом деле, бойкая и горячая, покупатель найдется!
– И вместе с ним – лишний повод поторопиться… Вот что, парень: найди патруль и приведи к дому этого… Стручка. Получишь еще два сима за проворство!
– Не извольте беспокоиться: в два счета обернусь!
Мальчишка лихо сдвинул лохматую шапку на затылок и унесся прочь.
Локка посмотрела на меня с сомнением:
– Надеешься, что патрульные помогут? Учти, если девчонка сама вошла в этот дом…
– Сама или нет, неважно. Но выйдет она вместе со мной.
***
Патруль состоял из четырех человек: двое солдат со скучающими минами на грубых лицах и два офицера, один из которых был, наверное, ветераном Болотной войны и напомнил мне своим спокойствием умершего отца, а второй – молодой, с горящими пока еще глазами, наверняка, был приставлен к пожилому для перенимания опыта. В любом случае, бросать все ради дела он пока еще не научился: догладывал жареную куриную ножку, тогда как старший офицер, даже если и вставший только что из-за стола, был внимателен, доброжелателен и собран.
– По какой причине Вы вызвали патруль?
Начал задавать вопросы все же молодой, но у него это получалось невнятно, пока мясо не было окончательно прожевано, а голая косточка не улетела за освещенный фонарем участок улицы.
– В этот дом, который, насколько мне известно, находится в управлении heve Полту, примерно три часа назад вошла девушка. Я хочу убедиться, что с ней все хорошо и забрать с собой.
– На каком основании?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Hevary Локка – управительница одного из домов свиданий – прикрикнула на девушек, советуя вернуться к исполнению обязанностей, а не разглядывать гостя, который «не про их честь», и потащила меня в одну из дальних комнат, где толкнула на низенькую кушетку, а сама весело плюхнулась рядом.
– Ну, рассказывай, что у тебя новенького?
– Да что у меня может быть, Лок?
– Еще не женился? Смотри, сама тебя захомутаю!
– Не шути так… Да и какой с меня прок, как с мужа?
Толстушка окинула придирчивым взглядом мою фигуру и протянула:
– Как с мужа, может, и не большой, но как с плетельщика… Уж я бы тебя в покое не оставила, можешь быть уверен!
Локка знала, о чем говорит: недаром две трети времени обучения в Академии мы провели бок о бок. Правда, хохотушке с пышными формами было не слишком интересно плести заклинания, зато половина моих сверстников и парней постарше оказались не на шутку ею увлечены, а значит, девушке было, чем заняться помимо учебы. Надо отдать Локке должное: она никогда не позволяла лишнего ни себе, ни своим друзьям, потому и заслужила уважение даже у тех, кому отказывала. Я за толстушкой не бегал, потому что в то время моя голова была забита вовсе не любовными переживаниями, но пару раз оказанная в сдаче экзаменов помощь, приятная пирушка, рассеянность, принятая за терпимость – и мы подружились. Впрочем, Локка не закончила обучение: умер ее единственный дядя, оставив племяннице наследство в виде… дома свиданий. Кто-нибудь другой расстроился бы, а толстушка, напротив, заявила, что видит в случившемся веление свыше, и без угрызений совести приняла в управление семейное хозяйство. Впрочем, мне (в личной беседе, после значительного количества эля) она призналась, что попросту не могла поступить иначе: дядя растил ее с раннего детства, оплачивал капризы, устроил в Академию, в общем, делал все, чтобы жизнь наследницы была достойной и счастливой. Даже утаивал, что именно приносило ему доход. А на похоронах Локка плакала: не громко, почти беззвучно, но очень долго…
– Ты же знаешь: только скажи, что нужно, и я попробую сделать. Мне, кстати, по случаю достались совершенно бесплатные «капли»… Хочешь, сооружу амулет для уменьшения объемов?
– Нахал! – Меня несильно шлепнули по щеке. – Хочешь сказать, я слишком толстая?
– Ни в коем разе, Лок! Ты очаровательна, как всегда.
– А вот ты чем-то обеспокоен, – нахмурилась толстушка. – Рассказывай!
– Я ищу женщину.
– Было бы странно, если бы ты искал здесь мужчину… Что за женщина?
– Совсем юная: лет шестнадцать, но для своего возраста довольно рослая. Ни груди, ни задницы – совсем еще цыпленок. Волосы черные, есть подозрение, что крашеные. Глаза зеленые, как трава. Одета по-столичному, ведет себя так же: нахально, но на самом деле может оказаться совершенно беспомощной. Некрасивая, нос длинный, подбородок острый. Пришла в квартал часа два с половиной назад.
– И в чем проблема?
– Мне кажется, что она попала в беду.
Локка задумчиво провела пальчиком по пухлым губам.
– Ну, если тебе кажется… Может, так и есть. Ты знаешь, куда именно она шла?
– Если бы знал, не стал бы беспокоить тебя.
– Ну уж и беспокойство! Ладно, сиди здесь, а я кое-кого расспрошу.
Она поднялась и, подобрав юбки, проворно скрылась за дверью, оставив меня в одиночестве на долгие четверть часа, а когда вернулась, привела с собой мальчишку-глашатая.
– Ну-ка, перескажи господину все, что видел!
– А язык подмазать? – Нахально потребовал малявка.
– Я тебе подмажу! – Локка показала кулак, неспособный напугать даже отъявленного труса. – Я тебе так подмажу…
– Сколько просишь? – Вступил в переговоры я.
Мальчишка важно выпятил подбородок, пожевал губами и объявил:
– Два сима.
– Держи! Только если начнешь придумывать то, чего не было, берегись: я ложь за милю чую и спуска не даю.
Наверное, он увидел в моем взгляде что-то, подтверждающее слова, потому что поспешно кивнул и принялся тараторить:
– Была девчонка, бойкая такая, задиристая, пришла и говорит, мол, вот у меня письмо, мне, мол, встреча назначена… Ее сначала пускать не хотели, а потом позвали какого-то красавчика, он как вышел, она ему на шею кинулась, он ее в дом и увел… Вот!
– Вроде, ничего страшного, – неуверенно заключил я. – Наверное, зря волновался.
Локка хмыкнула:
– С виду – ничего. А вот если знать, куда она пошла…
– Куда?
– Владелец дома – Полту Стручок, та еще сволочь. Говорят, приторговывает малолетними. Ну, это я своими глазами не видела, утверждать не возьмусь, но вот то, что девочек он пичкает сарсой, могу подтвердить хоть в Судебной управе.
Сарса? Нехорошо. Сушеные плоды южного кустарника, заваренные особым образом, лишают человека связи с настоящим: он перестает понимать, что происходит вокруг, становится послушным, но хуже всего постоянная потребность в новых порциях отравы, потребность, о которой охотно напоминают сильные боли. Человек, принимающий сарсу, очень быстро угасает – в два-три года, и если Полту таким образом принуждает женщин ублажать посетителей…
– Приторговывает, говоришь? Вряд ли та, кого я ищу, может заинтересовать старичка.
– Ой, ты себе не представляешь, какие только извращенцы существуют на свете! – Махнула рукой Локка. – Если твоя девчонка, в самом деле, бойкая и горячая, покупатель найдется!
– И вместе с ним – лишний повод поторопиться… Вот что, парень: найди патруль и приведи к дому этого… Стручка. Получишь еще два сима за проворство!
– Не извольте беспокоиться: в два счета обернусь!
Мальчишка лихо сдвинул лохматую шапку на затылок и унесся прочь.
Локка посмотрела на меня с сомнением:
– Надеешься, что патрульные помогут? Учти, если девчонка сама вошла в этот дом…
– Сама или нет, неважно. Но выйдет она вместе со мной.
***
Патруль состоял из четырех человек: двое солдат со скучающими минами на грубых лицах и два офицера, один из которых был, наверное, ветераном Болотной войны и напомнил мне своим спокойствием умершего отца, а второй – молодой, с горящими пока еще глазами, наверняка, был приставлен к пожилому для перенимания опыта. В любом случае, бросать все ради дела он пока еще не научился: догладывал жареную куриную ножку, тогда как старший офицер, даже если и вставший только что из-за стола, был внимателен, доброжелателен и собран.
– По какой причине Вы вызвали патруль?
Начал задавать вопросы все же молодой, но у него это получалось невнятно, пока мясо не было окончательно прожевано, а голая косточка не улетела за освещенный фонарем участок улицы.
– В этот дом, который, насколько мне известно, находится в управлении heve Полту, примерно три часа назад вошла девушка. Я хочу убедиться, что с ней все хорошо и забрать с собой.
– На каком основании?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92