Правда, и гость не должен злоупотреблять своими правами, ведь, в конце концов, он сам может оказаться в таком же точно положении…
Придется ответить. Двое суток уже минуло, кровь частично вернула силу своему току, и ничего чрезмерно страшного не произойдет. Правда, время восстановления слегка увеличится, но у меня впереди целый Зимник. Опять раздеваться? Так я окончательно простужусь.
– Вечный и Нетленный, Справедливый и Беспощадный, Всезнающий и Всемогущий, яви печать своей дщери.
В пределах мэнора мне нет нужды искать отголоски Хаоса, потому что дом наполнен ими. Каждый поток воздуха, слабый или сильный, теплый или почти ледяной, летящий по лабиринту коридоров, несет в себе дыхание Заклинательницы. Каждый камень стен отмечен взглядом Сэйдисс. Каждый миг существования слуги подчинен воле повелительницы.
Сари смотрит, как завороженная, даже моргать забывает. Смотрит на вспухающие под кожей дорожки ручейков. Смотрит на алые капли, сочащиеся через разрывы в коже. Смотрит на ослепительно белое сияние печати, не отводя глаз, в которых к восторгу чуда медленно, но верно примешивается ужас…
А потом, как только последний огонек гаснет, и швы рубцов плотно стягивают раны, девчонка не может удержаться и касается ладошкой моей груди. На краткий миг.
– Горячо!
– Конечно: кровь и должна быть горячей.
– Ты… – она медлит с очередным вопросом, позволяя мне одеться. – Значит, мне не приснилось?
– Что именно?
– Знак, пылающий перед глазами и внутри меня. Я думала, это только сон.
Сари все же запомнила происходившее в «бессоннице»? Плохо. А может, хорошо. Но теперь она потребует объяснений. Наверняка.
– Нет, не сон. Это…
– Печать Заклинателя Хаоса. Я знаю.
Зеленые глаза вдруг становятся не по-детски серьезными, и у меня вырывается удивленное:
– Откуда?
– Мне… рассказывали. Учитель. Но я не думала, что когда-нибудь увижу… Я считала, такое с людьми больше не делают. Скажи, почему ты носишь в себе печать? Когда ее нанесли?
А девчонка не проста. Учитель рассказывал? Интересно, чему еще он научил свою подопечную.
– Мое тело родилось с ней.
– Но это означает…
– Моя матушка отмечена печатью. Поэтому нам не нужны браслеты, чтобы получить покровительство мэнора. Мы и так его части.
– Части? Но это же… Это… самое настоящее рабство!
Рабство? Да, в какой-то мере. Но входя во владения повелительницы, мы получаем больше, чем отдаем. Что можно взять у нас, кроме наших жизней? Только души. Но никто не требует отдавать, не получая достойной платы. Мы просто заключаем своего рода договоренность. И выполняем каждый свои обязательства. Выполняем полностью, без уверток и уловок.
Я смотрю в возмущенные глаза Сари и мягко поясняю:
– Не надо бросать столь тяжкие обвинения, hevary. Кто-то всегда будет хозяином, а кто-то слугой, так устроен мир. Я принял свою судьбу и вполне ею доволен. Другой все равно не предвидится, так зачем же ненавидеть то, что есть?
– Хочешь сказать, что… любишь свои оковы?
Почему она так рассердилась?
– Разве это оковы? Я вполне свободен. У меня есть дом, служба, семья.
– Но ты не можешь отсюда уехать, верно?
Может, мне тоже стоит начинать сердиться?
– Почему это? Могу. Только зачем? Мне нравится Нэйвос.
– Или он нравится твоей… повелительнице? Ей удобнее, чтобы ты был здесь, да?
– Hevary, я вынужден прекратить разговор, даже если нарушу этим обязанности хозяина. Некоторые вещи существуют только для меня и моей повелительницы, и нет никакого смысла обсуждать их с кем-то еще.
Встаю и направляюсь к выходу. Спиной чувствую тяжелый недовольный взгляд Сари, но как бы меня не расстраивало негодование девчонки, не могу ей помочь. Ничем…
– Вы желаете, чтобы я отправился в Нэйвос?
– Тэллор, Вам не к лицу эта угрюмая покорность.
Она, как всегда, спокойна, почти бесстрастна. На безупречно очерченных губах присутствует лишь вежливая улыбка, не означающая ровным счетом ничего. Даже того, что могло бы хоть чуть-чуть согреть мое сердце. Даже того, что меня рады видеть. Я чувствую это в песне дома, в звоне сквозняков, натянутых, как струны, во всем, кроме… Сэйдисс, чей контур замкнут намертво. С начала времен.
И все же, до каких пор она будет напоминать мне то, что хочется забыть навсегда?!
– Волей Хаоса я больше не ношу это имя.
Лазурно-голубые глаза жемчужинами прячутся в раковинах смеженных век.
– Есть еще и моя воля.
Слова не падают к ее ногам, а подхватываются потоком воздуха, летят в мою сторону и шершавыми кошачьими языками касаются груди, без труда проникая сквозь одежду. Касаются, тревожа дремоту печати, покоящейся в глубинах тела. Моего тела? Да, теперь уже полностью моего. И не остается ничего иного, как склонить голову, признавая чужую власть.
– Да, повелительница.
– Вы можете оставаться здесь, сколько пожелаете, но… Вы же просили свободы, почему не хотите ее принять?
Разве это свобода – каждую минуту чувствовать спящего внутри зверя? И знать, что он может проснуться, если того пожелает Заклинательница. Или я сам. Но упрекать… Не могу. Даже если на мгновение допустить в сознание невероятную мысль о том, что Сэйдисс хотела бы избавить меня от печати, все равно это невозможно. Любые попытки борьбы заранее обречены на неудачу. Особенно в моем случае.
– Вы гоните меня?
– Я хочу, чтобы Вы жили, как угодно Вам, а не мне. Но поскольку Вы не знаете, чего хотите, пока решать буду я. Вы отправитесь в Нэйвос.
– Да, повелительница. Но зачем?
– Вы поступите в Академию, пройдете обучение и сможете найти себе занятие по способностям. Чтобы жить, нужно питаться. Чтобы питаться, нужно получать пищу. Чтобы получать пищу, нужно либо самому ее растить или добывать, либо покупать. Чтобы покупать, нужны деньги. Надеюсь, дальше цепочку продолжите сами? Красть Вы не способны, поэтому остается единственный путь – зарабатывать. Но без умений и навыков на что Вы годны?
– Я понял.
– Хотелось бы верить.
Она достает из ящика стола папку с бумагами.
– Мне принадлежит один из мэноров в северной столице. Тихое, уютное место, границ которого не сможет переступить неугодный Вам человек.
Заманчиво. Но мне мало услышанного:
– Только человек?
Золотистые ресницы насмешливо вздрагивают.
– Не думаете же Вы, что я закрою себе проход в собственные владения?
– Не думаю. Но кроме Вас есть еще и другие. Как насчет них?
– Келлос запечатан моим именем. Если кто-то наберется смелости пойти против меня, что ж… Я буду ждать.
Да, она-то будет ждать и даст отпор, а что делать мне? Пока дерутся сильные, слабым лучше стоять в сторонке, но я могу не успеть отбежать в сторону от места сражения. И все же… Это щедрый дар.
– Благодарю, повелительница.
– Я делаю это не ради Вас.
– Знаю.
– Но я хочу… – Лазурь взгляда обжигает меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Придется ответить. Двое суток уже минуло, кровь частично вернула силу своему току, и ничего чрезмерно страшного не произойдет. Правда, время восстановления слегка увеличится, но у меня впереди целый Зимник. Опять раздеваться? Так я окончательно простужусь.
– Вечный и Нетленный, Справедливый и Беспощадный, Всезнающий и Всемогущий, яви печать своей дщери.
В пределах мэнора мне нет нужды искать отголоски Хаоса, потому что дом наполнен ими. Каждый поток воздуха, слабый или сильный, теплый или почти ледяной, летящий по лабиринту коридоров, несет в себе дыхание Заклинательницы. Каждый камень стен отмечен взглядом Сэйдисс. Каждый миг существования слуги подчинен воле повелительницы.
Сари смотрит, как завороженная, даже моргать забывает. Смотрит на вспухающие под кожей дорожки ручейков. Смотрит на алые капли, сочащиеся через разрывы в коже. Смотрит на ослепительно белое сияние печати, не отводя глаз, в которых к восторгу чуда медленно, но верно примешивается ужас…
А потом, как только последний огонек гаснет, и швы рубцов плотно стягивают раны, девчонка не может удержаться и касается ладошкой моей груди. На краткий миг.
– Горячо!
– Конечно: кровь и должна быть горячей.
– Ты… – она медлит с очередным вопросом, позволяя мне одеться. – Значит, мне не приснилось?
– Что именно?
– Знак, пылающий перед глазами и внутри меня. Я думала, это только сон.
Сари все же запомнила происходившее в «бессоннице»? Плохо. А может, хорошо. Но теперь она потребует объяснений. Наверняка.
– Нет, не сон. Это…
– Печать Заклинателя Хаоса. Я знаю.
Зеленые глаза вдруг становятся не по-детски серьезными, и у меня вырывается удивленное:
– Откуда?
– Мне… рассказывали. Учитель. Но я не думала, что когда-нибудь увижу… Я считала, такое с людьми больше не делают. Скажи, почему ты носишь в себе печать? Когда ее нанесли?
А девчонка не проста. Учитель рассказывал? Интересно, чему еще он научил свою подопечную.
– Мое тело родилось с ней.
– Но это означает…
– Моя матушка отмечена печатью. Поэтому нам не нужны браслеты, чтобы получить покровительство мэнора. Мы и так его части.
– Части? Но это же… Это… самое настоящее рабство!
Рабство? Да, в какой-то мере. Но входя во владения повелительницы, мы получаем больше, чем отдаем. Что можно взять у нас, кроме наших жизней? Только души. Но никто не требует отдавать, не получая достойной платы. Мы просто заключаем своего рода договоренность. И выполняем каждый свои обязательства. Выполняем полностью, без уверток и уловок.
Я смотрю в возмущенные глаза Сари и мягко поясняю:
– Не надо бросать столь тяжкие обвинения, hevary. Кто-то всегда будет хозяином, а кто-то слугой, так устроен мир. Я принял свою судьбу и вполне ею доволен. Другой все равно не предвидится, так зачем же ненавидеть то, что есть?
– Хочешь сказать, что… любишь свои оковы?
Почему она так рассердилась?
– Разве это оковы? Я вполне свободен. У меня есть дом, служба, семья.
– Но ты не можешь отсюда уехать, верно?
Может, мне тоже стоит начинать сердиться?
– Почему это? Могу. Только зачем? Мне нравится Нэйвос.
– Или он нравится твоей… повелительнице? Ей удобнее, чтобы ты был здесь, да?
– Hevary, я вынужден прекратить разговор, даже если нарушу этим обязанности хозяина. Некоторые вещи существуют только для меня и моей повелительницы, и нет никакого смысла обсуждать их с кем-то еще.
Встаю и направляюсь к выходу. Спиной чувствую тяжелый недовольный взгляд Сари, но как бы меня не расстраивало негодование девчонки, не могу ей помочь. Ничем…
– Вы желаете, чтобы я отправился в Нэйвос?
– Тэллор, Вам не к лицу эта угрюмая покорность.
Она, как всегда, спокойна, почти бесстрастна. На безупречно очерченных губах присутствует лишь вежливая улыбка, не означающая ровным счетом ничего. Даже того, что могло бы хоть чуть-чуть согреть мое сердце. Даже того, что меня рады видеть. Я чувствую это в песне дома, в звоне сквозняков, натянутых, как струны, во всем, кроме… Сэйдисс, чей контур замкнут намертво. С начала времен.
И все же, до каких пор она будет напоминать мне то, что хочется забыть навсегда?!
– Волей Хаоса я больше не ношу это имя.
Лазурно-голубые глаза жемчужинами прячутся в раковинах смеженных век.
– Есть еще и моя воля.
Слова не падают к ее ногам, а подхватываются потоком воздуха, летят в мою сторону и шершавыми кошачьими языками касаются груди, без труда проникая сквозь одежду. Касаются, тревожа дремоту печати, покоящейся в глубинах тела. Моего тела? Да, теперь уже полностью моего. И не остается ничего иного, как склонить голову, признавая чужую власть.
– Да, повелительница.
– Вы можете оставаться здесь, сколько пожелаете, но… Вы же просили свободы, почему не хотите ее принять?
Разве это свобода – каждую минуту чувствовать спящего внутри зверя? И знать, что он может проснуться, если того пожелает Заклинательница. Или я сам. Но упрекать… Не могу. Даже если на мгновение допустить в сознание невероятную мысль о том, что Сэйдисс хотела бы избавить меня от печати, все равно это невозможно. Любые попытки борьбы заранее обречены на неудачу. Особенно в моем случае.
– Вы гоните меня?
– Я хочу, чтобы Вы жили, как угодно Вам, а не мне. Но поскольку Вы не знаете, чего хотите, пока решать буду я. Вы отправитесь в Нэйвос.
– Да, повелительница. Но зачем?
– Вы поступите в Академию, пройдете обучение и сможете найти себе занятие по способностям. Чтобы жить, нужно питаться. Чтобы питаться, нужно получать пищу. Чтобы получать пищу, нужно либо самому ее растить или добывать, либо покупать. Чтобы покупать, нужны деньги. Надеюсь, дальше цепочку продолжите сами? Красть Вы не способны, поэтому остается единственный путь – зарабатывать. Но без умений и навыков на что Вы годны?
– Я понял.
– Хотелось бы верить.
Она достает из ящика стола папку с бумагами.
– Мне принадлежит один из мэноров в северной столице. Тихое, уютное место, границ которого не сможет переступить неугодный Вам человек.
Заманчиво. Но мне мало услышанного:
– Только человек?
Золотистые ресницы насмешливо вздрагивают.
– Не думаете же Вы, что я закрою себе проход в собственные владения?
– Не думаю. Но кроме Вас есть еще и другие. Как насчет них?
– Келлос запечатан моим именем. Если кто-то наберется смелости пойти против меня, что ж… Я буду ждать.
Да, она-то будет ждать и даст отпор, а что делать мне? Пока дерутся сильные, слабым лучше стоять в сторонке, но я могу не успеть отбежать в сторону от места сражения. И все же… Это щедрый дар.
– Благодарю, повелительница.
– Я делаю это не ради Вас.
– Знаю.
– Но я хочу… – Лазурь взгляда обжигает меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92