– Да, я вас слушаю, – сказал я, пытаясь еще на несколько мгновений погрузиться в прерванный сон.
– Как вам понравились наши предупреждения? – поинтересовался незнакомец.
Я окончательно пришел в себя, понял, о чем идет речь, и честно сознался:
– Совсем не понравились.
– Это хорошо, что вы вовремя одумались. Иван Иванович предлагает вам отдать известный предмет, а взамен гарантирует безопасность.
Мне очень захотелось послать своего абонента очень и очень далеко, однако, я не стал поддаваться эмоциям и предложил торг:
– Об отдать не может быть и речи, тем более, что вы причинили мне значительный материальный и моральный ущерб.
Собеседник неумело, как-то редко, с придыханием засмеялся. Пока мы разговаривали, я пытался представить этого человека и составить, как говорится, его «психологический» портрет. Одновременно я активизировал файл с членами группировки и отщелкивал их оперативные и тюремные фотографии.
– Ты, фраерок, видать не понял, с кем имеешь дело…
Судя по голосу, тембру речи и манере говорить, звонивший был предположительно средних лет, крупный мужчина с тяжелой челюстью, слова он произносил не очень четко, как будто держал во рту жевательную резинку, а челюсть мужественно выпячивал вперед. Имел старый тюремный стаж – отсюда и обращение «фраерок», будь он моложе, обозвал бы меня «козлом» или «лохом».
– Почему же… – неопределенно протянул я, – но деньги есть деньги…
Подходящих по возрасту и внешности людей в группе Поэта, было двое, один со среднем образованием, другой с начальным.
– И сколько же ты хочешь? – насмешливо поинтересовался собеседник.
– Много хочу, пять штук машина, штука ракушка, а за железяку по независимой экспертной оценке, думаю не меньше лимона, понятно зелеными.
– Ну, у тебя и аппетит! – опять неумело засмеялся абонент. – А если мы эксперта перекупим или напугаем и он…
– Это несерьезный разговор, Эдуард Леонидович. Советую как следует обдумать мое предложение…
Кажется, я правильно угадал, с кем говорю. После обращения по имени-отчеству, собеседник сделал неоправданно длинную паузу, прежде чем немного изменившимся голосом сказал:
– Времени у тебя, фраерок, сутки. Не надумаешь до завтра, пеняй на себя.
Положив трубку, я пошел поделиться впечатлениями с «напарниками», но они продолжали «отдыхать», а из спальни доносились такие звуки, что я не рискнул стучать в дверь. Мне уже начинало надоедать эти «постоянные перерывы в работе», как и мечущиеся из спальни в ванную полуголые тела.
Сон, после разговора с Эдуардом Леонидовичем, понятное дело, окончательно прошел, и я позвонил соседке. Было около четырех часов, и Марина была уже дома.
– А это ты, – без особой радости в голосе сказала она, – говори скорее, а то я скоро ухожу.
– Я заскочу к тебе на минутку.
– Давай, только быстро.
Я запер «страстных любовников» на ключ и через минуту был в соседней квартире.
– Я познакомилась с таким мужиком! – объявила Марина, как только я возник на пороге.
– Опять!
– Это беспроигрышный вариант, будь ты бабой, сам бы в него влюбился. Ничего общего с теми, что были раньше!
– Я к тебе, собственно, по делу…
– Красавец, умница…
– Мне нужны кое-какие вещи…
– Слушай, говорят, у тебя машину взорвали?! – вспомнила Марина, отвлекаясь от рассказа о своем очередном будущем «козле».
– Взорвали.
– А, кто?
– Пока неизвестно, у меня, понимаешь, гостья…
– Ну, ты и бабник, а как же Алька?
– Это не то, что ты думаешь, тем более, она с женихом…
– Ну, это другое дело, так вот, мой новый…
– Стоп. Про нового ты мне потом расскажешь, сама же говорила, что тебе некогда.
– Ой, черт! И, правда, я же опаздываю! – закричала женщина сложной судьбы и начала напяливать на себя пальто.
– Подожди минутку. Мне нужны твои старые вещи… Понимаешь, тут такое дело…
– Возьми в этом шкафу, – надевая сапоги, распорядилась Марина, – там одно старье, все руки не доходят выбросить. Ключ потом занесешь, у меня есть второй…
– Мне нужны и мужские вещи…
– Там все ненужное, я же тебе сказала, что мне некогда! – прокричала она, выбегая из квартиры.
В шкафу, указанном хозяйкой, за старыми пыльными тряпками была спрятана моя сабля. Первым делом я проверил, на месте ли она. Потом начал поочередно вытаскивать спрессованные, кое-как запиханные вещи. Таким гардеробом можно было одеть два десятка бомжей. Похоже, что это шкаф был у Марины «музеем утраченных чувств». Однако, меня больше заинтересовало верхнее платье ее покойного отца, Николая Николаевича, видного начальника советского времени. Он был довольно высокого роста и грузного сложения, так что его старые плащи и пальто вполне подходили и Андрею, и мне. После недолгих раздумий я выбрал для Оли длиннополое пальто, несколько толстых кофт, чтобы изменить фигуру, и вязанную шапочку, а для нас с Андреем драповое пальто, синий плащ, шляпу и облезлую каракулевую шапку, под названьем «пирожок». Сверх «лимита» прихватил инвалидную палку. Теперь из нас можно было спокойно сделать двух типичных советских служащих последних советских лет.
Когда с ворохом старых вещей я вернулся к себе, дверь в спальню была уже открыта, а утомленные «аматеры» сидели за столом на кухне и гадали, куда я пропал.
– Достал! – обрадовался Андрей. – Что же ты нас не предупредил, что уходишь, мы сидим и волнуемся.
– Вы слишком громко спали, – не удержался я от колкости, которую гости пропустили мимо ушей.
– Я не надену такое старье! – гордо заявила Ольга, рассматривая допотопное, длиннополое пыльное пальто. – На кого я в нем буду похожа.
– Оденешь, как миленькая! – рявкнул я волевым голосом. – И будешь похожа на чучело, чтобы тебя никто не узнал!
Оля набрала было воздух в легкие, чтобы громко запротестовать, и оглянулась на Андрея, ища у него защити своим женским свободам и привилегиям, но он смотрел в сторону. Тогда она передернула плечиками и демонстративно надулась.
– Давайте, переодевайтесь и потренируйтесь в старческой походке, – начал командовать я. – Как только стемнеет, уходим. Нужно отсюда смыться, когда народ пойдет с работы.
Для затравки я надел свою куртку, сверху натянул пальто покойного отца Марины Николая Николаевича, украсил голову облезлым «пирожком», взял палку и принялся хромать по кухне, сутуля плечи и заплетаясь ногами. Мой вид так развеселил Ольгу, что она, забыв недавнюю обиду, тут же нарядилась в «обноски» и превратилась в пятидесятилетнюю обнищавшую учительницу. Хуже всего перевоплощение удалось Андрею. Актерских способностей у него не было вовсе Оставалось надеяться на темноту и на то, что он меньше всех представлял интерес для наших преследователей. Идти предполагалось двумя партиями, сначала я, потом, через несколько минут, «супруги».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78