Мы въехали во двор.
Надо сказать, что у участкового инспектора была весьма не хилая дачка. Фары осветили широкую гравийную аллею, обсаженную туевыми деревцами, упирающуюся в тяжелый дом. Ворота за нами закрылись.
– Добрый вечер Андрей Вениаминович, – приветливо сказала впустившая нас женщина, подойдя к вылезшему из машины лейтенанту.
– Привет, Никитична, – небрежно ответил участковый. – Родителей нет?
– Звонили, что будут завтра.
– Я с друзьями. Сваргань что-нибудь пожрать, только побыстрее, – распорядился молодой барин.
– Это кто? – поинтересовался я, глядя вслед заспешившей женщине.
– Местная, работает здесь, – туманно ответил он. – Олюшка, солнышко, вставай, приехали.
Ольга долго не хотела просыпаться, а когда ее, наконец, удалось выковырять из машины, сонно и радостно заулыбалась.
– Что, уже приехали? – спросила она, приваливаясь плечом к Андрею, – Ух, ты, какой классный дом!
– Проснись, наконец! – рассердился я, видя, что дело опять грозит застопориться.
– А я и не спала, – сообщила девушка. – Так, чуть вздремнула…
Мы направились в сторону осветившегося изнутри особняка. Сумку с оружием я на всякий случай прихватил с собой. Дом был выстроен из красного шлифованного кирпича в стиле «эклектизма». Хозяева в буйстве фантазии смешали элементы конструктивизма с готикой, так что современные окна из пластиковых стеклопакетов соседствовали со стрельчатыми дверями и гипсовыми украшениями эпохи русского ампира. Мне такие сооружения не нравятся, но Ольга была, судя по ее реакции, от такого «богатого» дома в полном восторге. Особенно она обрадовалась, когда Андрею удалось ей растолковать, кому он принадлежит.
Мы поднялись на крыльцо и прошли внутрь. Там убранство было все в том же «смешанном» стиле современных нуворишей.
– Пойдемте на кухню, – пригласил Андрей.
Мы неспешно двигались по скользкому ламинанту, и хозяин искоса поглядывал на меня, ревниво наблюдая за впечатлением от окружающего нас великолепия. Чтобы сделать ему приятное, я изобразил на лице вежливое восхищение. Андрей удовлетворенно хмыкнул, повел бровью и, как бы между прочим, заметил:
– Все, между прочим, сделано своими руками!
Давешняя женщина уже хлопотала у огромного холодильника и только легкой улыбкой приветствовала наше появление. Кухней оказалась большая комната, набитая современным оборудованием.
– Ой, как у вас здесь хорошо! – как мне показалось, приторно льстиво воскликнула Оля. – Всегда мечтала о такой кухне!
Андрей немного погордился произведенным впечатлением, и мы уселись за дубовый стол, который для сохранности дерева владельцы покрыли прозрачным пластиком. Домоправительница накрыла стол, и мы отдали должное холодным закускам.
– Может быть, приготовить горячий ужин? – предложила Никитична.
– Не стоит. Свари только кофе, – решил за нас хозяин, – мы скоро ляжем. Ему, – он указал на меня, – постелешь в гостевом доме.
Так как моего мнения никто не спрашивал, а голос Андрея, как только мы попали под его отчий кров, изменился, сделался уверенным и властным, я промолчал. Он держал себя так по-барски, что я уже с некоторым напрягом ожидал дальнейших метаморфоз скромного участкового уполномоченного.
Окончив импровизированный ужин, мы встали из-за стола и разошлись по своим «апартаментам». «Молодые», взявшись за руки, поднялись на второй этаж, а я подождал, пока домоправительница ополоснёт посуду и отправился вслед за ней в гостевой дом. Мы вышли во двор и по узкой тропинке в полной темноте добрались до небольшого домика, напоминающего сторожку.
– Вы здесь постоянно живете? – из вежливости, чтобы прервать молчание, задал я ничего не значащий вопрос.
– В основном, – буднично ответила она, – я здесь за и сторожа и за горничную.
Гостевой дом, как громко поименовал его Андрей, на деле оказался садовым хозблоком, предназначенным, скорее всего, для сельскохозяйственного инвентаря. Дощатые стены внутри были оклеены дешевыми бумажными обоями. Женщина ввела меня в каморку с железной кроватью, ободранным старым креслицем и тусклой лампочкой на голом шнуре.
– Устраивайтесь, – предложила она. – Сейчас я вам принесу белье.
Устраиваться здесь было негде, и я просто осторожно опустился в заскрипевшее кресло. То, что в большом доме не нашлось для меня места, не обидело, но насторожило. Как только мы попали на его территорию, Андрей разом изменился. Меня это не очень волновало, но его охарактеризовало не самым лучшим образом. Однако, анализировать такое странное поведение в тот момент у меня не было желания, и как только горничная-сторожиха принесла постель, я застелил койку и лег спать.
Однако, сразу уснуть мне не удалось. «Гостевой дом» не был протоплен, в каморке было сыро, тонкое байковое одеяло плохо грело. Я долго лежал, мысленно вспоминая события последних дней, и пытался найти выход из своих трудностей. В принципе, пока ничего особенно плохого не случилось. Частенько обстоятельства складывались и похуже, потому заранее паниковать не стоило. Придумывать страхи и препятствия в любом предприятии последнее дело. Если не знаешь, что делать, то делай хоть что-нибудь и жди своего шанса. С тем я и опочил.
Проснулся я поздно, около десяти утра. Тело ночью несколько задубело от холода, и мне пришлось разогреваться усиленной зарядкой. Я как какой-то американец, трепетно относящийся к своему здоровью, выскочил на улицу и принялся скакать по гравийной дороге возле ворот.
За ночь тучи рассеялись, утро было холодное и ясное. Трава, деревца и вскопанные черные клумбы побелели от инея. Согревшись окончательно, я даже смог полюбоваться нежным, зимним серебром осеннего пейзажа. В прошлом веке о такой красоте говорили, что она «колдовская».
Я направился к большому дому, попутно рассматривая усадьбу нуворишей. Все здесь было в точности, «как у людей», даже стилизованные под старину фонарные столбы. В глубине усадьбы два крепостных мужика копали ямы под деревья, они, не торопясь, лениво ворочали лопатами, подолгу зависая на черенках. Я вошел в прихожую и без приглашения заглянул в гостиную. Здесь было тепло и тихо. Господа еще почивали. Тогда я пошел на кухню.
– Встали, – приветливо спросила Никитична, оборачиваясь от большой электрической плиты. – Вас покормить или подождете Андрея Вениаминовича?
– Спасибо, – ответил я, – выпью пока чая.
При дневном свете Никитична оказалась моложе чем показалась вчера вечером. Судя по лицу, на роль сторожихи она не очень подходила.
– Вы, наверное, учительница? – спросил я.
– Нет, я врач, – смущенно и как-то беззащитно улыбаясь, ответила женщина.
– Понятно… – протянул я. Обсуждать проблемы социальной несправедливости мне сейчас не хотелось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Надо сказать, что у участкового инспектора была весьма не хилая дачка. Фары осветили широкую гравийную аллею, обсаженную туевыми деревцами, упирающуюся в тяжелый дом. Ворота за нами закрылись.
– Добрый вечер Андрей Вениаминович, – приветливо сказала впустившая нас женщина, подойдя к вылезшему из машины лейтенанту.
– Привет, Никитична, – небрежно ответил участковый. – Родителей нет?
– Звонили, что будут завтра.
– Я с друзьями. Сваргань что-нибудь пожрать, только побыстрее, – распорядился молодой барин.
– Это кто? – поинтересовался я, глядя вслед заспешившей женщине.
– Местная, работает здесь, – туманно ответил он. – Олюшка, солнышко, вставай, приехали.
Ольга долго не хотела просыпаться, а когда ее, наконец, удалось выковырять из машины, сонно и радостно заулыбалась.
– Что, уже приехали? – спросила она, приваливаясь плечом к Андрею, – Ух, ты, какой классный дом!
– Проснись, наконец! – рассердился я, видя, что дело опять грозит застопориться.
– А я и не спала, – сообщила девушка. – Так, чуть вздремнула…
Мы направились в сторону осветившегося изнутри особняка. Сумку с оружием я на всякий случай прихватил с собой. Дом был выстроен из красного шлифованного кирпича в стиле «эклектизма». Хозяева в буйстве фантазии смешали элементы конструктивизма с готикой, так что современные окна из пластиковых стеклопакетов соседствовали со стрельчатыми дверями и гипсовыми украшениями эпохи русского ампира. Мне такие сооружения не нравятся, но Ольга была, судя по ее реакции, от такого «богатого» дома в полном восторге. Особенно она обрадовалась, когда Андрею удалось ей растолковать, кому он принадлежит.
Мы поднялись на крыльцо и прошли внутрь. Там убранство было все в том же «смешанном» стиле современных нуворишей.
– Пойдемте на кухню, – пригласил Андрей.
Мы неспешно двигались по скользкому ламинанту, и хозяин искоса поглядывал на меня, ревниво наблюдая за впечатлением от окружающего нас великолепия. Чтобы сделать ему приятное, я изобразил на лице вежливое восхищение. Андрей удовлетворенно хмыкнул, повел бровью и, как бы между прочим, заметил:
– Все, между прочим, сделано своими руками!
Давешняя женщина уже хлопотала у огромного холодильника и только легкой улыбкой приветствовала наше появление. Кухней оказалась большая комната, набитая современным оборудованием.
– Ой, как у вас здесь хорошо! – как мне показалось, приторно льстиво воскликнула Оля. – Всегда мечтала о такой кухне!
Андрей немного погордился произведенным впечатлением, и мы уселись за дубовый стол, который для сохранности дерева владельцы покрыли прозрачным пластиком. Домоправительница накрыла стол, и мы отдали должное холодным закускам.
– Может быть, приготовить горячий ужин? – предложила Никитична.
– Не стоит. Свари только кофе, – решил за нас хозяин, – мы скоро ляжем. Ему, – он указал на меня, – постелешь в гостевом доме.
Так как моего мнения никто не спрашивал, а голос Андрея, как только мы попали под его отчий кров, изменился, сделался уверенным и властным, я промолчал. Он держал себя так по-барски, что я уже с некоторым напрягом ожидал дальнейших метаморфоз скромного участкового уполномоченного.
Окончив импровизированный ужин, мы встали из-за стола и разошлись по своим «апартаментам». «Молодые», взявшись за руки, поднялись на второй этаж, а я подождал, пока домоправительница ополоснёт посуду и отправился вслед за ней в гостевой дом. Мы вышли во двор и по узкой тропинке в полной темноте добрались до небольшого домика, напоминающего сторожку.
– Вы здесь постоянно живете? – из вежливости, чтобы прервать молчание, задал я ничего не значащий вопрос.
– В основном, – буднично ответила она, – я здесь за и сторожа и за горничную.
Гостевой дом, как громко поименовал его Андрей, на деле оказался садовым хозблоком, предназначенным, скорее всего, для сельскохозяйственного инвентаря. Дощатые стены внутри были оклеены дешевыми бумажными обоями. Женщина ввела меня в каморку с железной кроватью, ободранным старым креслицем и тусклой лампочкой на голом шнуре.
– Устраивайтесь, – предложила она. – Сейчас я вам принесу белье.
Устраиваться здесь было негде, и я просто осторожно опустился в заскрипевшее кресло. То, что в большом доме не нашлось для меня места, не обидело, но насторожило. Как только мы попали на его территорию, Андрей разом изменился. Меня это не очень волновало, но его охарактеризовало не самым лучшим образом. Однако, анализировать такое странное поведение в тот момент у меня не было желания, и как только горничная-сторожиха принесла постель, я застелил койку и лег спать.
Однако, сразу уснуть мне не удалось. «Гостевой дом» не был протоплен, в каморке было сыро, тонкое байковое одеяло плохо грело. Я долго лежал, мысленно вспоминая события последних дней, и пытался найти выход из своих трудностей. В принципе, пока ничего особенно плохого не случилось. Частенько обстоятельства складывались и похуже, потому заранее паниковать не стоило. Придумывать страхи и препятствия в любом предприятии последнее дело. Если не знаешь, что делать, то делай хоть что-нибудь и жди своего шанса. С тем я и опочил.
Проснулся я поздно, около десяти утра. Тело ночью несколько задубело от холода, и мне пришлось разогреваться усиленной зарядкой. Я как какой-то американец, трепетно относящийся к своему здоровью, выскочил на улицу и принялся скакать по гравийной дороге возле ворот.
За ночь тучи рассеялись, утро было холодное и ясное. Трава, деревца и вскопанные черные клумбы побелели от инея. Согревшись окончательно, я даже смог полюбоваться нежным, зимним серебром осеннего пейзажа. В прошлом веке о такой красоте говорили, что она «колдовская».
Я направился к большому дому, попутно рассматривая усадьбу нуворишей. Все здесь было в точности, «как у людей», даже стилизованные под старину фонарные столбы. В глубине усадьбы два крепостных мужика копали ямы под деревья, они, не торопясь, лениво ворочали лопатами, подолгу зависая на черенках. Я вошел в прихожую и без приглашения заглянул в гостиную. Здесь было тепло и тихо. Господа еще почивали. Тогда я пошел на кухню.
– Встали, – приветливо спросила Никитична, оборачиваясь от большой электрической плиты. – Вас покормить или подождете Андрея Вениаминовича?
– Спасибо, – ответил я, – выпью пока чая.
При дневном свете Никитична оказалась моложе чем показалась вчера вечером. Судя по лицу, на роль сторожихи она не очень подходила.
– Вы, наверное, учительница? – спросил я.
– Нет, я врач, – смущенно и как-то беззащитно улыбаясь, ответила женщина.
– Понятно… – протянул я. Обсуждать проблемы социальной несправедливости мне сейчас не хотелось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78