Если хозяин не ошибся, лазутчиков было всего двое, и силы получались равными. К тому же на нашей стороне была внезапность.
Сначала мы сделали по лесу полукруг, чтобы подойти к нужному месту с тыла. Потом, прихватив для конспирации по охапке валежника, мы, не таясь, направились к нужному месту. Бандитов видно не было, то ли уже ушли, то ли хорошо спрятались. Мы попусту около часа крутились по лесу, так и не обнаружив секрета.
– Что будем делать? – спросил Ефим, когда надежды наткнуться на лазутчиков почти не осталось. – Пошли назад?
Мне просто так сдаваться не хотелось.
– Давай попробуем поднять шум.
– Зачем? – удивился кучер.
– Если они здесь прячутся, им совсем ни к чему привлекать к этому месту внимание. Они тогда сами объявятся.
– А как шуметь будем?
– Давай срубим дерево.
– Это можно, – согласился кучер. Только пошли ближе к хутору, чтобы уж наверняка...
В этом был резон, и мы направились в сторону хутора. Не знаю, кому принадлежал лес, примыкающий к подворью Александра Егорыча, да это и не имело значения. Нам важен был не результат незаконной порубки, а сам процесс.
Мы выбрали высокую, сухую ольху и взялись за рубку. Минут десять колотили по стволу топорами.
– Кажется, идут! – предупредил Ефим.
Я пока ничего не слышал и еще несколько раз азартно вогнал отточенное лезвие в пружинящую древесину. Только когда совсем рядом под чьими-то решительными ногами затрещали сухие ветки, оставил свой незаконный промысел и обернулся.
К нам приближались два живописных красавца, в одинаковых красных шапках и малиновых зипунах. Для разведчиков они оделись слишком ярко и вызывающе. При виде такого великолепия оставалось только с восторгом выпучить глаза, что я и сделал.
– Кто такие? Вы чего здесь, подлецы, шумите? – закричал рыжеусый гренадерского роста мужик с простецким веснушчатым лицом, строго хмуря желтые брови.
– Мы, это, ваше благородие, того, сухостой рубим, – ответил я, низко кланяясь грозному начальнику.
– Кто разрешил?! – сердито спросил он, подходя к нам вплотную.
– Барин наказал, – ответил я, придурковато приоткрыв рот и тупо выпучив глаза.
– Какой еще барин! Вы откуда такие взялись?! Из какой деревни?
Какие здесь в округе помещики и деревни, мы с Ефимом поинтересоваться не позаботились, да и не было в этом нужды. Однако, отвечать было нужно, второй малиновый гайдук держался сзади товарища, страхуя его. У обоих за кушаками были пистолеты.
Пришлось делать то, что нам всегда приходится предпринимать при столкновении со строгим начальством: падать на брюхо и нести ахинею или околесицу.
– Помилуй, царь-батюшка, – поймав кураж, заорал я дурным голосом, – не погуби! Не вели казнить, вели миловать!
– Ты чего, дурак, какой я тебе царь? – удивился рыжий. – Чего несешь?
– Не погуби, батюшка! Не вели голову рубить, вели слово молвить!
Рыжий удивленно обернулся к товарищу.
– Никак, блаженные? – Потом опять принялся за меня. – Какой я тебе, дурень, царь, говори, с какой деревни?
– Видение было, кто выйдет ко мне из лесу в красном платье, тому и быть царем на святой Руси! – не отвечая на прямо поставленный вопрос, проинформировал я новоявленного претендента на престол.
Мое видение, кажется, гайдуку понравилось. Однако, вопросы еще оставались:
– Так мы оба в красном платье, кому царем-то быть?
– Тебе, батюшка быть царем на Руси, а второму – королем в Польше!
– Вот дурень, не поймешь, что несет, – добродушно усмехнулся первый и засунул пистолет за кушак. Потом порадовал товарища:
– Слышь, Семен, тебе королем быть судьба.
Однако, Семен на посулы не поддался, смотрел настороженно.
– Зачем, мужики, дерево рубите? – спросил он, выходя на передний план.
– Вас, государи, призывали! – придурковатым голосом ответил я.
– Призывали, говоришь? – задумчиво сказал Семен, внимательно глядя мне в глаза.
Я таращился на него, стараясь не встретиться взглядом, смотрел на дерево метрах в тридцати за его спиной.
– А ну, брось топор! – неожиданно зло закричал он. – И руки подыми! Подымай, стрелять буду!
– Ты чего это? – удивленно повернулся к товарищу рыжий.
– Ты видал крестьян с таким бритыми рожами?! – закричал тот.
– Где бритая, чего?
– Бросай! – начал, было, Семен, но не договорил.
Стоящий сбоку от него Ефим, на которого почему-то они не обратили внимания, взмахнул своим топором и опустил обух на красную шапку проницательного гайдука. Тот, прежде чем рухнуть на землю, успел только клацнуть зубами.
– Вы, это чего, мужики? – не понял рыжий грена-дер. – Ты, ч-что это, д-дурак, сделал! – закричал он на кучера и схватился за рукоять пистолета. Но вытащить его из-за пояса не успел, я ударил его носком сапога ниже голени и, когда он закричал от боли и наклонился вперед, приставил нож прямо к горлу.
– Тихо, дядя, жить хочешь?
До лазутчика, наконец, дошло, что происходит, и он ответил дрожащим голосом:
– Знамо, хочу!
– Тогда не нужно кричать, и останешься живым.
– Ага, – согласился он. – А вы кто?
– Потом узнаешь, а пока подними руки вверх и не дергайся, не то случаем зарежу!
– Зря вы это, мужики, – сказал рыжий, пока я вытаскивал его пистолет и проверял карманы. – Наш барин вас за это не похвалит!
– Ладно, разберемся и с барином, и с магистром, А теперь поднимай товарища, понесешь его на хутор.
– Не, на хутор нельзя, нам туда ходить не велено!
– Давай быстро, не то зарежу!
– Ну, ладно, ладно, чего ты. Мое дело маленькое, мне сказали, я и делаю.
Он попытался поднять на руки оглушенного Семена, но так растерялся, что сам упал рядом с ним на колени. Пришлось мне помочь ему взять того на спину.
– Теперь иди вперед и не оборачивайся.
Рыжий послушно поплелся вперед, временами подбрасывая сползающее со спины тело.
– А можно, я спрошу? – сказал он, когда мы подходили к хуторской ограде.
– Спрашивай.
– А насчет царя, ты правду сказал или пошутил?
– Правду, быть тебе царем, если живым останешься.
Глава 11
Этого я знаю, – посмотрев на бездыханного Семена, сказал Александр Григорьич, когда мы вошли в ограду. – Подлый мужик. Никак, убили? – Кажется живой, отнеси его к бане, – велел я погрустневшему пленнику.
Тот донес товарища до указанного места и свалил на землю, как куль с мукой. Я проверил у Семена пульс, потом осмотрел разбитую голову. Кроме огромной шишки на темени, никаких повреждений видно не было. Красная шапка смягчила удар, иначе Семену пришлось бы туго.
– Жив, скоро очнется. Нужно бы его связать, мало ли что.
– Я свяжу, мне не привыкать, – живо предложил претендент на престол. – Прав мужик, Семен, он, у! Ужасть какой зловредный.
– Вяжи, – разрешил я, – а потом мы с тобой поговорим.
– Мне, что хочешь, могу и поговорить! Нам это не жалко.
Пока мы искали лазутчиков, Александр Егорыч сложил три больших костра, сейчас занимался последним четвертым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Сначала мы сделали по лесу полукруг, чтобы подойти к нужному месту с тыла. Потом, прихватив для конспирации по охапке валежника, мы, не таясь, направились к нужному месту. Бандитов видно не было, то ли уже ушли, то ли хорошо спрятались. Мы попусту около часа крутились по лесу, так и не обнаружив секрета.
– Что будем делать? – спросил Ефим, когда надежды наткнуться на лазутчиков почти не осталось. – Пошли назад?
Мне просто так сдаваться не хотелось.
– Давай попробуем поднять шум.
– Зачем? – удивился кучер.
– Если они здесь прячутся, им совсем ни к чему привлекать к этому месту внимание. Они тогда сами объявятся.
– А как шуметь будем?
– Давай срубим дерево.
– Это можно, – согласился кучер. Только пошли ближе к хутору, чтобы уж наверняка...
В этом был резон, и мы направились в сторону хутора. Не знаю, кому принадлежал лес, примыкающий к подворью Александра Егорыча, да это и не имело значения. Нам важен был не результат незаконной порубки, а сам процесс.
Мы выбрали высокую, сухую ольху и взялись за рубку. Минут десять колотили по стволу топорами.
– Кажется, идут! – предупредил Ефим.
Я пока ничего не слышал и еще несколько раз азартно вогнал отточенное лезвие в пружинящую древесину. Только когда совсем рядом под чьими-то решительными ногами затрещали сухие ветки, оставил свой незаконный промысел и обернулся.
К нам приближались два живописных красавца, в одинаковых красных шапках и малиновых зипунах. Для разведчиков они оделись слишком ярко и вызывающе. При виде такого великолепия оставалось только с восторгом выпучить глаза, что я и сделал.
– Кто такие? Вы чего здесь, подлецы, шумите? – закричал рыжеусый гренадерского роста мужик с простецким веснушчатым лицом, строго хмуря желтые брови.
– Мы, это, ваше благородие, того, сухостой рубим, – ответил я, низко кланяясь грозному начальнику.
– Кто разрешил?! – сердито спросил он, подходя к нам вплотную.
– Барин наказал, – ответил я, придурковато приоткрыв рот и тупо выпучив глаза.
– Какой еще барин! Вы откуда такие взялись?! Из какой деревни?
Какие здесь в округе помещики и деревни, мы с Ефимом поинтересоваться не позаботились, да и не было в этом нужды. Однако, отвечать было нужно, второй малиновый гайдук держался сзади товарища, страхуя его. У обоих за кушаками были пистолеты.
Пришлось делать то, что нам всегда приходится предпринимать при столкновении со строгим начальством: падать на брюхо и нести ахинею или околесицу.
– Помилуй, царь-батюшка, – поймав кураж, заорал я дурным голосом, – не погуби! Не вели казнить, вели миловать!
– Ты чего, дурак, какой я тебе царь? – удивился рыжий. – Чего несешь?
– Не погуби, батюшка! Не вели голову рубить, вели слово молвить!
Рыжий удивленно обернулся к товарищу.
– Никак, блаженные? – Потом опять принялся за меня. – Какой я тебе, дурень, царь, говори, с какой деревни?
– Видение было, кто выйдет ко мне из лесу в красном платье, тому и быть царем на святой Руси! – не отвечая на прямо поставленный вопрос, проинформировал я новоявленного претендента на престол.
Мое видение, кажется, гайдуку понравилось. Однако, вопросы еще оставались:
– Так мы оба в красном платье, кому царем-то быть?
– Тебе, батюшка быть царем на Руси, а второму – королем в Польше!
– Вот дурень, не поймешь, что несет, – добродушно усмехнулся первый и засунул пистолет за кушак. Потом порадовал товарища:
– Слышь, Семен, тебе королем быть судьба.
Однако, Семен на посулы не поддался, смотрел настороженно.
– Зачем, мужики, дерево рубите? – спросил он, выходя на передний план.
– Вас, государи, призывали! – придурковатым голосом ответил я.
– Призывали, говоришь? – задумчиво сказал Семен, внимательно глядя мне в глаза.
Я таращился на него, стараясь не встретиться взглядом, смотрел на дерево метрах в тридцати за его спиной.
– А ну, брось топор! – неожиданно зло закричал он. – И руки подыми! Подымай, стрелять буду!
– Ты чего это? – удивленно повернулся к товарищу рыжий.
– Ты видал крестьян с таким бритыми рожами?! – закричал тот.
– Где бритая, чего?
– Бросай! – начал, было, Семен, но не договорил.
Стоящий сбоку от него Ефим, на которого почему-то они не обратили внимания, взмахнул своим топором и опустил обух на красную шапку проницательного гайдука. Тот, прежде чем рухнуть на землю, успел только клацнуть зубами.
– Вы, это чего, мужики? – не понял рыжий грена-дер. – Ты, ч-что это, д-дурак, сделал! – закричал он на кучера и схватился за рукоять пистолета. Но вытащить его из-за пояса не успел, я ударил его носком сапога ниже голени и, когда он закричал от боли и наклонился вперед, приставил нож прямо к горлу.
– Тихо, дядя, жить хочешь?
До лазутчика, наконец, дошло, что происходит, и он ответил дрожащим голосом:
– Знамо, хочу!
– Тогда не нужно кричать, и останешься живым.
– Ага, – согласился он. – А вы кто?
– Потом узнаешь, а пока подними руки вверх и не дергайся, не то случаем зарежу!
– Зря вы это, мужики, – сказал рыжий, пока я вытаскивал его пистолет и проверял карманы. – Наш барин вас за это не похвалит!
– Ладно, разберемся и с барином, и с магистром, А теперь поднимай товарища, понесешь его на хутор.
– Не, на хутор нельзя, нам туда ходить не велено!
– Давай быстро, не то зарежу!
– Ну, ладно, ладно, чего ты. Мое дело маленькое, мне сказали, я и делаю.
Он попытался поднять на руки оглушенного Семена, но так растерялся, что сам упал рядом с ним на колени. Пришлось мне помочь ему взять того на спину.
– Теперь иди вперед и не оборачивайся.
Рыжий послушно поплелся вперед, временами подбрасывая сползающее со спины тело.
– А можно, я спрошу? – сказал он, когда мы подходили к хуторской ограде.
– Спрашивай.
– А насчет царя, ты правду сказал или пошутил?
– Правду, быть тебе царем, если живым останешься.
Глава 11
Этого я знаю, – посмотрев на бездыханного Семена, сказал Александр Григорьич, когда мы вошли в ограду. – Подлый мужик. Никак, убили? – Кажется живой, отнеси его к бане, – велел я погрустневшему пленнику.
Тот донес товарища до указанного места и свалил на землю, как куль с мукой. Я проверил у Семена пульс, потом осмотрел разбитую голову. Кроме огромной шишки на темени, никаких повреждений видно не было. Красная шапка смягчила удар, иначе Семену пришлось бы туго.
– Жив, скоро очнется. Нужно бы его связать, мало ли что.
– Я свяжу, мне не привыкать, – живо предложил претендент на престол. – Прав мужик, Семен, он, у! Ужасть какой зловредный.
– Вяжи, – разрешил я, – а потом мы с тобой поговорим.
– Мне, что хочешь, могу и поговорить! Нам это не жалко.
Пока мы искали лазутчиков, Александр Егорыч сложил три больших костра, сейчас занимался последним четвертым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77