В этот момент лейтенант пришел в себя и вступил в бой. Он один справился с тремя казаками. В последний момент они успели застрелить третьего рядового и отступили.
Ренье импровизировал вдохновенно, помогая себе жестами. Будь у него здоровы обе руки, то показал бы зрителям настоящий мимический спектакль. Любопытные благоговейно внимали рассказчику, что его еще больше раззадоривало. Он окинул победоносным взглядом аудиторию и продолжил:
– Мы с лейтенантом остались вдвоем. Меня ранили на вылет в плечо, – добавил он, указывая на простреленный, окровавленный мундир, но лейтенант оказал мне медицинскую помощь и я смог снова встать в строй!
Пока я слушал весь этот бред, понял, что мой Ренье не так уж безгрешен. Он на ходу состряпал правдивую историю, объяснявшую гибель итальянцев и выставил себя в самом выгодном свете. Получалось, что герой не только я, но и он. Причем, выпячивая мои подвиги, о своих он упоминал вроде бы вскользь, что, само собой, их отнюдь не умаляло.
После рассказа о таких былинных победах, генерал смотрел на нас совсем другими глазами. Однако почему-то его заинтересовали не ратные, а медицинские способности.
– Он вылечил тебя после ранения? Когда все это произошло? – поинтересовался он.
– Не более двух часов назад, – четко доложил Ренье.
– И ты уже можешь ходить?
– Так точно! Лейтенант вылечил меня и от контузии, – добавил он. – Глова совсем перестала болеть.
Генерал удивленно покачал головой. Потом он что-то решил для себя и с усмешкой сказал нам с гренадером:
– Извините, что вам помешал. Можете продолжить ваш поединок!
Мой противник после всего услышанного, продолжать картель был не настроен, но показать робость не смел и, поклонившись генералу, встал в позицию. Мы вновь скрестили клинки, однако после трех, четырех выпадов я легко выбил из его рук саблю. Гренадер быстро отступил и встал, скрестив руки на груди. Убить безоружного было невозможно. Пришлось мне ему отсалютовать и убрать саблю в ножны.
Генерал за нами наблюдал и о чем-то разговаривал с Ренье. Когда дуэль завершилась, я слегка поклонился противнику и подошел к избитому мужику, с которого все и началось. Он по-прежнему стоял на своем месте, сгибаясь под непомерным грузом. Ни слова не говоря, я снял с его плеч узлы и выбросил их на обочину. Гренадер дернулся, было вслед за своим достоянием, но, покосившись, на наблюдающего за ним генерала, подобрал саблю, вложил ее в ножны, отдал честь, круто повернулся и, не оглядываясь, пошел вперед по дороге.
Крестьянин, мне кажется, так толком и не понял, что произошло. Он глупо таращил глаза, оглядываясь на стоящих вокруг людей и освободившимися руками отирал залитое кровью лицо. Я тронул его за плечо и показал головой на лес. Мужик низко поклонился, цепко на меня посмотрел, хитро подмигнул и все с тем же, что и раньше, тупым выражением лица, неспешно направился к деревьям.
– Господин лейтенант, – подозвал меня генерал, – подойдите сюда.
Я, как и полагается в армии, бегом выполнил приказ, подскочил к карете и вытянулся по стойке смирно.
– Почему у него такая странная одежда? Где форма? – спросил генерал у всезнающего Ренье.
– Сняли русские, пока он был без сознания, – доложил, не задумываясь, сержант. – Пришлось одеться в то, что нашли в обозе.
– Пусть он переоденется сообразно своему званию, – обращаясь не ко мне, а к Ренье, приказал он, – и вы оба явитесь ко мне в штаб.
– Прошу прощения, мой генерал, но лейтенант служит в пятом корпусе…
Тот сразу понял проблему и разом ее решил:
– Хорошо, он может пока носить нашу форму.
Пока происходили все эти события, пробка немного рассосалась, и людской поток опять двинулся в путь. Генеральские форейторы кнутами и проклятиями очистили перед собой дорогу, и украшенный гербами экипаж ускакал вперед. Мы с сержантом возвратились в повозку. После нервного напряжения он побледнел, выглядел не очень хорошо, однако настроение у него было отличное.
– Видал? – с довольной улыбкой, спросил меня Ренье. – Представляешь, принц Эжен даже помнит меня по имени! Когда мы с ним…, – начал он свой очередной бесконечный рассказ.
Я согласно кивал, но думал совсем о другом. Теперь, когда, ко мне, наконец, вернулась память, и я понял, как мог здесь очутиться, настроение сразу же исправилось, Оказалось, что это очень приятное чувство: осознавать себя не «субстанцией», а человеком с прошлым и, надеюсь, будущим.
Наша фура медленно пробиралась по грязной, разбитой дороге. Пара худых понурых лошадей с натугой тянула тяжелую повозку, в которой кроме нас с возчиком ехали еще трое раненых. Я, делая вид, что слушаю болтовню сержанта, вспоминал последние дни своей жизни и обстоятельства, благодаря которым опять попал в чужое время.
Авантюра, закончившаяся перемещением во времени, началась чуть больше года назад. Тогда я познакомился с необычной женщиной, и она уговорила меня участвовать в необычном эксперименте. Можно сказать, не ведая, что творю, я по старому сгнившему мосту перешел обычную реку, которая оказалась к тому же рекой времени. С этого все и началось. Сначала я попал в самый конец восемнадцатого века, где вполне прилично устроился. Однако обстоятельства оказались сильнее моего желания тихо и достойно жить частной жизнью. На меня, говоря современным сленгом, «наехали» какие-то сектанты и пришлось, спасая жизнь, включиться в борьбу. Удача оказалась на моей стороне и я не только отбился, но взял в качестве трофея драгоценную старинную саблю из индийского булата, на которую покушались итальянцы.
Опять-таки, не без участия неведомых мне и, главное, непонятных сил, убегая от опасности, я попал сначала в середину девятнадцатого века, оттуда в двадцатый…
В каждом деле, как говорится, «лиха беда начало». Как только ты отказываешься от определенного стандарта поведения, привычных реалий бытия, неминуемо в жизни меняется все. Для этого даже не обязательно иметь машину времени, стоит только просто захотеть. Желающие могут сами провести простейший эксперимент, например, сказать своему начальнику, что они о нем думают. Или объяснить теще (свекрови), где хотели бы ее видеть. Не менее впечатляющих результатов можно добиться, оскорбив представителя власти «при исполнении». Мигом жизнь изменится до неузнаваемости, станет если и не более яркой, то крайне насыщенной переживаниями и событиями.
Примерно в таком положении я и оказался. Мотался из эпохи в эпоху, влюблялся, кутил, бился с негодяями всех мастей, и, что удивительно, такой образ жизни мне, в конце концов, понравился. Одна мысль о возвращении в нашу упорядоченную, скучную реальность с ее скромными радостями и маршрутами: дом-работа-дом, постоянным проблемами с деньгами, жильем, родственниками, соседями, начальством, властями, начала вызывать идиосинкразию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Ренье импровизировал вдохновенно, помогая себе жестами. Будь у него здоровы обе руки, то показал бы зрителям настоящий мимический спектакль. Любопытные благоговейно внимали рассказчику, что его еще больше раззадоривало. Он окинул победоносным взглядом аудиторию и продолжил:
– Мы с лейтенантом остались вдвоем. Меня ранили на вылет в плечо, – добавил он, указывая на простреленный, окровавленный мундир, но лейтенант оказал мне медицинскую помощь и я смог снова встать в строй!
Пока я слушал весь этот бред, понял, что мой Ренье не так уж безгрешен. Он на ходу состряпал правдивую историю, объяснявшую гибель итальянцев и выставил себя в самом выгодном свете. Получалось, что герой не только я, но и он. Причем, выпячивая мои подвиги, о своих он упоминал вроде бы вскользь, что, само собой, их отнюдь не умаляло.
После рассказа о таких былинных победах, генерал смотрел на нас совсем другими глазами. Однако почему-то его заинтересовали не ратные, а медицинские способности.
– Он вылечил тебя после ранения? Когда все это произошло? – поинтересовался он.
– Не более двух часов назад, – четко доложил Ренье.
– И ты уже можешь ходить?
– Так точно! Лейтенант вылечил меня и от контузии, – добавил он. – Глова совсем перестала болеть.
Генерал удивленно покачал головой. Потом он что-то решил для себя и с усмешкой сказал нам с гренадером:
– Извините, что вам помешал. Можете продолжить ваш поединок!
Мой противник после всего услышанного, продолжать картель был не настроен, но показать робость не смел и, поклонившись генералу, встал в позицию. Мы вновь скрестили клинки, однако после трех, четырех выпадов я легко выбил из его рук саблю. Гренадер быстро отступил и встал, скрестив руки на груди. Убить безоружного было невозможно. Пришлось мне ему отсалютовать и убрать саблю в ножны.
Генерал за нами наблюдал и о чем-то разговаривал с Ренье. Когда дуэль завершилась, я слегка поклонился противнику и подошел к избитому мужику, с которого все и началось. Он по-прежнему стоял на своем месте, сгибаясь под непомерным грузом. Ни слова не говоря, я снял с его плеч узлы и выбросил их на обочину. Гренадер дернулся, было вслед за своим достоянием, но, покосившись, на наблюдающего за ним генерала, подобрал саблю, вложил ее в ножны, отдал честь, круто повернулся и, не оглядываясь, пошел вперед по дороге.
Крестьянин, мне кажется, так толком и не понял, что произошло. Он глупо таращил глаза, оглядываясь на стоящих вокруг людей и освободившимися руками отирал залитое кровью лицо. Я тронул его за плечо и показал головой на лес. Мужик низко поклонился, цепко на меня посмотрел, хитро подмигнул и все с тем же, что и раньше, тупым выражением лица, неспешно направился к деревьям.
– Господин лейтенант, – подозвал меня генерал, – подойдите сюда.
Я, как и полагается в армии, бегом выполнил приказ, подскочил к карете и вытянулся по стойке смирно.
– Почему у него такая странная одежда? Где форма? – спросил генерал у всезнающего Ренье.
– Сняли русские, пока он был без сознания, – доложил, не задумываясь, сержант. – Пришлось одеться в то, что нашли в обозе.
– Пусть он переоденется сообразно своему званию, – обращаясь не ко мне, а к Ренье, приказал он, – и вы оба явитесь ко мне в штаб.
– Прошу прощения, мой генерал, но лейтенант служит в пятом корпусе…
Тот сразу понял проблему и разом ее решил:
– Хорошо, он может пока носить нашу форму.
Пока происходили все эти события, пробка немного рассосалась, и людской поток опять двинулся в путь. Генеральские форейторы кнутами и проклятиями очистили перед собой дорогу, и украшенный гербами экипаж ускакал вперед. Мы с сержантом возвратились в повозку. После нервного напряжения он побледнел, выглядел не очень хорошо, однако настроение у него было отличное.
– Видал? – с довольной улыбкой, спросил меня Ренье. – Представляешь, принц Эжен даже помнит меня по имени! Когда мы с ним…, – начал он свой очередной бесконечный рассказ.
Я согласно кивал, но думал совсем о другом. Теперь, когда, ко мне, наконец, вернулась память, и я понял, как мог здесь очутиться, настроение сразу же исправилось, Оказалось, что это очень приятное чувство: осознавать себя не «субстанцией», а человеком с прошлым и, надеюсь, будущим.
Наша фура медленно пробиралась по грязной, разбитой дороге. Пара худых понурых лошадей с натугой тянула тяжелую повозку, в которой кроме нас с возчиком ехали еще трое раненых. Я, делая вид, что слушаю болтовню сержанта, вспоминал последние дни своей жизни и обстоятельства, благодаря которым опять попал в чужое время.
Авантюра, закончившаяся перемещением во времени, началась чуть больше года назад. Тогда я познакомился с необычной женщиной, и она уговорила меня участвовать в необычном эксперименте. Можно сказать, не ведая, что творю, я по старому сгнившему мосту перешел обычную реку, которая оказалась к тому же рекой времени. С этого все и началось. Сначала я попал в самый конец восемнадцатого века, где вполне прилично устроился. Однако обстоятельства оказались сильнее моего желания тихо и достойно жить частной жизнью. На меня, говоря современным сленгом, «наехали» какие-то сектанты и пришлось, спасая жизнь, включиться в борьбу. Удача оказалась на моей стороне и я не только отбился, но взял в качестве трофея драгоценную старинную саблю из индийского булата, на которую покушались итальянцы.
Опять-таки, не без участия неведомых мне и, главное, непонятных сил, убегая от опасности, я попал сначала в середину девятнадцатого века, оттуда в двадцатый…
В каждом деле, как говорится, «лиха беда начало». Как только ты отказываешься от определенного стандарта поведения, привычных реалий бытия, неминуемо в жизни меняется все. Для этого даже не обязательно иметь машину времени, стоит только просто захотеть. Желающие могут сами провести простейший эксперимент, например, сказать своему начальнику, что они о нем думают. Или объяснить теще (свекрови), где хотели бы ее видеть. Не менее впечатляющих результатов можно добиться, оскорбив представителя власти «при исполнении». Мигом жизнь изменится до неузнаваемости, станет если и не более яркой, то крайне насыщенной переживаниями и событиями.
Примерно в таком положении я и оказался. Мотался из эпохи в эпоху, влюблялся, кутил, бился с негодяями всех мастей, и, что удивительно, такой образ жизни мне, в конце концов, понравился. Одна мысль о возвращении в нашу упорядоченную, скучную реальность с ее скромными радостями и маршрутами: дом-работа-дом, постоянным проблемами с деньгами, жильем, родственниками, соседями, начальством, властями, начала вызывать идиосинкразию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78