ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


— Я стану твоими глазами, — сказал он, хорошо зная, на что он дает согласие. — У меня есть свои причины этого хотеть. Не знаю, смогу ли оплатить цену это видения, но я постараюсь. Я напуган, но сделаю, что в моих силах. Но впоследствии все изменится. Ты не богиня и не сможешь дальше притворяться ею. Я узнаю, кто ты на самом деле.
Огромные зеленые глаза смотрели на него, зрачки превратились в узкие щели. В правой руке она держала овальное зеркало — гораздо больше того, что висело на двери его гардероба. Теперь она подняла зеркало, чтобы Лидиард смог увидеть, что в нем отражается.
Дэвид увидело, как его старший сын просыпается, чтобы обнаружить призрачную фигуру около своей кровати. Он наблюдал, как Тедди улыбается прекрасной бледной даме, протянувшей тонкие пальцы, чтобы коснуться его руки.
Первые строчки старинного стихотворения, которое он знал с детства, всплыли в его сознании:
Под серебряной луной,
Убегай, малыш, домой.
Ночь на откуп отдана
Оборотням Лондона.
Он увидел, как тело Тедди начало изменяться и трансформироваться — знакомым и странно привлекательным образом. Он увидел, как Тедди становится волком. Затем бледная леди также перекинулась в волка. Вместе они растворились в ночной тьме.
Он увидел, как Нелл, читавшая книгу при свете свечи, подняла голову, чтобы посмотреть на привлекательного молодого человека с пронзительным взглядом. Ей следовало испугаться, но она только улыбнулась.
В тревожных мыслях её отца продолжала звучать песня:
Незнакомца нежен взгляд,
Но клыки бедой грозят.
Ты на откуп отдана
Оборотням Лондона.
Он увидел, как преобразились Нелл и молодой человек. Он увидел, как их обоих скрыла тьма.
Он увидел Саймона, почти заснувшего и видевшего сны, не заметившего женщину с фиалковыми глазами, которая, склонившись над ним, протянула руки в шелковых рукавах к его одеялу. Маленький мальчик так и не открыл глаза, но он, казалось, был рад прикосновению, так как позволил ей обнять себя, словно это была его мать.
И слова подходили к концу:
Звездной ночью люди спят.
Кто же входит в темный сад?
Эта леди гордая —
Оборотень Лондона.
Он увидел, как ребенок превратился в волчонка. Большая белая волчица схватила его зубами за загривок и унесла во тьму.
Дэвида охватила горькая тоска. Он не ожидал этого. Хотя он понимал, что у него не было причин на что-то надеяться, он все же мечтал о справедливости и чести. Но эта фальшивая богиня была ревнивой, злой, деспотичной и жестокой, и она не могла позволить ему считать, что они были равными сторонами, наделёнными при заключении контракта одинаковыми правами.
— А что с Корделией? — спросил он резко.
— Что с Корделией? Она в безопасности, — ответила богиня, убирая зеркало. Это тоже должно было причинить ему боль. Это также было жестоко, потому что человек в сером, чье имя он угадал, обещал, что он, а не Дэвид, спасет Корделию. Он также пообещал, что Дэвид всю оставшуюся жизнь будет нести груз этого знания. Баст прислушалась к нему и не побрезговала подсказкой.
— Тебе не обязательно было это делать, — прошептал Дэвид, пока его душа корчилась от разъедающей кислоты его собственного гнева. — Ты получила мое согласие!
Она наклонилась ближе, и в её огромных кошачьих глазах он поймал влажный отблеск.
— Ты прекрасно знаешь, в чем дело, мой возлюбленный, — сказала она очень мягко. — Поразмысли, и ты поймешь, что у меня не было выбора. Ты дал мне кое-какие знания о боли, которых у меня не было раньше. Ради меня ты должен отправиться в Ад, мой единственный возлюбленный, но Ад не будет настоящим, пока в тайных уголках твоего сердца остаются островки покоя. Я сделала это не ради твоего согласия, которое уже получила, а чтобы причинить тебе боль — боль, которую ты поклялся перенести.
Не вини меня в этом, любимый, ведь это ты объяснил мне природу и значение боли, и я не посмею больше быть милосердной — теперь, когда ты должен видеть так ясно, как никогда. Я, как и ты, не понимаю, зачем нужна боль, но я, как и ты, знаю что она необходима. Поэтому, мой возлюбленный, я должна ранить тебя — так изощренно, как смогу. Прости меня, возлюбленный, потому что я не знаю, что и почему я делаю, но знаю только, что так должно быть…
Дэвид никогда не терял сознания, потому не мог и пробудиться, но он потерялся на окраинах своего болезненного состояния и вернулся обратно, лишь когда Ангел Боли перенесла его в место отдыха и отпустила.
Постепенно он разобрал, что находится в лесу. Воздух был горячим и влажным, но густая листва защищала его от прямых солнечных лучей, которые, словно мозаика, игл, пронизывали купол леса. Хотя земля была затенена, она не была голой — повсюду росла густая трава, мягко пружиня под его телом, и распускались крохотные цветы. Деревья также стояли в цвету, но свисающие с извилистых ветвей цветы сильно отличались от тех, которые росли в траве, по форме они напоминали большие, яркие колокольчики.
Он слышал мягкий плеск падающей воды.
Когда Лидиард попытался сесть, чтобы увидеть воду, возобновившаяся боль пронзила его с головы до пят. Он чувствовал раздражение каждого истертого сустава, напряжение в каждом изнуренном мускуле. Он страстно и яростно желал иметь силы не обращать на боль внимания, или, по крайней мере, действовать, невзирая на неё — но прошло более минуты, прежде чем он смог принять сидячее положение.
Пруд находился в низине, не далее чем в дюжине шагов. Его питал быстрый ручей, который переливался через маленький, поросший мхом камень, чтобы упасть с высоты руки. Его устье было более широким и мелким и наполовину заросло сорной травой.
Он не знал, холодна ли вода, хотя у него не было и оснований полагать, что она не окажется такой же теплой, как насыщенный влагой воздух. Его мучила сильная жажда, и единственная мысль, которой удалось прорваться в его смущенное сознание, было желание добраться до края пруда и напиться. Он ещё не успел задуматься, где он находится, как и почему он здесь оказался: его воля сконцентрировалась на единственной задаче — добраться до пруда.
Воздух, который он с усилием втягивал, казался липким. На мгновение, когда боль заставила его остановиться, временная нехватка силы воли приняла форму извращенного убеждения, что ему не обязательно пить — жажда может прекратиться, если он будет просто втягивать сырой воздух. Но он заставил себя двигаться. Он не стал задаваться вопросом, что он сможет ещё сделать, учитывая то, что он еле полз. Он смотрел на водопад и пруд и подтягивал себя к ним дюйм за дюймом.
Наконец, ценой страшных и немилосердных усилий, Дэвид достиг берега.
Он наклонился к воде, как зверь, и пытался пить, но у него не получилось. Ему пришлось вытянуть руку и зачерпывать воду горстью, поднося её к губам и понемногу глотая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106