Чем больше народу в деле задействовано (замешано) – тем лучше. Следующее: надо чтобы это дело в скором времени не надоело, должно быть актуальным и приносить весомые результаты. И последнее: самое невероятное дело – это то, в которое никто не верит.
Вывод.
Мне надо занятьсяПЕРЕСТРОЙКОЙ.
Задача: довести ее до победного конца.
Отвечает ли это тем требованиям, что были изложены выше?
Отвечает.
Перестройка не на день и не на два, и в ней замешана вся страна, так что никаким чудом не поможешь.
Актуальность перестройки не вызывает ни у кого никакого сомнения и ее плоды если появятся, то будут несравнимо значимые.
И последнее: перестройка, если будет выполнена, то будет самым невероятным делом нашего времени, так как у нас в нее сейчас почти никто уже не верит.
Ох, и посадят тебя дурака за эту крамолу!
Итак, решено: все силы на борьбу с перестройкой!
Вдарим автопробегом по бездорожью, разгильдяйству и бюрократизму!
Все в Автодор! (не хватало еще припомнить Паниковского с Козлевичем! А что? Нынешние времена очень даже похожи на все те безобразия, что творились с бедным и несчастным советским комбинатором, в лице товарища Берта-Мария-Бендер-Бея.)
Да, задачу ты себе поставил сизифову, Димик!
Наши «Авгиевы конюшни» под силу подпалить только Прометею!
Что мы имеем на сегодня?
Полную дезорганизацию экономики с тотальным недоверием в улучшение.
Суперфеодальную державу с полным отсутствием аграрной инфраструктуры и бутафорской промышленностью.
Полнейшую некомпетентность руководства высшего и среднего звена сюзеренов и вассалов.
Окончательную деградацию морали и жизненных устоев всех слоев населения.
Бог создал землю в семь дней, а мы над ней измывались семьдесят лет!
Так что – с Богом, куда кривая вывезет.
– Мурзик, хватит валяться! Давай вставай! – сердитым голосом сказал я, нежась в теплой постели. – Уже десять часов, а я еще не кормлен.
Мурзик закопошилась под одеялом и злобно зарычала.
Я стимулирующе похлопал его по наиболее выпуклой части одеяла.
Рычание усилилось и меня лягнули.
Меня спасло видимо то, что в этот драматический момент в дверях спальни вовремя появилась баба Света с нашим утренним порционом.
Злобный Мурзик перестала попусту рычать и радостно захрюкала.
Потом начала деловито чавкать и хлюпать.
– Мурзик, перестань хулиганить и веди себя прилично! – тактично сделал замечание (я имел на это полное право, так как сам всегда старался чавкать не очень громко). – Если мы кушаем не за столом, а в постели, это не значит, что можно пренебрегать нормами приличия.
– А мне хочется чавкать, и я буду чавкать, – прохлюпала Мурзик и разлила кофе по простыне и одеялу.
– Но почему?! – от возмущения я потеряв даже аппетит.
– Потому что я благодаря твоей сюжетной версии и в этой твоей паршивой интерпретации выгляжу, как совершенная идиотка! – пробубнила Мурзилка, упав в изнеможении на спину, что говорило за то, что она насытилась. – Не знающий меня человек наверняка воспримет мой образ в неприглядном виде, а мне это неприятно и вообще непонятно, зачем это тебе нужно?
– Так, по-моему, просто веселей, – ответил ей я и тоже вылил остатки кофе на одеяло, – У нас по известным причинам совершенно утрачено чувство юмора и даже полнейший абсурд воспринимается на полном серьезе с далеко идущими выводами.
В подтверждение сказанного я начал прыгать на четвереньках вокруг кровати и громко лаять по-собачьему матом.
Вдоволь напрыгавшись, я залез под кровать и, наклонив ее, опрокинул Мурзика вместе с постелью на пол.
И наконец, не без труда вылезая на свежий воздух, я набросился на бедного и несчастного Мурзика и стал ее нещадно кусать в разные места и кусал до тех пор пока та не начала икать.
– Со мной не соскучишься, – гордо сказал я и великодушно отпустил на все четыре стороны закусанного насмерть Мурзеныша.
– Дурак! – обиженно икнула укушенная и стала отползать от меня.
– Если б все были такими дураками, как я, то у нас давно была уж Страна дураков, а так только есть страна Непуганых идиотов!
– Кусачих идиотов!
– И искусанных идиоток!
Бац! Блям! Бум! Кх-х-х-х-х-х-х!
Мурзик нежно прижался ко мне и мы временно помирилисьим…
– Ты знаешь, дорогая, я долго думал и, наконец, решил, что мне с тобой делать, – сказал я, нежно гладя Мурзилку по голове, – Тебя надо сдать в КГБ, как американскую шпионку и диверсантку.
– Пожалуйста! – промолвила она и по-домашнему засопела, уткнувшись мне в грудь. – Лучше сидеть в подвалах Лубянки, чем быть закусанной таким чудовищем, как ты.
Выйдя из машины, мы направились к центральному входу в здание КГБ.
В вестибюле я спросил у дежурного:
– Скажите, пожалуйста, где у вас принимают американских шпионов и диверсантов?
Молодой сотрудник в штатском добродушно улыбнулся и, подмигнув мне, ответил:
– В подвале, на третьем этаже, налево.
Пройдя на третий этаж подвала, я обратился к другому дежурному:
– Здесь содержат американских шпионов и диверсантов?
– Здесь. Но только временно, перед допросами, – любезно ответили нам, – Слева сидят шпионы, а справа – диверсанты.
– Страна наводнена американскими шпионами, – пояснил я Мурзику. – Раз их опять держат на Лубянке, видно в Лефортово уже некуда сажать. Кругом одни диверсанты. И главное, они совершенно обнаглели, даже перестали скрываться, выступают на страницах печати, по телевидению, митинги с забастовками организуют.
Сотрудник по этажу слушал меня в пол-уха, сконцентрировав все свое внимание на груди Мурзика, и чтобы он проникся моим патриотизмом, я зашептал ему прямо в ухо:
– А один самый главный американский шпион не таясь больше часа при всех беседовал на английском языке с Железной Леди о каком-то мифическом новом мышлении.
Надсмотрщик поморщился и вдруг, обращаясь к Мурзику, тихо сказал:
– А хотите я вам покажу настоящих американских шпионов?
– А что такие на самом деле есть? – скокетничала Мурзик.
– Редко, но все же встречаются, – подтвердил дежурный. – Сегодня у нас их двое: один заслан оттуда, а другой завербован здесь. Какого сначала будете смотреть?
– Оттуда!
Надзиратель отворил железную дверь с глазком и впустил нас в довольно чистое, но скудно обставленное помещение, именуемое камерой.
На откидной лавочке сидел прилично одетый человек средних лет и читал «Известия».
– Тут к вам гости, Иван Иванович. Если вы не возражаете, – приветливо сказал ему дежурный.
– Отнюдь, – на чисто русском языке ответил американский шпион Иван Иванович и, отложив газету, встал со своего лежбища. – Это меня даже очень потешит и развлечет. Проходите гости дорогие и будьте здесь как дома!
– Спасибо, за предложение, – ответил я и поздоровавшись с ним за руку, представился, – Дмитрий Михайлович Иванов, русский скотопромышленник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Вывод.
Мне надо занятьсяПЕРЕСТРОЙКОЙ.
Задача: довести ее до победного конца.
Отвечает ли это тем требованиям, что были изложены выше?
Отвечает.
Перестройка не на день и не на два, и в ней замешана вся страна, так что никаким чудом не поможешь.
Актуальность перестройки не вызывает ни у кого никакого сомнения и ее плоды если появятся, то будут несравнимо значимые.
И последнее: перестройка, если будет выполнена, то будет самым невероятным делом нашего времени, так как у нас в нее сейчас почти никто уже не верит.
Ох, и посадят тебя дурака за эту крамолу!
Итак, решено: все силы на борьбу с перестройкой!
Вдарим автопробегом по бездорожью, разгильдяйству и бюрократизму!
Все в Автодор! (не хватало еще припомнить Паниковского с Козлевичем! А что? Нынешние времена очень даже похожи на все те безобразия, что творились с бедным и несчастным советским комбинатором, в лице товарища Берта-Мария-Бендер-Бея.)
Да, задачу ты себе поставил сизифову, Димик!
Наши «Авгиевы конюшни» под силу подпалить только Прометею!
Что мы имеем на сегодня?
Полную дезорганизацию экономики с тотальным недоверием в улучшение.
Суперфеодальную державу с полным отсутствием аграрной инфраструктуры и бутафорской промышленностью.
Полнейшую некомпетентность руководства высшего и среднего звена сюзеренов и вассалов.
Окончательную деградацию морали и жизненных устоев всех слоев населения.
Бог создал землю в семь дней, а мы над ней измывались семьдесят лет!
Так что – с Богом, куда кривая вывезет.
– Мурзик, хватит валяться! Давай вставай! – сердитым голосом сказал я, нежась в теплой постели. – Уже десять часов, а я еще не кормлен.
Мурзик закопошилась под одеялом и злобно зарычала.
Я стимулирующе похлопал его по наиболее выпуклой части одеяла.
Рычание усилилось и меня лягнули.
Меня спасло видимо то, что в этот драматический момент в дверях спальни вовремя появилась баба Света с нашим утренним порционом.
Злобный Мурзик перестала попусту рычать и радостно захрюкала.
Потом начала деловито чавкать и хлюпать.
– Мурзик, перестань хулиганить и веди себя прилично! – тактично сделал замечание (я имел на это полное право, так как сам всегда старался чавкать не очень громко). – Если мы кушаем не за столом, а в постели, это не значит, что можно пренебрегать нормами приличия.
– А мне хочется чавкать, и я буду чавкать, – прохлюпала Мурзик и разлила кофе по простыне и одеялу.
– Но почему?! – от возмущения я потеряв даже аппетит.
– Потому что я благодаря твоей сюжетной версии и в этой твоей паршивой интерпретации выгляжу, как совершенная идиотка! – пробубнила Мурзилка, упав в изнеможении на спину, что говорило за то, что она насытилась. – Не знающий меня человек наверняка воспримет мой образ в неприглядном виде, а мне это неприятно и вообще непонятно, зачем это тебе нужно?
– Так, по-моему, просто веселей, – ответил ей я и тоже вылил остатки кофе на одеяло, – У нас по известным причинам совершенно утрачено чувство юмора и даже полнейший абсурд воспринимается на полном серьезе с далеко идущими выводами.
В подтверждение сказанного я начал прыгать на четвереньках вокруг кровати и громко лаять по-собачьему матом.
Вдоволь напрыгавшись, я залез под кровать и, наклонив ее, опрокинул Мурзика вместе с постелью на пол.
И наконец, не без труда вылезая на свежий воздух, я набросился на бедного и несчастного Мурзика и стал ее нещадно кусать в разные места и кусал до тех пор пока та не начала икать.
– Со мной не соскучишься, – гордо сказал я и великодушно отпустил на все четыре стороны закусанного насмерть Мурзеныша.
– Дурак! – обиженно икнула укушенная и стала отползать от меня.
– Если б все были такими дураками, как я, то у нас давно была уж Страна дураков, а так только есть страна Непуганых идиотов!
– Кусачих идиотов!
– И искусанных идиоток!
Бац! Блям! Бум! Кх-х-х-х-х-х-х!
Мурзик нежно прижался ко мне и мы временно помирилисьим…
– Ты знаешь, дорогая, я долго думал и, наконец, решил, что мне с тобой делать, – сказал я, нежно гладя Мурзилку по голове, – Тебя надо сдать в КГБ, как американскую шпионку и диверсантку.
– Пожалуйста! – промолвила она и по-домашнему засопела, уткнувшись мне в грудь. – Лучше сидеть в подвалах Лубянки, чем быть закусанной таким чудовищем, как ты.
Выйдя из машины, мы направились к центральному входу в здание КГБ.
В вестибюле я спросил у дежурного:
– Скажите, пожалуйста, где у вас принимают американских шпионов и диверсантов?
Молодой сотрудник в штатском добродушно улыбнулся и, подмигнув мне, ответил:
– В подвале, на третьем этаже, налево.
Пройдя на третий этаж подвала, я обратился к другому дежурному:
– Здесь содержат американских шпионов и диверсантов?
– Здесь. Но только временно, перед допросами, – любезно ответили нам, – Слева сидят шпионы, а справа – диверсанты.
– Страна наводнена американскими шпионами, – пояснил я Мурзику. – Раз их опять держат на Лубянке, видно в Лефортово уже некуда сажать. Кругом одни диверсанты. И главное, они совершенно обнаглели, даже перестали скрываться, выступают на страницах печати, по телевидению, митинги с забастовками организуют.
Сотрудник по этажу слушал меня в пол-уха, сконцентрировав все свое внимание на груди Мурзика, и чтобы он проникся моим патриотизмом, я зашептал ему прямо в ухо:
– А один самый главный американский шпион не таясь больше часа при всех беседовал на английском языке с Железной Леди о каком-то мифическом новом мышлении.
Надсмотрщик поморщился и вдруг, обращаясь к Мурзику, тихо сказал:
– А хотите я вам покажу настоящих американских шпионов?
– А что такие на самом деле есть? – скокетничала Мурзик.
– Редко, но все же встречаются, – подтвердил дежурный. – Сегодня у нас их двое: один заслан оттуда, а другой завербован здесь. Какого сначала будете смотреть?
– Оттуда!
Надзиратель отворил железную дверь с глазком и впустил нас в довольно чистое, но скудно обставленное помещение, именуемое камерой.
На откидной лавочке сидел прилично одетый человек средних лет и читал «Известия».
– Тут к вам гости, Иван Иванович. Если вы не возражаете, – приветливо сказал ему дежурный.
– Отнюдь, – на чисто русском языке ответил американский шпион Иван Иванович и, отложив газету, встал со своего лежбища. – Это меня даже очень потешит и развлечет. Проходите гости дорогие и будьте здесь как дома!
– Спасибо, за предложение, – ответил я и поздоровавшись с ним за руку, представился, – Дмитрий Михайлович Иванов, русский скотопромышленник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54