ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Мне удавалось до последнего момента обходиться без медикаментов, пользуясь «народными средствами». Но лучи человеческого обаяния, излучаемые этой женщиной-врачом, очень благотворно на меня действовали. Конечно, как коллега с коллегой, мы обсуждали некоторую рецептуру. Когда начнешь смотреть на лечебный процесс прагматически, то поймешь: главное для домашнего врача – навык диагностики «на слух», «на вид». Эти дарования в изобилии были даны Богом Ирине Яковлевне.
Талантливый врач, работающий «на потоке», развивает у себя тонкие диагностические приемы: однажды она легко и как бы шутя услышал мелкопузырчатые хрипы, свидетельствующие о начале пневмонии. Их она раскопала у меня в нижних долях легких. Своевременно начатое лечение спасло мою шкуру! Я верил этому эскулапу и в трудные минуты жизни обращался к ней за помощью.
Но особенно меня умиляло еще и то, что она стоически терпела мои «творческие пристебы». А такие качества проявляются у интеллигентов-маргиналов во многом: я, например, порой приходил на прием по забывчивости в домашних тапочках. В одежде-то я всегда не был изыскан, а потому походил на «бича». Как оказалось потом, у доктора мои разговоры оставляли впечатление не совсем нормальных бесед. Иногда, израсходовав все терпение и выдержку, я мог в середине беседы встать и исчезнуть. Доктор терялась в догадках и пробовала приспособить ко мне различные диагнозы из психиатрии. Ей было невдомек, что меня начинала душить откровенная «мужская симпатия» к очаровательной женщине. И я убегал от греха подальше!..
Да мало ли еще какие коленца я был способен выкинуть под воздействием повышенной температуры тела или при интоксикации различной этиологии, при гипертоническом кризе. Мужчина чаще всего во время болезни превращается в малоуправляемого ребенка, и надо обладать большим профессиональным так-том, выраженным женским милосердием, чтобы уметь мягко усмирять такие «поведенческие выкидыши».
Никогда у меня с этой женщиной не было разногласий, но я смотрел на нее пока еще издалека, как бы приберегая «на десерт». А кругом, между тем, шел откровенный, как мне казалось, вселенский пир во время чумы! И на этот раз Ирина Яковлевна встретила мою помятую образину с пониманием…
– О, Александр Георгиевич! – начала она разговор, минуя заурядное приветствие, даже не пытаясь скрывать откровенную радость от встречи с давно примелькавшимся пациентом. – Я уже стала опасаться не покинули ли вы Родину, или просто поменяли квартиру. Лучше если вы будете подавать о себе весточку регулярно – так будет спокойнее у меня на душе…
Я знал, что в поликлинической практике «регулярные встречи» подразумевают проведение диспансеризации – на ней были помешаны врачи «советского периода». Кстати, во многих случаях такой способ активной профилактики приносил положительные результаты. Но сейчас в суматохе «перестройки», от безденежья здравоохранение давно потеряло завоеванные позиции. Но в словах Ирины Яковлевны чувствовался особый подтекст… Звучал человеческий голос!..
Сердце екнуло, брызнула шальная мысль: «Неужели в самом деле все сгорели карусели?» Корней Чуковский, как таковой, конечно, был здесь не при чем. Для меня забрезжил осторожный рассвет – надежда на большее, чем диспансеризация… Но опыт подсказывал и влек меня к осторожности: нельзя спугнуть это лирическую мелодию. Я замер, словно шалавый барбос, размышляющий перед колесом дорогостоящего «Мерседеса»: стоит ли задрать правую ножку и оморосить предмет вожделения тунеядцев. Я решил загнать свою надежду, можно сказать, в темные кладовые ожидания! Но на всякий случай подобрал живот, напряг мышцы, как удав перед броском с ветки эвкалипта на доверчивую, трепещущую лань…
Ирина Яковлевна, скорее всего, тоже «впечатлялась» на одной со мной волне. В глазах ее застыло абсолютно женское любопытство. Обычный вопрос: «А как там все у нас с ним получится в постельке?» Возможно, мой мозг после основательного распития спиртных напитков в компании с подругой-крысой еще не пришел в норму. Но мне казалось, что я правильно читаю мысли доктора на расстоянии. Мне почудилось, что она и сама подводит меня к конкретному решению, даже пытается как бы будить во мне кобелиный азарт, смелость в выборе линии поведения… Ирина Яковлевна решительно встала и заявила:
– Вам, Александр Георгиевич, необходимо срочно снять электрокардиограмму! Пойдемте, я отведу вас в кабинет функциональной диагностики – проведу без очереди, а то, не ровен час, вы еще у нас в кабинете растаете!..
Мы пошли: она – ее Величество женщина-врач – впереди, а я плелся сзади и, не теряя времени, проводил зрительную рекогносцировку. Слов нет, все меня волновало в этом атлетическом теле!.. Вспомнились слова поэта Василия Федорова: «Мой вкус перемещается от Рафаэля к Рубенсу»… Когда мы дошли до ЭКГ-кабинета, то уже никакой функциональной диагностики и не требовалось для того, чтобы определить сумасшедшую тахикардию с частыми экстраситолами, сотрясающими мое сердце. Меня было впору укладывать на двуспальную кровать или, на худой конец, в гроб… Но меня пока погрузили только на кушетку рядом с ЭКГ-аппаратом. Ирина Яковлевна посчитала мой пульс и покачала головой. Потом на глаза ей попались капли холодного пота, выступившие у меня на лбу – врач молвила с испугом:
– Вот тебе раз! Совсем недавно был еще вполне живой человек… Что с вами, Александр Георгиевич?
Я быстро перевернулся на живот, чтобы хоть как-то замаскировать неожиданный физиологический порыв. Пришлось закусить край грязной наволочки на расплющенной многими бездарными головами пациентов подушке.
– Мне нужно остыть! – выдавил я из себя почти истерично.
Я был готов замолчать на века, если женщина-врач не соизволит понять меня правильно и проявить такт, необходимый в таких случаях…
Женщина и врач, живущие в этой личности одновременно, поняли меня правильно: Ирина Яковлевна взяла под руку медицинскую сестру кабинета и вышла вместе с ней в смежную комнату. Через несколько минут я успокоился и позвал обоих естествоиспытателей обратно к ЭКГ-аппарату. На меня наложили электроды и остальная фаза диагностической процедуры прошла без осложнений.
На обратном пути, проходя по безлюдной лестнице, Ирина Яковлевна мощным рывком втиснула меня в какую-то нишу – здание поликлиники было старинное, в нем ранее помещалось дворянское собрание, и в нишах, видимо, размещались статуи древнегреческих героев – я почувствовал холмистость ее тела и быстро ослаб, словно после сильнейшего удара током!.. Ни о какой статуе древнегреческого героя речи уже идти не могло. Может быть, что-то «отдельновзятое» еще и пыталось заявить о себе, но электрокардиографические токи, видимо, сбили даже фрагментарную спесь окончательно… Ирина Яковлевна, почувствовав душевную мимикрию того, кого она наметила для «экстренного потрошения», заявила прочувствованно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158