Вот и сейчас он решительно направился к выходу, отбросив всяческие глупые колебания: ждать – не ждать, но рядом с вахтером висела свежая стенгазета, перл творения студийного профбюро, и Дан остановился почитать интереснейшую статью о пользе своевременной уплаты профсоюзных взносов. Читал он ее минут пятнадцать, смакуя и повторяя про себя каждую чеканную фразу, пока не поймал на себе подозрительный взгляд вахтера, скользнувший между ушанкой и поднятым до глаз овчинным воротником.
Взгляда Дан не снес, вышел из студии, сел в автобус и поехал на Октябрьскую улицу – устраивать себе выходной, читать «Седую старину Москвы», смотреть телевизор, а вечером завалиться к знакомому по имени Валерий Васильевич, к его толстой и доброй жене Инне, шумному сыну Антону и вечно молчаливой теще Марфе Петровне, которая если не варит суп, не печет пирог, не жарит котлеты, то сидит в темной кухне, не зажигая электричества, и смотрит на холодную плиту, еле заметную в плотном мраке, смотрит на нее с тоской человека, который сварил, испек, пожарил все, что мог, делать больше нечего, жизнь кончена, пора вешаться или травиться газом.
Дан как-то спросил Валерия Васильевича:
– Вы не боитесь, что она все-таки откроет краники у плиты – и ку-ку?
– Не откроет, – уверенно сказал Валерий Васильевич, – ей нас жалко: мы без нее пропадем.
С семьей этой Дана познакомил друг Коля, невесть как туда втершийся, но быстро завоевавший неземную любовь всех четырех ее членов. Даже крикливая Люська пришлась там ко двору. Их радостно встречали, тормошили, обнимали, закидывали ворохом вопросов, ребенок непрерывно заливался смехом, теща Марфа Петровна на секундочку выходила на свет божий, щурила глаза, прикрывала их ладошкой, улыбалась, говорила журчаще: «Здравствуйте вам, гости дорогие!» – и снова скрывалась на кухне, где немедленно загоралась лампа, конфорки, духовка, «пора вешаться или травиться» отодвигалась на неопределенное время, начиналась пора готовки. Теща говорила про Колю: «Надежный человек». «Надежный» в ее понимании – здоровый, сильный, уверенный, умеющий сметать все выставленное тещей на стол, – от пирогов до борща, и, конечно, женатый.
Дан, по ее мнению, был ненадежным: здоровый – да, сильный – тоже, но вот уверенности в голосе и во взгляде маловато, ест плохо, холодец фирменный ковырнет, пирожок проглотит, салатиком переложит – и сыт. Разве это мужик? Да еще и неженатый… Последнее возмущало не только тещу, но и всю семью, за исключением, естественно, сына Антона. Инна была как раз из тех жен друзей, которые вели в дом незамужних подруг и знакомили их с Даном. Скольких ее приятельниц знает Дан? Десяток, не менее. С двумя из них даже намечались кое-какие близкие отношения, окончившиеся, впрочем, ничем, как и следовало ожидать. Дан не любил сватовства и заранее относился к нему с предубеждением, говорил о том Инне, но разве она послушает? Она одержима одной идеей, и, как в песне, «никто пути пройденного у нас не отберет». Поэтому Дан в последнее время не сообщал заранее о своем приходе, являлся неожиданно, чтобы не встретить там очередную невесту. Считал: придет срок – сами, найдем суженую, своими хилыми силами.
Пришел домой, поставил зонт в ванну сушиться, и немедленно – к телефону. Батюшки, да он включен! Отлично работают доблестные труженики службы связи, на уровне требований века научно-технической революции, который промедления не терпит. Вытащил записную телефонную книжку, начал знакомым названивать: так, мол, и так, запишите номерок, будем общаться двусторонне. Даже Коле в Киев позвонил – работал там друг, кидал мячи и булавы, на радость киевлянам, – поймал его на проходной в цирке, сообщил новость. Бестактный Коля сказал:
– Ну и дурак, что сообщил. Я теперь тебе жизни не дам. Как твой номер с моноциклой?
– Шьется помаленьку, не капай мне на мозги.
– Буду капать. Ночами звонить стану, в сон кошмарами приходить. Как статуя Командора.
– Коля, а ты помнишь, чем кончил тот, к кому эта статуя приходила?
– Чем? – Коля про статую слыхал, а большего его образованность не требовала.
– Помер в страшных судорогах. Тебя устроит моя преждевременная кончина?
– Да успокойся, не помрешь ты. У тебя мозги иммунитетом покрыты, капай не капай – все без толку.
Дан не стал выяснять, что за «иммунитет» покрыл его мозги и что на самом деле имел в виду Коля под этим высокоученым понятием, сказал просительно:
– Вот и не капай. У тебя-то что в Киеве?
– У меня старый, битковый аншлаг день за днем. Директор продохнуть не дает, одних шефских выездов за месяц десяток сделал. Силы на исходе. В субботу и в воскресенье по три представления лупим, порепетировать некогда. Только ночью и кидаю. Ну лады, будь здоров, тут меня гонят, я тебе позвоню после репетиловки.
– Когда? – только и успел спросить Дан.
– Часа в два, – сказал Коля и повесил трубку.
Дан свою тоже повесил и впервые пожалел, что у него появился телефон. Если еженощно в два часа пополуночи друг Коля станет его будить – а сие на него похоже, за ним, как он говорит, не заржавеет, – то Тиль сам, пожалуй, бросит Дана: недоспавший жонглер не жонглер, тут Колиным бетонным здоровьем обладать надо.
И все же Дан был рад услышать друга, любил его и скучал без него; редко им приходилось видеться: в одну программу двух жонглеров не поставят, а в Москву не из всякого города приедешь. Скажем, закончил ты в воскресенье гастроли в Ташкенте, а в пятницу у тебя премьера в Ашхабаде. Стоит ли на два дня в столицу крюка давать, если от Ташкента до Ашхабада рукой подать?.. Иной раз только в отпуск в Москву и выбираешься, одна прописка в паспорте и напоминает, что ты москвич…
И тут зазвонил телефон.
Кто-то из оповещенных номер проверяет, подумал Дан, поднял трубку, сказал солидно:
– Слушаю вас внимательно.
– Хорошо, что внимательно. А я уж решила, что вы от меня скрываетесь: в студии вас нет…
– Оля! – заорал Дан. – Оленька, милая, в студии кино снимают, манеж занят, я ждал-ждал, надеялся, а потом неудобно стало – ушел, делать там нечего… – Он в радости даже не заметил, что «выдает» себя: ждал, надеялся – слова-то какие! Где его пресловутая сдержанность? Спохватился, сбавил тон: – Как вы узнали мой телефон?
– А как узнала, что вам его поставят?
– Кстати, как?
– Надоело повторять, да вы все равно не верите.
– Верю, – сказал Дан, но это «верю» было обыкновенной данью вежливости, той условной игре, которую начала Оля. – Но все же как?
– Ах ты, Господи, скучный вы человек. Вам реальное объяснение нужно? Пожалуйста: набрала 09, спросила номер, адрес-то я знаю…
– Позвольте, как 09? Там меня в списки только через месяц включат, а то и позже. Я знаю, был случай проверить.
– Раз вы такой всезнающий, то не задавайте лишних вопросов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17