Металл застывает в воздухе и косит ваших врагов.
Теперь игла: она может быть любой длины по вашему желанию. Пистолет можно запрограммировать на производство коротеньких гвоздиков, которые ранят или оцарапывают, или длинных пик, причиняющих больший ущерб. Дизайн оружия поражает компактностью: сенарские пистолеты помещаются в ладони, большие ружья достигают длины локтя.
Мы оставили на Земле весь свой груз оружия – и что гораздо важнее, части, из которых его можно собрать, – еще до начала путешествия, потому что всем колонистам запрещалось везти с собой военный инструментарий. Но сенарцы заявили, что иглопистолеты нужны им не для войны, а для обеспечения порядка внутри страны, и разоружаться не стали. Их отговорки которые, как выяснилось в свете дальнейших событий, не стоили ломаного гроша, вначале основывались на отличии иглы от обычной пули.
Согласно аргументам сенарцев, иглы, которые тоньше волоса, легко проходят через все ткани человека. Полицейский может выстрелить вам в грудь: игла проткнет легкое насквозь и выйдет из спины. Это повредит орган, вызовет мгновенную неподвижность и жуткую боль, но потом вас обязательно вылечат. Пуля же, по их словам, ударит по телу, вырвет огромные куски мяса, и, скорее всего, все закончится смертью. Если пуля попадает в голову, она разлетится в клочья. Если в голову выстрелили иглой, вы, может, станете инвалидом, но не трупом.
Я держал в руках иглопистолеты, во время войны из них стреляли в меня. Исходя из собственного опыта, могу с определенностью заявить, что сенарцы лгали, когда представляли свое оружие детской игрушкой. Вы, наверное, скажете, что мы тоже лицемерили, когда сами начали производить оружие. Но того требовала война. Мы заполучили несколько образцов деталей и адаптировали фабрику для производства боевых образцов после прибытия на планету, но в течение довольно длительного времени не использовали машины. Кто же захочет, чтобы в обществе появилось смертоносное оружие? Но когда начались боевые действия, алсиане были вынуждены вооружиться.
Однако я забегаю вперед.
Рейд.
БАРЛЕЙ
Рейд прошел с точностью, достойной замечательного музыкального произведения. Теперь, когда война закончилась, я иногда обдумываю эту аналогию. Несомненно, величайший генерал – это композитор, который расставляет людей и машины в нужном порядке, как если бы каждый солдат, каждое ружье представляло собой определенную ноту. Маневрирование – это фразы, некоторые короткие, другие длиннее; мелодии битвы. Можно рассуждать и далее на эту тему: некоторые войны напоминают симфонию, они составляют из непохожих друг на друга людей и разного оружия потрясающе величественные, цельные композиции. Другие больше похожи на сонаты: например, Жан-Пьер и его специально натренированные и организованные солдаты разыграли именно такое произведение. Как и соната, рейд включал действие, контрдействие и затем ответный удар.
Я дал команду к атаке в сумерках, когда утих Дьявольский Шепот. Но для начала проинспектировал отряд Жан-Пьера (двадцать лучших бойцов) при свете прожекторов на летном поле. Какое прекрасное было зрелище!
Двадцать храбрейших солдат нашей нации в боевой синей форме, с мечами за спиной, пистолетами на бедре и игловыми ружьями, закрепленными на плече под прямым углом к локтю. Не постыжусь признать: слезы гордости стояли в моих глазах при мысли о том, что они готовы пойти на смерть, если понадобится, чтобы защитить честь Сенара. Я поплакал немного, по-мужски сдержанно обнял Жан-Пьера и дал им разрешение на взлет.
Конечно, командовал группой Жан-Пьер, он носил один из записывающих чипов, второй достался его помощнику – сержанту. Все солдаты, показали великолепную подготовку на тренировках. Они летели на север в двух сверхзвуковых армейских шаттлах, мы могли уместить их и в одну машину, но в подобной экспедиции осторожность не помешает – лучше иметь запасной шаттл, чем остаться вовсе без него.
Боевая группа залетела прямо в центр алсианского лагеря и приземлилась в нескольких метрах от женского общежития, то есть тюрьмы, в которой содержали пленников.
Отряд сел рядом с уже имевшимся там сенарским кораблем, на борту которого находилась почетная охрана Роды Титус. Бойцов предупредили о рейде, и они были наготове. Их задачей стала защита всех трех шаттлов от посягательств противника. Жан-Пьер вывел людей и направился к зданию. Они появились абсолютно неожиданно для противника. Записывающие чипы зафиксировали только несколько человек, собравшихся у входа вокруг примитивного костра. Анархисты в удивлении уставились на отряд, стали подниматься на ноги. Один закричал. Но Жан-Пьер уже миновал ворота и приближался ко входу на территорию общежития. Двери не оказалось. В проходе стояли три женщины.
Жан-Пьер проникает внутрь. Чип на униформе регистрирует изумленные лица алсианок. Одна начинает кричать, потрясая кулаками, ее прекрасное лицо изуродовано ненавистью и злостью, которыми больны все представители богопротивной нации. Но затем офицер, обладатель чипа, продвигается дальше, и чужое лицо исчезает из поля зрения.
Комната в здании длинная и узкая, видны следы незаконченного строительства, но в общем-то это просто облагороженная природная пещера. Лампы накаливания прикреплены к потолку через определенные промежутки, видимость хорошая.
Везде, куда ни глянь, понаставлены кровати, в дальнем конце еще несколько помещений: скорее всего кухни, душ и детские комнаты. Каждая лампа оснащена специальным глушителем, который не позволяет издаваемому ей звуку тревожить обитателей дома. В огромном зале живет около четырехсот женщин и не менее сотни детей.
Солдаты расходятся в разные стороны, строго соблюдая дисциплину. Каждый имеет специально спроектированный тестер ДНК, располагающийся на конце длинного штыка. Люди поднимаются с чудовищно неопрятных постелей, пары (неженатые, конечно), дети: повышаются голоса, сжимаются кулаки, собираются разозленные группы, каждый черпает храбрость из злобы товарища, но дисциплины нет никакой, нет лидера, который бы навел порядок. Мои ребята выделили в толпе детей и начали пробиваться к ним.
Все происходило довольно просто: солдат подходит к ребенку, дотрагивается до него штыком и сразу же получает результат: если он отрицательный, боец продолжает поиск, если положительный – еще один из пленников может надеяться на спасение.
Конечно, мы предполагали, что, подвергшись на протяжении длительного времени алсианской промывке мозгов, дети не захотят покидать Содом, поэтому обнаруженных маленьких заложников тут же усыпляли с помощью второго безболезненного укола штыком. Потом солдат взваливал на плечо сонного ребенка и вместе с ним возвращался к месту встречи у двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Теперь игла: она может быть любой длины по вашему желанию. Пистолет можно запрограммировать на производство коротеньких гвоздиков, которые ранят или оцарапывают, или длинных пик, причиняющих больший ущерб. Дизайн оружия поражает компактностью: сенарские пистолеты помещаются в ладони, большие ружья достигают длины локтя.
Мы оставили на Земле весь свой груз оружия – и что гораздо важнее, части, из которых его можно собрать, – еще до начала путешествия, потому что всем колонистам запрещалось везти с собой военный инструментарий. Но сенарцы заявили, что иглопистолеты нужны им не для войны, а для обеспечения порядка внутри страны, и разоружаться не стали. Их отговорки которые, как выяснилось в свете дальнейших событий, не стоили ломаного гроша, вначале основывались на отличии иглы от обычной пули.
Согласно аргументам сенарцев, иглы, которые тоньше волоса, легко проходят через все ткани человека. Полицейский может выстрелить вам в грудь: игла проткнет легкое насквозь и выйдет из спины. Это повредит орган, вызовет мгновенную неподвижность и жуткую боль, но потом вас обязательно вылечат. Пуля же, по их словам, ударит по телу, вырвет огромные куски мяса, и, скорее всего, все закончится смертью. Если пуля попадает в голову, она разлетится в клочья. Если в голову выстрелили иглой, вы, может, станете инвалидом, но не трупом.
Я держал в руках иглопистолеты, во время войны из них стреляли в меня. Исходя из собственного опыта, могу с определенностью заявить, что сенарцы лгали, когда представляли свое оружие детской игрушкой. Вы, наверное, скажете, что мы тоже лицемерили, когда сами начали производить оружие. Но того требовала война. Мы заполучили несколько образцов деталей и адаптировали фабрику для производства боевых образцов после прибытия на планету, но в течение довольно длительного времени не использовали машины. Кто же захочет, чтобы в обществе появилось смертоносное оружие? Но когда начались боевые действия, алсиане были вынуждены вооружиться.
Однако я забегаю вперед.
Рейд.
БАРЛЕЙ
Рейд прошел с точностью, достойной замечательного музыкального произведения. Теперь, когда война закончилась, я иногда обдумываю эту аналогию. Несомненно, величайший генерал – это композитор, который расставляет людей и машины в нужном порядке, как если бы каждый солдат, каждое ружье представляло собой определенную ноту. Маневрирование – это фразы, некоторые короткие, другие длиннее; мелодии битвы. Можно рассуждать и далее на эту тему: некоторые войны напоминают симфонию, они составляют из непохожих друг на друга людей и разного оружия потрясающе величественные, цельные композиции. Другие больше похожи на сонаты: например, Жан-Пьер и его специально натренированные и организованные солдаты разыграли именно такое произведение. Как и соната, рейд включал действие, контрдействие и затем ответный удар.
Я дал команду к атаке в сумерках, когда утих Дьявольский Шепот. Но для начала проинспектировал отряд Жан-Пьера (двадцать лучших бойцов) при свете прожекторов на летном поле. Какое прекрасное было зрелище!
Двадцать храбрейших солдат нашей нации в боевой синей форме, с мечами за спиной, пистолетами на бедре и игловыми ружьями, закрепленными на плече под прямым углом к локтю. Не постыжусь признать: слезы гордости стояли в моих глазах при мысли о том, что они готовы пойти на смерть, если понадобится, чтобы защитить честь Сенара. Я поплакал немного, по-мужски сдержанно обнял Жан-Пьера и дал им разрешение на взлет.
Конечно, командовал группой Жан-Пьер, он носил один из записывающих чипов, второй достался его помощнику – сержанту. Все солдаты, показали великолепную подготовку на тренировках. Они летели на север в двух сверхзвуковых армейских шаттлах, мы могли уместить их и в одну машину, но в подобной экспедиции осторожность не помешает – лучше иметь запасной шаттл, чем остаться вовсе без него.
Боевая группа залетела прямо в центр алсианского лагеря и приземлилась в нескольких метрах от женского общежития, то есть тюрьмы, в которой содержали пленников.
Отряд сел рядом с уже имевшимся там сенарским кораблем, на борту которого находилась почетная охрана Роды Титус. Бойцов предупредили о рейде, и они были наготове. Их задачей стала защита всех трех шаттлов от посягательств противника. Жан-Пьер вывел людей и направился к зданию. Они появились абсолютно неожиданно для противника. Записывающие чипы зафиксировали только несколько человек, собравшихся у входа вокруг примитивного костра. Анархисты в удивлении уставились на отряд, стали подниматься на ноги. Один закричал. Но Жан-Пьер уже миновал ворота и приближался ко входу на территорию общежития. Двери не оказалось. В проходе стояли три женщины.
Жан-Пьер проникает внутрь. Чип на униформе регистрирует изумленные лица алсианок. Одна начинает кричать, потрясая кулаками, ее прекрасное лицо изуродовано ненавистью и злостью, которыми больны все представители богопротивной нации. Но затем офицер, обладатель чипа, продвигается дальше, и чужое лицо исчезает из поля зрения.
Комната в здании длинная и узкая, видны следы незаконченного строительства, но в общем-то это просто облагороженная природная пещера. Лампы накаливания прикреплены к потолку через определенные промежутки, видимость хорошая.
Везде, куда ни глянь, понаставлены кровати, в дальнем конце еще несколько помещений: скорее всего кухни, душ и детские комнаты. Каждая лампа оснащена специальным глушителем, который не позволяет издаваемому ей звуку тревожить обитателей дома. В огромном зале живет около четырехсот женщин и не менее сотни детей.
Солдаты расходятся в разные стороны, строго соблюдая дисциплину. Каждый имеет специально спроектированный тестер ДНК, располагающийся на конце длинного штыка. Люди поднимаются с чудовищно неопрятных постелей, пары (неженатые, конечно), дети: повышаются голоса, сжимаются кулаки, собираются разозленные группы, каждый черпает храбрость из злобы товарища, но дисциплины нет никакой, нет лидера, который бы навел порядок. Мои ребята выделили в толпе детей и начали пробиваться к ним.
Все происходило довольно просто: солдат подходит к ребенку, дотрагивается до него штыком и сразу же получает результат: если он отрицательный, боец продолжает поиск, если положительный – еще один из пленников может надеяться на спасение.
Конечно, мы предполагали, что, подвергшись на протяжении длительного времени алсианской промывке мозгов, дети не захотят покидать Содом, поэтому обнаруженных маленьких заложников тут же усыпляли с помощью второго безболезненного укола штыком. Потом солдат взваливал на плечо сонного ребенка и вместе с ним возвращался к месту встречи у двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77