В конечном счете вместе с Бофисом было задержано еще восемь человек. Четверых сразу же отпустили. Четверых остальных оправдали за отсутствием состава преступления (троих офицеров в отставке и главного инспектора связи) – неудача, заставившая комиссара Нара сказать, что в этом деле правда известна лишь на 25 процентов. Тому было несколько причин.
Прежде всего, с юридической точки зрения невозможно преследовать в судебном порядке за проступки со сроком давности более 10 лет. А Жорж Бофис создал свою сеть в 50-х годах. Не было никаких доказательств, что она продолжала функционировать в конце 60-х годов, то есть в тот период, когда поступки ее членов еще подпадали под действие закона.
Далее, благодаря превентивным мерам Роль-Танги (изоляция остальных офицеров-коммунистов от группы Бофиса) при его аресте компартия не подпадала под какие-либо обвинения. По-видимому, в курсе был только один из секретарей Центрального Комитета. Он прикрывал его действия, но не стал вмешиваться и не выступил в его защиту.
Наконец, компартия, по всей видимости, получила предупреждение о следствии по делу Бофиса от своего осведомителя во французской контрразведке. Незадолго до его ареста ФКП удалось обезопасить сеть подпольных радиостанций, которую партия нелегально сохраняла после 1945 года. Бофис мог знать об этой сети, поскольку, как мы видели, Жан Жером поручил ему во время войны организовать ее для связи с СССР.
Даже если это дело частично остается довольно темным, оно тем не менее вполне четко показывает сложность взаимоотношений ФКП с советскими разведслужбами. Внешне между ними нет никаких связей, и вот уже в течение 40 лет редко кто из активистов ФКП оказывается замешанным в шпионских делах. Тем не менее невозможно рассматривать подрывную деятельность КГБ и ГРУ во Франции, не учитывая возможной поддержки со стороны коммунистов. Это часть заключенного между всеми компартиями и советским «большим братом» идеологического и политического договора.
Ленин считал, что «каждый коммунист должен быть чекистом», то есть осведомителем ЧК, предшественницы КГБ. Это указание распространялось не только на большевиков, но и на активистов партий, входивших в III Интернационал. Упомянутый лозунг оказался трудноприменимым на практике. Прежде всего, принимая директивы и деньги из Москвы, каждая партия была вынуждена декларировать свою независимость, заявлять исключительно о защите интересов своих членов и рабочего класса своей страны. Оказаться замешанным в шпионских делах в пользу СССР означало бы подорвать свое политическое доверие. И главное. Хотя многие из коммунистов считали Советский Союз родиной социализма и готовы были политически и идеологически бороться за него, из патриотических соображений им претило заниматься шпионажем. До войны во Франции многие дела, связанные с Москвой, были раскрыты полицией благодаря помощи активистов ФКП, которые отказывались предать родину. В этом проявилось колоссальное противоречие: Москве нужны компартии для помощи, в частности чтобы получить военные секреты западных стран. Но с политической точки зрения неразумно доверять местным политическим деятелям. Решение нашел Лев Троцкий.
В 1924 году он решил, что в каждой коммунистической партии один из членов руководства должен отвечать за «специальные службы», сотрудничая с советскими агентами и вербуя свои собственные кадры. Предусматривалось, что этот человек, назначенный по согласованию с советским руководством, не будет подотчетным ни перед кем из своих коллег по партии и что он должен создать свои совершенно независимые структуры, не вовлекая в них основные организации.
В письме прокурору Мексиканской Республики от 30 мая 1940 года, незадолго до его убийства агентом Сталина, Троцкий пояснял, как должна функционировать задуманная им организация: «В Центральном Комитете каждой партии находится представитель ГПУ по соответствующей стране. Обычно тот факт, что он представляет ГПУ, известен только секретарю партии и одному-двум членам Центрального Комитета. В качестве члена Центрального Комитета представитель ГПУ имеет возможность встречаться со всеми членами партии, изучать их характер, отбирать людей для определенных задач и мало-помалу приобщать к разведывательной и террористической работе, взывая к чувству долга по отношению к партии или просто-напросто подкупая их».
Сегодня достаточно заменить ГПУ на КГБ, чтобы составить себе представление о связях ФКП с советской разведкой. Со временем такая структура, когда официальный аппарат партии не вмешивается в шпионские дела, оправдала себя, особенно после второй мировой войны.
До того же, как начала действовать эта система разделения функций, французские коммунисты неоднократно оказывались на скамье подсудимых. Об этом в 20-30-х годах свидетельствуют несколько скандалов, показывающих в новом свете представление, которое французы составили себе о молодом советском строе.
Дело Томмази
Первым «резидентом», отправленным Москвой во Францию для организации и руководства советским шпионажем, был Лебедев, болгарин по происхождению, известный в Коминтерне под именем Степанова. Прибыв в Париж в конце 1920 года, он поселился там под именем Шаварош. Вскоре он завербовал Томмази, члена Руководящего Комитета (позднее ставшего Центральным Комитетом) партии и одного из руководителей профсоюза рабочих авиационной промышленности. Многочисленные связи Томмази в Бурже и других центрах французской авиации могли быть весьма полезными советским агентам. Руководящая должность в профсоюзе давала ему идеальное прикрытие. Он работал на Лебедева, причем партия не знала о его подпольной деятельности до 1924 года, когда он был вынужден сбежать в СССР: контрразведывательная служба министерства обороны вот-вот намеревалась его арестовать. В Москве он продолжал работать на разведслужбу как эксперт по Франции. Томмази жил в гостинице Коминтерна «Люкс», где внезапно умер ночью 1926 года. Он был похоронен почти тайно на одном из кладбищ Москвы. По всей видимости, его ликвидировало ГПУ по политическим мотивам, а также потому, что он слишком много знал о деятельности советских служб во Франции.
Сеть Креме
С образованием в крупных коммунистических партиях задуманных Троцким подпольных структур в ФКП первым их руководителем вплоть до 1927 года был Жан Креме. Являясь членом Центрального Комитета, затем Политбюро (ФКП выдвинула его туда по указанию Сталина), он организовал обширную сеть осведомителей в арсеналах, на военных складах, в портовых городах и на военных заводах. Раньше он был руководителем организации коммунистической молодежи района Луары-Атлантики, затем секретарем профсоюза кораблестроителей и металлургов, так что он Довольно просто использовал прикрытие профсоюзного деятеля для сбора разведданных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Прежде всего, с юридической точки зрения невозможно преследовать в судебном порядке за проступки со сроком давности более 10 лет. А Жорж Бофис создал свою сеть в 50-х годах. Не было никаких доказательств, что она продолжала функционировать в конце 60-х годов, то есть в тот период, когда поступки ее членов еще подпадали под действие закона.
Далее, благодаря превентивным мерам Роль-Танги (изоляция остальных офицеров-коммунистов от группы Бофиса) при его аресте компартия не подпадала под какие-либо обвинения. По-видимому, в курсе был только один из секретарей Центрального Комитета. Он прикрывал его действия, но не стал вмешиваться и не выступил в его защиту.
Наконец, компартия, по всей видимости, получила предупреждение о следствии по делу Бофиса от своего осведомителя во французской контрразведке. Незадолго до его ареста ФКП удалось обезопасить сеть подпольных радиостанций, которую партия нелегально сохраняла после 1945 года. Бофис мог знать об этой сети, поскольку, как мы видели, Жан Жером поручил ему во время войны организовать ее для связи с СССР.
Даже если это дело частично остается довольно темным, оно тем не менее вполне четко показывает сложность взаимоотношений ФКП с советскими разведслужбами. Внешне между ними нет никаких связей, и вот уже в течение 40 лет редко кто из активистов ФКП оказывается замешанным в шпионских делах. Тем не менее невозможно рассматривать подрывную деятельность КГБ и ГРУ во Франции, не учитывая возможной поддержки со стороны коммунистов. Это часть заключенного между всеми компартиями и советским «большим братом» идеологического и политического договора.
Ленин считал, что «каждый коммунист должен быть чекистом», то есть осведомителем ЧК, предшественницы КГБ. Это указание распространялось не только на большевиков, но и на активистов партий, входивших в III Интернационал. Упомянутый лозунг оказался трудноприменимым на практике. Прежде всего, принимая директивы и деньги из Москвы, каждая партия была вынуждена декларировать свою независимость, заявлять исключительно о защите интересов своих членов и рабочего класса своей страны. Оказаться замешанным в шпионских делах в пользу СССР означало бы подорвать свое политическое доверие. И главное. Хотя многие из коммунистов считали Советский Союз родиной социализма и готовы были политически и идеологически бороться за него, из патриотических соображений им претило заниматься шпионажем. До войны во Франции многие дела, связанные с Москвой, были раскрыты полицией благодаря помощи активистов ФКП, которые отказывались предать родину. В этом проявилось колоссальное противоречие: Москве нужны компартии для помощи, в частности чтобы получить военные секреты западных стран. Но с политической точки зрения неразумно доверять местным политическим деятелям. Решение нашел Лев Троцкий.
В 1924 году он решил, что в каждой коммунистической партии один из членов руководства должен отвечать за «специальные службы», сотрудничая с советскими агентами и вербуя свои собственные кадры. Предусматривалось, что этот человек, назначенный по согласованию с советским руководством, не будет подотчетным ни перед кем из своих коллег по партии и что он должен создать свои совершенно независимые структуры, не вовлекая в них основные организации.
В письме прокурору Мексиканской Республики от 30 мая 1940 года, незадолго до его убийства агентом Сталина, Троцкий пояснял, как должна функционировать задуманная им организация: «В Центральном Комитете каждой партии находится представитель ГПУ по соответствующей стране. Обычно тот факт, что он представляет ГПУ, известен только секретарю партии и одному-двум членам Центрального Комитета. В качестве члена Центрального Комитета представитель ГПУ имеет возможность встречаться со всеми членами партии, изучать их характер, отбирать людей для определенных задач и мало-помалу приобщать к разведывательной и террористической работе, взывая к чувству долга по отношению к партии или просто-напросто подкупая их».
Сегодня достаточно заменить ГПУ на КГБ, чтобы составить себе представление о связях ФКП с советской разведкой. Со временем такая структура, когда официальный аппарат партии не вмешивается в шпионские дела, оправдала себя, особенно после второй мировой войны.
До того же, как начала действовать эта система разделения функций, французские коммунисты неоднократно оказывались на скамье подсудимых. Об этом в 20-30-х годах свидетельствуют несколько скандалов, показывающих в новом свете представление, которое французы составили себе о молодом советском строе.
Дело Томмази
Первым «резидентом», отправленным Москвой во Францию для организации и руководства советским шпионажем, был Лебедев, болгарин по происхождению, известный в Коминтерне под именем Степанова. Прибыв в Париж в конце 1920 года, он поселился там под именем Шаварош. Вскоре он завербовал Томмази, члена Руководящего Комитета (позднее ставшего Центральным Комитетом) партии и одного из руководителей профсоюза рабочих авиационной промышленности. Многочисленные связи Томмази в Бурже и других центрах французской авиации могли быть весьма полезными советским агентам. Руководящая должность в профсоюзе давала ему идеальное прикрытие. Он работал на Лебедева, причем партия не знала о его подпольной деятельности до 1924 года, когда он был вынужден сбежать в СССР: контрразведывательная служба министерства обороны вот-вот намеревалась его арестовать. В Москве он продолжал работать на разведслужбу как эксперт по Франции. Томмази жил в гостинице Коминтерна «Люкс», где внезапно умер ночью 1926 года. Он был похоронен почти тайно на одном из кладбищ Москвы. По всей видимости, его ликвидировало ГПУ по политическим мотивам, а также потому, что он слишком много знал о деятельности советских служб во Франции.
Сеть Креме
С образованием в крупных коммунистических партиях задуманных Троцким подпольных структур в ФКП первым их руководителем вплоть до 1927 года был Жан Креме. Являясь членом Центрального Комитета, затем Политбюро (ФКП выдвинула его туда по указанию Сталина), он организовал обширную сеть осведомителей в арсеналах, на военных складах, в портовых городах и на военных заводах. Раньше он был руководителем организации коммунистической молодежи района Луары-Атлантики, затем секретарем профсоюза кораблестроителей и металлургов, так что он Довольно просто использовал прикрытие профсоюзного деятеля для сбора разведданных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127